– Ничего, ничего, брат! – азартно подначивал приятеля граф Федор Американец. – Сейчас ты все и увидишь. Скоро уже!
Между тем в освобожденной от колясок каретной собирался народ, по большей части Денису хорошо знакомый. С кем-то имели общих приятелей, а с кем-то и водили крепкую дружбу. Как вот с князем Петром Андреевичем Вяземским…
– Эй, эй! – Завидев приятеля, Давыдов замахал рукой. – Давай к нам, Петруша!
Из хороших знакомых были еще и Шаликов, знаменитый поэт Жуковский и не менее знаменитый Василий Львович Пушкин, известный своей едкой сатирой.
Усевшись рядом с Денисом на одну из тянувшихся вдоль стен лавок, князь Вяземский водрузил на нос маленькие очки в золоченой оправе и, подмигнув приятелю, прошептал:
– Здорово все будет. Вот увидишь. Тебе понравится, Денис!
– Еще б не понравилось! – Обняв Дениса за плечи, в голос расхохотался Американец. – Уж ты, друже, смотри во все глаза.
Между тем вдруг сделалось темно – кто-то снаружи закрыл слуховые оконца. Одновременно погасли освещавшие каретную свечи… Все затихли, послышались чьи-то шаги и звучный мужской голос, читавший что-то по латыни… Католическую молитву? Что-то не очень похоже. Скорее, стихи… или – заклинание!
– О Хепри, Утреннее Солнце! И ты, Анубис, Покровитель умерших… Внемлите! Внемлите!
Голос замолк, и тут же звучно ухнул барабан. Два раза.
– Нынче такой день… – снова заговорил неизвестный. – Этот день – праздник богини Мерт-сегер, хранительницы покоя мертвых…
Удар барабана!
– Хранительницы вместилища мертвых!
Еще удар!
– Хранительницы саркофагов и пирамид!
Барабан утробно зарокотал, ударили-зазвенели цимбалы, пронзительно взвизгнула флейта.
Мерт-сегер! Услышав это имя, Денис невольно вздрогнул. Однако!
– Приди, великая Мерт-сегер! – Голос звучал куда более громко, нежели до того. – Приди!
– Приди! – нестройным хором подхватили собравшиеся. – Приди!
Давыдов тоже повторил вслед за друзьями. И все думал… Мерт-сегер… браслетик… масоны… Они что же, как-то все связаны? Но какая связь с Древним Египтом у московских вольных каменщиков? Где египетские боги и пирамиды, и где масоны! Хотя… символы масонства – мастерок, циркуль… В общем, сплошная геометрия. А без геометрии пирамиды не выстроишь! Что же, выходит, египетские жрецы – предтечи масонов?
– Приди!!!
– Тише, братья! – предупредил все тот же голос. – Она идет. Она уже здесь. Красивейшие жрицы сопровождают ее… Танцуй же, великая Мерт-сегер! Радуйся! Мы собрались нынче для тебя. Танцуй!
– Танцуй! – повторили все. – Радуйся!
По углам каретной вдруг вспыхнули факелы. В их неровном свете посередине залы стали видны три согбенные фигуры, похоже, что женские, вернее – девичьи. Каждая дева, накрытая черным покрывалом, стояла на левой коленке, согнувшись и опустив голову… Но вот ударил барабан… Звякнули цимбалы…
– Танцуй же, великая Мерт-сегер! Радуйся!
Девушки резко вскочили, расправив плечи и скидывая с себя покрывала. Из всей одежды на их смуглых телах, смазанных до блеска каким-то маслом или жиром, имелись лишь узенькие золоченые пояски в древнеегипетском стиле, браслеты на руках и ногах и пышные ожерелья. У двух девушек, тех, что стояли по бокам, головы были покрыты черными египетскими париками, а у той, что по центру, вместо лица кривилась отвратительная змеиная морда! Ну правильно, ведь Мерт-сегер – женщина с головой змеи…
Ах, как они танцевали, как подпрыгивали, как извивались, поистине по-змеиному, кружа в хороводе, догоняя друг дружку, воздевая тонкие руки ввысь, к небу, к Амону-Ра, повелителю Солнца. Барабаны выбивали затейливый ритм, похожий на музыку в стиле диско или фанк, не хватало только синтезаторов… Впрочем, их вполне заменяли скрипки и флейты.
– Мерт-сегер! Мерт-сегер! – кричали в такт музыке гости.
