Как бы в подтверждение сказанного раздался гудок паровоза, и мы поспешили по своим теплушкам.

В Ярославле к поезду прицепили ещё два вагона с ярославскими бойцами, так же как и у нас собранными «с бору по сосенке». А что делать, если все наличные силы и средства сжирает Восточный фронт, не считая остальных фронтов поменьше, но также требующих человеческих затрат?

В Вологду прибыли часа через три. Прямо на перроне наш командир получил вводную задачу, а нам выдали сухой паёк – восьмифунтовые банки с американской тушенкой из расчета одна на четверых и по два фунта хлеба. И можно было наполнить водой оба чайника. Правда, заварки и сахара нет, но кипяток тоже неплохо.

А главное, нам дали оружие – американские винчестеры и по двадцать патронов. Ещё услышал краем уха, что Вологда отправит в Шексну бронепоезд, как только тот вернется с задания. Правда, когда вернется, никто не знал.

Винтовки выдали необычные, с рычагом. Я такие видел в кино про ковбоев. Интересно, это не из запасов ли союзников, вывезенных из Архангельска?

– О, а я с такой в германскую воевал, – заметил один из ребят, осматривая оружие. – Только у этой ствол покороче и крепления для штыка нет. И у патронов калибр поменьше. У наших на семь шестьдесят два, а тут шесть.

Откуда в германскую в нашей армии взялись винчестеры, спрашивать не стал. Скорее всего, закупали в САСШ и переделывали под наши нужды. Вон, значится же в моей «Записной книжке» японская «Арисака». Зато отыскался человек, и не один, кто научил неумех, вроде меня, пользоваться рычажным механизмом.

Пока ехали до Шексны, вскипятили чайники, потребили сухой паёк, и жить стало гораздо веселее. Ещё бы не надо ехать воевать, так и совсем хорошо. Чтобы настроить товарищей на нужный лад, я начал петь, а народ принялся подтягивать. Пели не все, зато все дружно подхватывали припев:

Мы выгружались из вагонов, прислушиваясь к раскатам боя. Верстах в трёх от нас обменивались выстрелами две, а то и три пушки, с той и с другой стороны трещали пулемёты, и раздавались винтовочные выстрелы.

Егоров начал выстраивать нас в две цепи. Первая состояла из красноармейцев, вооруженных винтовками со штыками, а вторая из нас, чекистов с винчестерами.

– Так, товарищи! – обратился командир к нам. – Боевого опыта у вас мало, без надобности не стрелять, а иначе попадете в затылок товарищу. Помните, цепь должна быть равномерной! Соблюдайте правило – если убило соседа, делай приставной шаг в сторону. Если в цепи зазор – именно через него враг и прорвется. Третье, если пойдем в рукопашную, не бегите наобум, а выбирайте себе противника. Всё ясно?

– Так точно! – ответил я за всех остальных.

– Шагом! Марш!

Наши жиденькие цепи двигались не спеша, но и не медля. Впереди шли командир и комиссар. Их задача – угадать момент, когда нужно переходить на бег. Если раньше времени – выдохнешься, а позже – не добежишь, уложат.

– Вперёд! В атаку! – махнул Егоров наганом и побежал в сторону выстрелов, а мы за ним.

И тут по нам долбанули. Грохота выстрела я почему-то не услышал. Видел, как вверх взлетают комья промерзшей земли, взлетает, как пушинка, чье-то тело.

Меня трясли за плечи, за рукава, что-то говорили. Потом удалось услышать обрывки слов «ксенов… вай…вай…жиим…»

Похоже, я стоял на коленях, выронив винчестер, и зажимал уши руками. А кто меня трясет? А, так это тот дядька в полушубке, из Смоленска. Кивнул ему – мол, отпустило. Встал. Поначалу шатнуло, но ничего. Увидел, что рядом лежит «мосинка» с примкнутым штыком, ухватил её – привычнее! Так, а где наш командир и комиссар? Ага, нет у нас больше ни командира, ни комиссара.

– Отряд! В атаку! За мной! – заорал начальник чека Западной области и побежал вперед.

Молодец! Если останемся лежать – тут и останемся. А побежим вперёд, есть шанс, что хотя бы половина добежит!

А ведь это я должен был повести народ в атаку! Ладно, значит надо поддержать товарища.

– Ура! – заорал я и ринулся вперёд.

Мы бежали в атаку, что-то орали. По счастью, у восставших, видимо, снарядов всего ничего, и шрапнель долбанула по нам только три раза.

