Наевшись сахарной ваты и выбив в тире три мишени из десяти, я потопал в сторону двух стражников, стоящих на посту. Неподалёку от них находился уличный общественный туалет, так что я мог спокойно погреть уши и не вызвать подозрений. Очередь была длинной, стражники болтали о всём на свете. Я узнал, что у одного недавно родила жена и постоянно пилит его из-за быта, а второй любит шляться по продажным дамам, а потом — лечиться от неприличных болезней. Когда уж я решил, что ничего полезного не узнаю, их беседа перешла в очень интересное русло.

— …сосед мой, Василь, помнишь такого? Дед косматый, у него ещё внучка живёт, девочка лет семи. Ну, этот, седой такой и здоровый, в прошлом году дочь его померла. Ну, вспомнил? — дождавшись кивка от стражника Номер Два, стражник Номер Один продолжил: — Странный он какой-то стал, словно подменили. Прям как этот, как его…

— Октав?

— Да не… Хотя и он тоже, но я про другого говорил. Этот, как его?.. Рамзи, чтоб его! Ну этот, белобрысый такой, всё пытается облапать каждую бабу, что мимо проходит. Ну, понял? — Номер Один пристукнул копьём по земле, замолк на секунду и хмыкнул неожиданно серьёзно: — Знаешь, если бы люди исчезали, было бы как-то… нормальнее, что ли?

Последнее предложение он произнёс вопросительным тоном, словно сомневался в своих словах и спрашивал чужого мнения. Номер Два криво улыбнулся и сжал рукоять меча до побелевших пальцев.

— У меня жена подозрительно себя ведёт, — признался вдруг он. — Вот я тебе рассказывал, как она меня пилит непрестанно, а сам думал: не-е-е-е-ет, как-то странно она меня пилит, необычно! Вот раньше как заведёт шарманку, что я за котом не убрал. Ссыт скотина везде! А потом такая — хоп! — перескочит уже на курей. Мол, не покормил. А потом и моргнуть не успею, как уже про огород орёт и грозит уехать к своей матери!

— И что? — с непониманием уставился на него Номер Один.

— Ну так это раньше было, а сейчас… — Номер Два замолчал, явно подбирая правильные слова. — А сейчас она без души ругается, как будто по привычке. Вот представь, что из тебя всё забрали, только память оставили. И ты помнишь, что раньше ругался. И помнишь даже, как ругался. И повторяешь всё, но пусто как-то, по памяти, а сам в этот момент ничего не чувствуешь. Болванка, пустышка, подделка…

Номер Один открыл рот, закрыл, снова открыл и осторожно предложил:

— Может, тебе к своей маме надо переехать? Да нет, чего-то машешь?! Я ж серьёзно. Забирай сына, собирай вещи и переезжай. Я бы тебе посоветовал переночевать в сторожке, чтобы не возвращаться домой и не оставаться наедине с… ней. Но я ж понимаю, у тебя сын, его не оставишь, — он нервно передёрнул плечами. — Нет, всё-таки если бы люди пропадали или, например, их бы убивали, всё было бы легче. Ну, искали бы похитителя или маньяка… А сейчас что?

— Ничего, — зло проворчал Номер Два и сплюнул. — Староста приказал не устраивать панику, корчит из себя заботливого дедушку. А знаешь, что я тебе скажу? Наплевать ему на всё и всех! Только о прибыли и беспокоится. Если кто-нибудь прознает, что у нас творится, не видать ему гостей как собственных ушей! Будем, как и в других деревнях, сельским хозяйством промышлять. Но это же не по-ихнему, не по-барински. Рожа зажравшаяся, привык жрать хорошо!

— Ему торгаши приплачивают за молчание, зуб даю, — пробормотал Номер Один. — Да с другой стороны… Я его даже немного понимаю. Не кривись! Самую малость понимаю, в остальном — осуждаю! Ерунда какая-то творится, но ничего ж не докажешь. Вот он и говорит, что мы сказки выдумываем. Может, самому кого-нибудь убить? — хрипло и невесело рассмеялся он. — А то такими темпами староста до следующего года протянет…

— Тьфу!

Больше топтаться поблизости я не мог — подошла моя очередь. Так что пришлось зайти в вонючий нужник, потоптаться там пару минут и свалить.

Собрались мы с командой вновь после обеда в самой большой деревенской таверне — я впервые видел, чтобы в небольшом поселении было целых пять питейно-едальных заведений. Устроились за дальним угловым столиком, заказали жаркого и чая, терпеливо дождались, когда официантки принесут еду и только тогда начали обсуждение.

