ЖЕСТОКАЯ ПРФЕССИЯ
Так получилось, что большую часть своей жизни я был равнодушен к нашим
братьям меньшим. Но потом вдруг влюбился в жалкого маленького котенка, который двое
суток плакал у моей двери и своего добился – стал полноправным членом нашей семьи, а
я с тех пор весьма близко принимаю проблемы бедных животных, их страдания, вызванные людской черствостью и жестокостью. Так что, пройти безучастно мимо
полемики в «Аргументах и фактах» о том, как жестоки с животными дрессировщики, я
просто не мог.
…Инициатор темы, дрессировщик Владимир Дерябкин, решил уйти из дрессуры. Его
подопечных медведей «списали». Их не стало. В поезде он написал стихи: Опустели медвежьи клетки.
Нет в живых моих близких друзей.
Лишь на стенах, как росписи, метки
От медвежьих остались когтей…
Вот что рассказывает по этому поводу Игорь Кио:
«Когда я был ребенком, мы с мамой приехали на гастроли в Киев с цирком Дурова.
В труппе у Владимира Григорьевича был дрессировщик Исаак Бабутин. Однажды он
поссорились, и Дуров его уволил. А заодно списал своего старого слона, который потом
попал в Киевский зоопарк.
Бабутин тоже решил остаться в Киеве, устроился в зоопарк и доживал рядом с
этим самым слоном…
Мама привела меня туда и сказала: пойдем к Бабутину, увидишь знаменитого
дуровского слона. Бабутин встретил нас и привел в вольер. И тут он совершил ошибку: 89
подошел к слону сзади. Хотя полагается всегда подходить к слону так, чтобы он тебя
видел. Но у Бабутина были с ним такие домашние отношения, как с собакой или кошкой, что он без страха подошел «с хвоста». А слон уже был стар, глуховат, не услышал
шагов, испугался, схватил его хоботом и отбросил в сторону. Бабутин упал навзничь.
Слон повернулся и – я навсегда запомнил эту сцену – с ужасом увидел, кого бросил, с кем
так обошелся! Он опустился на колени, стал трубить, качать Бабутина на хоботе, а
затем принялся трюк за трюком исполнять программу, которую делал в цирке всю
жизнь, – только бы вымолить прощение…»
Недаром символ дрессуры – крюк на конце стека, которым цепляют за ухо слона, чтобы он шел, куда следует. Крюк скрыт от зрителей бутафорской розой. Это символ
жестокости профессии. Люди, люди…
===============
КАК АУКНЕТСЯ
Жена главного инженера учебного хозяйства Валя Коркина была красивой
женщиной и хорошо это знала. Когда я открывал новую школу в Белозерке, Коркин
попросил меня взять свою красавицу на должность медсестры – у нее было среднее
медицинское образование. Так что нашему с ней знакомству уже больше сорока лет.
Чистенькая брюнеточка с нежным меловым лицом и в отутюженном, подогнанном
по стройной фигурке белоснежном халатике, она обращала на себя внимание мужской
части школьного коллектива и наслаждалась, когда представители сильного пола
оборачивались ей во след, жадно разглядывая округлые сильные бедра, плавно играющие
на высоких, чуть плотноватых, как правило, на высоком каблуке ногах. Ай, да Валя…
В то время я был разведен, и когда на каком-то школьном сабантуе она пригласила
меня на белый танец, танцевал с ней охотно, демонстративно сжимая в руках ее гладкое, мне запомнилось – чуть текучее скользкое тело.
– Что, – насмешливо глядя на меня всепонимающими глазами, поинтересовалась она, -
хотели бы, Виталий Абрамович, иметь такую? Лишь на секунду я задержался с
чистосердечным ответом холеной прелестнице:
– Спасибо, Валя, такую я уже имел…
Работала она в школе недолго, пошла учиться в педагогический и со временем
получила высшее образование. Через несколько лет неожиданно овдовела: мужа ее
зарезали в районной больнице, не вовремя прооперировав запущенный аппендицит.