Добежали до вражеской батареи, возле которой суетилось человек десять и не в белогвардейской форме, а в крестьянской одежде. Один даже замахнулся на меня топором, не подумав, что ствол «мосинки» со штыком гораздо длиннее.

Сколько нас добежало? Численность всего отряда не знаю, может, человек двести или триста, а вот моих? Ладно, потом сверим со списком. Кажется, с той стороны идёт наступление. Как бы нас не приняли за повстанцев и не наваляли.

Со стороны реки шла цепь, похожая на нашу. Значит, череповецкие товарищи уже отбили мост. Они уже подошли так близко, что можно рассмотреть лица. Хм. А ведь могу кое-кого и узнать!

– Товарищ Королев! – помахал я рукой, увидев военного комиссара Череповецкой губернии.

Интересное кино. Военком губернии – генеральская должность. А он лично народ в штыковую водит.

– Аксенов?! Володя! А ты как здесь очутился? Ты же в Москве?

– Так я ещё утром там был, – усмехнулся я, обнимая военкома. – По тревоге подняли да и послали.

Послали. Да, послали. Но лучше бы именно куда-то послали, а не сюда кинули.

– Спасибо, ребята. У них две трехдюймовки были. Если бы обе били по нам – хана. А так на вас развернули.

Отвлекли внимание, уже хорошо. Среди череповчан оказалось ещё несколько парней, кого я знал либо по имени, либо в лицо.

– Товарищ Аксенов, – окликнул меня незнакомый мужчина лет тридцати. Представился: – Михеев, начальник отдела по борьбе с контрреволюцией Череповецкого губчека.

Интересно девки пляшут по четыре штуки в ряд! А я тогда кто? Потом вспомнил, что Есин говорил о замене. Но ведь я до сих пор таскаю мандат, где прописана должность: начальник отдела по борьбе с контрреволюцией.

Пожимая начальнику отдела руку, спросил:

– Как там у нас?

Михеев вздохнул:

– Всё по-прежнему. Спекулянты, контра. Теперь ещё дезертиры.

– Ясно, – кивнул я, раздумывая, спросить, как там губернский комсомол поживает, но передумал.

– Вы когда обратно-то возвращаетесь? – вдруг спросил Михеев. Он что, о должности своей беспокоится? Нет, тут другое.

– На фронт хочу попроситься.

Мне оставалось только утешительно похлопать парня по плечу. На фронт ему, ишь! Слишком всё просто, чтобы на фронт, а ты здесь повоюй.

– Володя, кто у вас командир? – спросил Королев.

Мы со Смирновым дружно посмотрели друг на друга, но я успел раньше.

– Командир выбыл из строя и командование отрядом принял на себя товарищ Смирнов, – сообщил я. – Я командую сводным отрядом чекистов. Моя задача – после подавления восстания установить его причины. Кому мы должны подчиняться – не знаю.

– Ясно, – кивнул Королев. – Я командую Чрезвычайным штабом, стало быть, подчиняетесь мне. Значит, поступим так. Владимир – берешь своих чекистов и вместе с Михеевым отправляетесь в Чуровское. По слухам, восстание началось именно там. А товарищ Смирнов вместе с остальными бойцами пойдет со мной. Нам ещё остатки всякой сволочи из деревень выковыривать. Подождем только, чтобы кавалерия подтянулась. Она у нас из-под Устюжны второй день идет. И чекистам полуэскадрон в усиление дам, мало ли что.

Пока кавалерия подтягивалась, наступил вечер. Мы за это время успели собрать убитых, оказать помощь раненым. Увы, и наш командир Егоров, и комиссар погибли. Безвозвратные потери составили шестьдесят человек, с ранами средней тяжести шестеро, легкораненых восемнадцать. В строю осталось сто двадцать восемь. Повезло!

По моим расчетам: четыре теплушки в Москве и две в Ярославле, общая численность отряда должна составлять человек двести сорок, плюс-минус ещё человек двадцать. Живыми, убитыми и ранеными мы насчитали двести двенадцать человек. Вопрос – либо я неправильно посчитал, либо перед боем кто-то сбежал. Списков-то у меня нет! Вот с чекистами выходил полный порядок. Выехали из Москвы сорок человек. Убиты трое, тяжело ранено четверо (скорее всего, до утра не доживут), легкие ранения получили шестеро. Возможно, что и сам получил контузию, но себя в расчет не беру. Ходить могу, винтовку в руках удержу. А то, что башка побаливает – так это от усталости. Вздремнуть минут шестьсот, и всё пройдет.