— Ничего не узнал, — хмуро произнёс Дзен. Ему явно не хотелось признавать, что пять часов он потратил впустую и не принёс никакой пользы. Но прежде чем Мерри открыл рот и успел хоть что-то сказать, Дзен поспешно добавил: — Но все ходят дёрганные. Ну, кроме приезжих. Да и те как будто что-то подозревают, но сами этого не понимают. В общем, обстановка здесь… плохая.

Да, это я тоже заметил. Местные натужно улыбались гостям деревни, но как только те отворачивались, счастливые улыбки сползали с озабоченных лиц. И слишком уж часто жители этой деревни оглядывались и вздрагивали от любого шума, словно от громкого взрыва. Впечатление создавалось… неприятное. Пир во время чумы какой-то. И те несколько разговоров, которые мне удалось подслушать, совершенно мне не нравились. Я покачал головой и мысленно вздохнул. У меня было чёткое ощущение, что в безымянной деревни разворачивается трагедия, которую усугубляет обычная человеческая глупость.

— Точно! — воскликнул Мерри и тут же понизил голос, потому что на нас странно покосился тавернщик. Рыжик выдержал паузу, сделал глоток чая, и лишь потом продолжил страшным шёпотом: — Ещё бы обстановке не быть плохой. Вы разве не заметили, или только мне так везёт? Ах да, и правда… — он раздосадованно поморщился. — Люди здесь странные. Вы только не называйте меня чудиком, но люди здесь делятся на обычных и странных. И те, которые странные, они в сторонке держатся. Чаще всего работяги всякие — принеси, подай, иди к Пегасу, не мешай…

— Не хочется соглашаться с зазнайкой, но он прав, — протянул Дзен задумчиво и почесал затылок. — Я просто не мог понять, что меня смущает, но после его слов… Да, он, определённо, прав. Те, кого он называет странными, они как будто пугают обычных. А те, кого он называет обычными, вроде бы и боятся, а вроде бы и ничего не делают, словно не понимают, как поступить, да и в принципе сомневаются в собственной адекватности.

— Надо же, “адекватность”! Удивительно, какие ты слова знаешь! — съязвил Мерри и демонстративно отвернулся к чашке чая, напыжился, как воробушек на холоде, и сказал: — Но полено с мечом это верно подметил. Серьёзно, я уверен, что каждый в этой деревне, включая приезжих, знает, что творится Пегасья чушь! Но все, как распоследние болваны, делают вид, что всё хорошо и ничего не происходит! Зачем? Почему? Разве они не читали страшилки, в которых дураки всегда умирают первыми?!

— Ты в таком случае осторожно, — небрежно бросил Дзен и ухмыльнулся.

— Да я — воплощённая осторожность, — возмутился Мерри, а потом до него дошло и он раздражённо зафырчал, как разъярённый хомяк: — Ты меня сейчас дураком назвал, что ли?

Они устроили детскую перепалку, а я вдруг понял, что одна из официанток постоянно крутится поблизости и всё время старается пройти мимо по делу и без. Она, конечно, состроила озабоченное личико и вроде как всё старательно высматривала грязную посуду на столах, но нет-нет да и стреляла глазками в нашу сторону. Я послушал ещё немного ругань Дзена и Мерри и негромко, но чётко и ясно сказал — так, чтобы издалека не разобрать, но в шагах пяти точно услышать:

— Не поверите, что я узнал! — официантка на мгновение замерла и сделала к нам робкий шажочек, поставила поднос на соседний стол и принялась тереть жирное пятно. Она стояла всего в метре от меня, так что я слегка наклонился и без проблем схватил её за запястье, мягко потянул к нам, но не позволил вырваться, когда она дёрнулась. Я постарался как можно миролюбивее улыбнуться и прошептал: — Если тебе есть что рассказать, то приходи вечером на окраину деревни, где стоит кукольный театр.

Я отпустил её, и она моментально убежала на кухню.

— Так на чём я остановился? — невинно спросил я, сделав вид, что не замечаю вопросительных взглядов Мерри и Дзена. — Ах да, точно, — я кратко изложил беседу стражников и добавил: — Жители деревни жалуются на своих родственников, называют их чужаками и откровенно их боятся. Мерри, скажи-ка, существует ли магическая техника, с помощью которой можно присвоить чужую внешность? Какой-нибудь навык Созвездия?