Характер у этой вдовицы был такой, что она так и не вышла больше замуж. А
может, просто очень любила первого мужа. Он был красив, высок, статен и умен. За пару
лет перед смертью он уволился из учхоза и стал преподавать в Технологическом
институте. Это была видная пара.
К тому времени, когда я перешел работать в «Городний велетень», Валя уже
трудилась в районо на должности инспектора. Вела она себя нормально, каких-нибудь
слухов, обычно сопровождающих любую красивую свободную женщину, о ней я не
слышал.
Как-то она позвонила мне в школу и попросила о встрече по личному вопросу. Я
назначил ей время и уже на следующий день выслушал слезную мольбу: дать несколько
часов в неделю домоводства, потому что после смерти мужа они с дочкой сильно
нуждаются.
Собственно говоря, Людмила Береговская, немолодая учительница, читающая этот
предмет в моей школе, сама была мало нагружена, но мне так жалко стало эту несчастную
90
красавицу, что я согласился. Думаю, в школе учителям не очень понравилось, что я
бесцеремонно ущемил их коллегу, которая пользовалась у всех уважением и как педагог, и как хороший душевный человек. Кстати, она даже не сопротивлялась. Сказала:
– Ну, раз так надо…
Мне было очень неудобно, но чего не поделаешь для молодой красивой женщины, попавшей в беду… Тем более, думалось, свой человек в районо тоже не помешает.
Инспектор районо Валентина Коркина взялась за преподавание в сельской
десятилетке весьма уверенно. Прежде всего, настояла, чтобы завуч поставила все ее часы
в один день, кажется, в субботу. Видите ли, так ей удобнее… Приезжая утром, не
здороваясь, проходила через учительскую, раздеваясь исключительно в моем кабинете.
Как же, из района начальница…
Не ошибусь, если скажу, что учителя возненавидели ее лютой ненавистью, да и я, пожалуй, уже не слишком был рад тому, что взял ее в школу.
Все поломалось в один миг. Уже не помню, почему я не присутствовал на
районном совещании руководителей школ, которое проходило в райцентре в начале
третьей декады декабря. Кажется, выезжал с директором совхоза в Каховку за
документацией на строительство новой школы. Вечером мне позвонил один приятель и
рассказал, что на совещании, в числе прочих, выступала инспектор Коркина и вылила
ушат грязи на организацию питания в моей школе. Сказала, что читает сейчас там часы и
не в силах спокойно наблюдать, как в раздаточном пункте (в здании школы не было своей
столовой), грубо нарушая требования сангигиены, разливают детское молоко. Причем, возмущалась в столь резкой форме, что директора, зная мой статус руководителя – я был
членом коллегии образования – не на шутку удивились: кажется, конец приходит
Бронштейну…
Разумеется, эту информацию я тут же перепроверил, чтобы не нарубить сгоряча
дров, и продумал свою линию поведения. Честно говоря, я и теперь, спустя много лет, не
могу понять: на что рассчитывала Валентина? И зачем она это сделала? Просто хотела
показать свою крутизну директорам школ? Что она мало празднует даже директора, в
школе которого получила возможность дополнительного заработка? Не знаю. Была
заинтересована в том, чтобы поправить дело? Тогда почему ни разу не сделала замечания
раздатчице или хотя бы сказала мне? Ведь это же можно было решить, не дожидаясь
такого представительного совещания: поставить, право, еще один бидон, да приобрести
дополнительно сотню граненых стаканов…
Рассказал об этом учителям. Не заметил, что бы они были сильно удивлены.
Оказывается, наоборот: их удивляло, почему я терплю эту самодовольную выскочку. Они
даже было подумали, что нас с ней связывает нечто большее, чем просто
производственные отношения. Потому как чем-то иным мое поведение объяснить было
трудно. Я сказал, что дело поправимо, и ждать моей реакции долго не придется.