Танцовщицы то приближались к ним, то отдалялись, вот снова приблизились, волнующие, терпкие, протяни руку – достанешь… Сама Мерт-сегер, голая, с восхитительно стройненьким телом вдруг замерла напротив Дениса. Из раскрытой змеиной пасти двумя изумрудами сверкнули глаза… Упругие сосочки богини мелькнули у самых глаз гусара… Под левой грудью Денис заметил родинку, коричневую, похожую на маленькое сердечко. Томительно сжалось сердце… И снова танец, и рокот барабанов, и манящая череда нагих смуглых тел, как на панно Матисса «Танец».
Кто-то из слуг принялся разносить напитки, какое-то питье в больших стеклянных бокалах. Вино… Нет, не вино… Больше похоже на что-то крепенькое, на сладкое, терпкое… Как оно ударило в голову! И все поплыло в глазах…
– Мерт-сегер! Мерт-сегер!
– Танцуй же, танцуй! Радуйся!
* * *
Танцуй же, танцуй под мои барабаны,
Пой же, пой мои песни…
– Да выключи ты это радио!
Какая боль, какая боль!
Аргентина – Ямайка:
Пять – Ноль!
– Ну-у выключи-и!
Старший оперуполномоченный уголовного розыска капитан полиции Бекетов потер и без того красные щеки и возмущенно вздохнул:
– Пф-ф! И так наши вчера продули, еще песенка эта… Садист ты, господин майор. Знал бы, не зашел бы!
Давыдов цинично расхохотался, но все же дотянулся, выключил стоявший на сейфе китайский приемник, проходивший вещдоком по одному старому делу. Дело давно ушло в суд, про радио федеральный судья Бубликов и не вспомнил, так и остался приемник в кабинете Дениса, где его использовали по своему прямому назначению – радовал людей доброй и хорошей музыкой в стиле рок или блюз. Ну и джаз тоже можно…
– Да! Мог бы и джаз найти. – Бекетов махнул рукой и хитро прищурился. – Ну так что… Проверили мы твоего Бертникова… Точно! Начальник его службы безопасности, некий гражданин Халиков, приобрел те самые синие сережки! Продавщица его по фотографии опознала, еще и артикул изделий вспомнила. А что ты думаешь? – Капитан причмокнул губами. – У нее ж глаз-алмаз, не зря в ювелирке трудится! Да этого Халикова там все продавщицы запомнили. Импозантный такой господин…
– Что ж он, поскромнее одеться не мог? – вдруг засомневался Давыдов. – А то ишь ты, запомнили все!
– Халиков? Поскромнее? Да ты что! Он же из братков, из девяностых! Не по понятиям это – поскромнее…
– Ну вообще-то да. Если из братков… Да и кто в чем заподозрит? Пришел человек, купил две пары сережек…
– Три, Денис!
– Три? – Следователь насторожился. – Это что же, нам еще третье убийство ждать? А, Олег? Что скажешь?
– Так арестовать их всех, доказухи хватит! – азартно воскликнул капитан. И тут же принялся загибать пальцы: – Свидетели есть – раз, мотивы – тоже…
– Ну да, ну да, мотивы… – Согласно кивнув, Денис придвинул к себе лист бумаги и, взяв авторучку, принялся рисовать схему: – Итак, дабы устранить конкурента, господина Ревякина, Николай Николаевич Бертников, генеральный директор «Ариадна-финанс-групп», разрабатывает некую комбинацию. Зная о том, что Ревякин неравнодушен к молодым и красивым девушкам… Ты что ржешь-то?
– Да так. – Бекетов скромно потупился. – Я тоже к молодым и красивым неравнодушен. Да многие…
– Ну, ты это… За многих-то не говори! Я вот, к примеру, супругу свою люблю… – Шутливо погрозив оперу пальцем, Денис продолжил, рисуя на листке бумаги какие-то непонятные рожицы и круги: – Таким образом, Бертников решает подставить Ревякина, убив его пассий… Хм… – Покусав губы, Давыдов покачал головой. – Что же выходит, Ревякин сразу с тремя крутил?
– Так убитых-то двое!
– А третья пара серег?
– Н-да, третья… – Бекетов хмыкнул и вскинул брови. – Так с его деньгами-то можно хоть целый гарем завести! Живи себе, как князь!
– Как султан, Олежа.
Нарисовав две кривоватые (уж как вышли) девичьи фигурки, Дэн изобразил над каждой нож и продолжил, время от времени наливая себе водички из стоявшего на столе графина:
