Императорские следователи опросили жителей соседних домов и работников магазинчика в квартале от места преступления, но никто ничего не видел. Создавалось впечатление, что бедолага свалился в подворотню с небес. Но происшествие в госпитале перевернуло следствие с ног на голову: преступник всё время был рядом, наблюдал и упивался триумфом.

Так или иначе, по официальной версии на первую жертву Мертвеца наткнулись двое стражников, которые вызвали подмогу и поспешили сбагрить тело врачам. Ни одного свидетеля, ни единой зацепки. Если бы за ним не потянулась цепочка невероятных по жестокости преступлений с похожим почерком, то это преступление вскоре задвинули бы за другие, более перспективные дела, и со спокойной совестью забыли. Но маньяк не желал, чтобы его предали забвению, он стремился к славе и благоговению, он хотел стать королём и короновал себя страхом. И на этом пути Мертвецу помогал случайный свидетель его первого преступления.

В детстве Чендлер влюбился в страшные истории о всяких ублюдках. Недели две он пугал соседских детишек, выскакивая на них из кустов с диким криком, но прятаться в смородине ему быстро надоело, да и к тому же он понимал, что напугать пятилетку — дело невеликое. Требовалось срочно найти занятие достойное Чендлера — душа требовала подвигов.

Он пошёл по стандартному пути доморощенных маньяков: поймал соседскую кошку и распотрошил её. Точнее, попытался. И хотя для кошки эта затея всё равно закончилась плачевно, довести свои планы до конца Чендлер не смог. Его просто-напросто вырвало. Так его и застукали родители: на полу подвала, всего в блевотине и кошачьей крови, с ножом и плоскогубцами в руках. Возможно, если бы он был единственным ребёнком в семье или хотя бы первенцем, его наказание ограничилось бы домашним арестом, но его истово верующие в старых Богов родители настрогали семь детишек, и Чендлер был далеко не самым любимым.

Последовали долгие годы, проведённые овощем, — у всяких шаманов его накачивали какими-то отварами, от которых Чендлер не мог двигаться и думать. Родители были зажиточными купцами, поэтому могли таскаться по этим отморозкам с травами вечно, параллельно разглагольствуя о Богах. С тех пор у Чендлера появилась ненависть к Богам и шаманам.

Строгий отец был недоволен результатами лечения — однажды папаша согласился, чтобы Чендлеру вскрыли череп, поправить мозги напрямую, но в последний момент передумал. И это были самые страшные минуты в жизни Чендлера. Наверное, тогда он и сломался; воспоминания о тех днях размылись, забились в дальние уголки памяти. Кажется, он рыдал и бился головой о стену, как настоящий псих. А через неделю тот шаман его выпер. За воротами его дома собралась вся семья: братья отводили взгляд, исхудавшая мать рассматривала свои туфли, улыбался только отец, радостно распахнувший объятья.

— Теперь я верю. Ты очистился от скверны. Боги снова в твоём сердце, — сказал он с ликованием в голосе.

— Я так счастлив! — сказал Чендлер и вытащил из кармана заточку. — А теперь слушай сюда, Пегасий сын, — сказал он, приставив её к горлу отца. — Ещё раз попробуешь запихнуть меня к проклятым шаманам, и я вырежу всех твоих сыновей, приготовлю из них гуляш и заставлю тебя его сожрать.

В семнадцать лет он оказался на свободе: без семьи, без денег, без планов на будущее. Он ничего не умел, боялся людей и постоянно кипел от злости. В конце концов, Чендлер прибился к бездомным, ошивавшимся на окраине столицы — Грингфога. И век бы ему там куковать, подбирая объедки, но однажды его приметил столичный аристократ — Генри Нурфолк. Он увидел в Чендлере потенциал и предложил работу — очень грязную работу, с убийствами, грабежами и шпионажем. Чендлер был не в восторге, но ему пришлось согласиться.

Отец больше никогда не пытался с ним связаться — наверное, навсегда вычеркнул из жизни, а мама каким-то образом его отыскала и пару раз приходила в гости, трагично молчала, а перед уходом шёпотом читала молитву. Братья же отыскали его по очереди, втайне друг от друга и самое главное — от отца. Сначала заявился самый старший и наглый, и Чендлер послал братика далеко и надолго. Где он был, когда папаша посадил Чендлера на цепь, словно бешеного пса? После старшего брата, как в калейдоскопе, промелькнули остальные, они не отличались настойчивостью: молча пялились, переминались с ноги на ногу и исчезали.

Их появление напомнило Чендлеру об обещании, данном отцу, и заставило задуматься: хватило бы ему духа выполнить свою угрозу? Вместо того, чтобы спать, он думал об этом всю ночь, представлял, как расчленяет своих братьев, как вырезает их сердца, как пьёт их кровь. Два дня он мечтал, а вечером третьего Чендлер, покачивающийся от недосыпа, с грохочущим пульсом и безумным оскалом, вышел из своей комнатки с тесаком в руке — он двинулся на охоту, ощущая во рту вкус жареных рёбрышек. Мальчишка, пугавший соседских детишек, отправился вырезать соседские семьи.

Но Чендлер не учёл, что три дня без сна — это не шутки, он не успел даже ввязаться в драку (увидев тесак, шпана из Чёрного Квартала бросилась врассыпную), обвёл мутным взглядом подворотню, в которую его занесло, и рухнул без сознания в мусор. Проснувшись, он долгое время лежал, неспособный пошевелиться, и наблюдал за сюрреалистичной картиной, как Генри Нурфолк собственной персоной устраивал поудобнее огромный кусок мяса и напевал колыбельную. Чендлер осознал, что произошло, лишь когда Лорд Нурфолк нежно попрощался с мясом и скрылся за углом.

— Проклятые Созвездия!

С трудом двигаясь, Чендлер подполз к трупу. В полумраке у него заняло какое-то время, чтобы рассмотреть тело. И с каждой деталью, с каждой новой рассмотренной подробностью его сердце стучало быстрее. О, распотрошённая кошка не шла ни в какое сравнение с этим! То, что лежало перед ним, было произведением искусства, от него тянулся шлейф вдохновенного гения, в нём читалось благословение музы, это был взгляд за грань, доступную только избранным. Чендлер понял, что ему невероятно повезло: провидение привело его в нужное место в нужный час. Он нашёл, что искал: свою страсть, свою любовь, своего Бога.

И когда раздались торопливые шаги, Чендлер не бросился прочь. Он знал, кто это, и молча ждал, пока чёрные ботинки не остановятся рядом с ним, чтобы поцеловать их и, быть может, незаметно коснуться ноги божества, чьим пророком он решил стать. Если раньше он служил Генри Нурфолку из-за безвыходности, то теперь навечно стал его вернейшим рабом, и Лорд очень быстро это понял и поверил в его преданность. Они вместе убивали уже на протяжении нескольких лет, Лорд платил столичным стражникам, чтобы они молчали о серийных убийствах — он не боялся, что его поймают и накажут, но поднявшаяся паника мешала бы убивать. Так что люди о Мертвеце забыли.

С того дня Чендлер выполнял личные поручения Нурфолка, и сегодня тот его вызвал, чтобы дать новое задание.

Дверь ночлежки приоткрылась, внутрь вошла фигура в длинном плаще. Чендлер глубоко ей поклонился, молча ожидая приказа.

— Я хочу, чтобы ты убил Энрэя и его прихвостней. Они мешают моим планам. Но будь осторожен, чужеземец очень опасен. Он и его команда победили Отщепенцев и сорвали покушение на Императора, — Генри Нурфолк помолчал, а потом добавил, протягивая амулет: — Можешь использовать все способности Скорпиона. Это скроет твою магическую ауру.

— Благодарю! — Чендлер бухнулся на колени и поцеловал край плаща Лорда. Его способности были запрещёнными, по факту он мог пользоваться только одной — Поглощением, которое временно забирало чужую магию, но особого прока не приносило. Артефакт же позволит ему активировать Скорпиона и пользоваться навыками на полную.

Его обожание Генри Нурфолка возросло в десятки раз, хотя, казалось бы, куда уж больше.

Чендлер собирался выполнить поручение Лорда во что бы то ни стало.

Я вынырнул из золотой дымки, хватая ртом воздух. Воспоминания о чужой жизни бились в голове, путая мысли. Я видел, как Золотой Император погиб, как его злобный брат-близнец разрушил свою планету и перенёсся на новую — ту, куда после смерти попал я. Знания словно бы постепенно загружались в мозг. Я присел, чтобы не упасть, и попытался всё осмыслить.