Элеонора смотрела мне прямо в глаза – это была ее отличительная черта. Даже в сумраке пронзительный взор накладывал чары.

– Если ты осознаешь это и пытаешься найти выход, то ты уже на полпути к решению проблемы, – поддержал девушку я.

– Что же делать? Думаешь, листовками получится исправить ситуацию? – Задумалась Элеонора.

Она все еще стояла напротив меня будто в ступоре.

– Это лучше, чем сидеть, сложа руки, – ответил я.

– Не факт. Во-первых, тебя могут наказать за то, что ты делаешь. Во-вторых, неизвестно, помогут ли им в жизни открытые глаза, – скептически выразилась девушка, после чего присела рядом со мной. Я убрал плакаты в рюкзак. Она хотела добавить что-то еще.

– То, что ты делаешь, кажется благородным, – вполголоса произнесла она. – Но этот путь извилист, а его длина неизвестна. Ты хорошо подумал, прежде чем взяться за это?

Я не знал, что ответить. Это был сложный вопрос. К тому же в этот момент мне почему-то не хотелось думать об этом – мои мысли были заняты ее лицом: большие глаза, накрашенные ресницы, тонкие губы.

– Унтри? – вынула она меня из прострации.

– Да, то есть, нет, – вспоминая вопрос, бросил я.

– Тогда подумай ещё, – посоветовала она.

– Ты тут неподалеку живешь? – поинтересовался я, непроизвольно переведя тему.

– Ага. А ты?

– Я проживаю по другую сторону парка, в общежитии.

– И как?

– Там мало студентов. Можно сказать, что я живу один.

– Что ж. Завтра рано вставать. Я пошла.

Элеонора встала со скамейки – я повторил за ней.

– Пока, – попрощался я.

– До завтра, – помахала она рукой и ушла. Её голос медленно исчезал в тишине сквера, но остался у меня в голове.

Глава 4

Наутро, зайдя в аудиторию, одногруппники уже были там. Мне было приятно видеть их всех, но особенно Элеонору. Она задевала особенные струны в моей душе.

– Да здравствуют философы! – Зайдя за мной, поприветствовал нас Профессор. – Как ваш настрой?

– Боевой! – Засучив рукава, ответил Хастар. Сомневаюсь, что все считали также. По крайней мере, я не выспался.

– Сегодня поговорим об эстетике – учении о прекрасном, – наметил Профессор. – Что для вас представляет собой красота?

Я посмотрел на Элеонору и задумался. «Она красивая – причем не могу представить, что кто-то может быть красивее неё. Мне все нравится в её образе», – я начал теряться в том, как появлялись такие выводы. – «Что за глупости? Унтри, ты влюбился что ли?» Я отвел взгляд от Элеоноры.

– Красота субъективна, – ответила Элеонора. – Для одних идеалом женской красоты является наличие пышных форм, а других – осиной талии.

– Как считают остальные? – поинтересовался Профессор.

– Красота объективна, – заявил Хастар. – Тому много примеров. Симметрия лица вызывает приятные чувства. На картины великих художников можно смотреть часами. Порядочный поступок производит хорошее впечатление. Нравственность, здоровый вид, нетронутая естественность – это и есть красота.

– К тому же есть то, что у всех вызывает отвращение, – поддержал его Федот. – Это тараканы в домашнем очаге, личинки в еде, несправедливость к святым.

– Ты говоришь про нормальных людей, а не про всех, ведь есть всякие фрики, – защищалась Элеонора.

– Я сказал про всех, – протараторил Федот.

– Есть ли безусловная красота, которая для каждого является ей? Что скажешь, Унтри? – предоставил мне слово Профессор.

Я был слаб в эстетике, и не знал, что ответить.

– Мне кажется, что Элеонора права, – вывалил я. Мне просто хотелось её поддержать.

– Вы все правы, – подытожил Профессор. – Влюбленность вызывает эмоциональный эффект и под влиянием гормонов субъективно возвеличивает человека. Однако есть вещи, к которым люди относятся одинаково: в основном, это связано образом жизни и свойствами человека. Природа красоты дуалистична, порой амбивалентна. Мы можем проследить это в нашей жизни. Порой бывает, что мы испытываем возвышенные чувства к чему-то, но в результате каких-либо действий эмоции инвертируются, и мы уже терпеть это не можем. Как я мог это любить? – говорим мы – как теперь это вынести?

Мы задумались над его словами – за окном послышалось пение птиц.

– Вот вам еще вопрос, – задумал Профессор. – Зависит ли красота мира от вашего настроения?

– Если человек грустит, – стал думать вслух Хастар, – то ему не до красоты. Я бы не хотел, чтобы в момент уныния передо мной мельтешили щенки или вертелись балерины.

– Смотря насколько грустным, – продолжила Элеонора. – Если я расстроена из-за того, что у меня не получается вдеть нитку в иголку, то появление маленьких мопсов меня не только не огорчит, но обрадует. Если же я переживаю потерю близкого человека, то видеть никого не хочу – в такие моменты трагедия поглощает целиком и всё приобретает меланхоличный оттенок.

– Соглашусь, – закивал Федот. – Когда на душе печаль, хочется продолжать унывать, а когда тепло – дурачиться. Тем не менее, есть сильные ингибиторы: например, музыка. Если из плейлиста неожиданно включается любимая бравурная песня, то я начну двигаться в ритм и потихоньку выходить из траура.

– Пережить горе или радость важно, – стал высказываться я. – Опыт бесценен. Когда вы входите в царство феноменов, будьте готовы, что ваши действия будут сопровождаться ощущениями. Сильные впечатления, полученные от созерцания проявления бытия, остаются в памяти навсегда – они и создают нас как личность.

Сказав это, всё оставшееся занятие я не мог думать ни о чем другом, кроме Элеоноры. Тема эстетики только пробудила во мне всё больший интерес к человеку, который мне нравился.

«Что ты хочешь, Унтри?» – спрашивал я себя. – «Провести время, пообщаться, погулять. Как давно ты хотел с кем-нибудь погулять? Даже не знаю, когда вообще общался с кем-то лично, кроме своих родителей. Тут явно что-то не так. Всё дело в её феромонах? Не знаю, но хочу выяснить».

Элеонора внимательно слушала Профессора и была поглощена учебным процессом. Я же следил за Элеонорой и был увлечен ей. Как сказал Габриэль Гарсиа Маркес77: «Возможно в этом мире ты всего лишь человек, но для кого-то ты – весь мир». И моим миром сейчас была девушка с красными губами.

Вернувшись в общежитие, я планировал прочитать несколько глав книги «Преступление и наказание» Фёдора Достоевского78. Налил чай, сел в любимое кресло, открыл произведение, но оно давалось с трудом. Одна страница читалась минут семь, вместо двух. Мысли витали где-то в облаках.

Обычно я проникаюсь героями и, анализируя замысел писателя, пытаюсь понять их поступки. Но не сейчас. В настоящий момент, как ненормальный, я был одержим – девушкой. Не уверен, заинтересована ли она во мне, но это для меня было не важно, так как я руководствовался инстинктами.

Когда одна страница стала читаться дольше десяти минут, я сделал передышку.

«Нужно прогуляться, проветриться», – направлял я себя.

Проходя знакомые проспекты, я заметил, что плакаты, которые клеил ночью, исчезли. Движение Свободы сопротивлялось. Либо полиция уже поработала. Как бы ни было, кто-то не рад моим лозунгам.

«Есть ли смысл продолжать этим заниматься?» – задумался я. – «Возможно. Но не таким путём. Так тебя могут поймать».

В моём животе заурчало. «Когда ты последний раз ел?» – спросил он.

«Извини, что-то много всего на меня налетело за последние дни», – извинился мозг перед желудком. – «Мигом исправим ситуацию – подкрепимся».

Находясь рядом с закусочной, я побрел в нее. Сделав заказ через электронную кассу, я мгновенно получил его.

– Спасибо, – забирая свою еду, сказал я роботу, по ошибке приняв его за человека.

– Пожалуйста, – не растерялся он.

Пройдя к свободному столику, я задумался: «Как бы увидеться с Элеонорой?»

Мне стало приятно, когда я произнес её имя. Быстро к нему привык. Всего несколько букв, но они вызывают сильную реакцию во мне. Насколько странно всё это: сорвало крышу за пару дней. «А что если она меня отошьёт?» – вдруг испугался я. – «Или рассмеётся в лицо?».