В районе границы внезапность нападения немцев вызвала замешательство, а кое-где и панику. Основным принципом советской стратегии, несмотря на его нереальность в сложившейся обстановке, оставалось удержание позиций первыми эшелонами до тех пор, пока не будет подготовлено контрнаступление. Сформированный на третий день войны на самом угрожаемом направлении, в районе западнее Москвы, резервный фронт в составе четырех армий первоначально был нацелен на проведение контрнаступления. Однако уже с 1 июля его пришлось объединить с войсками разбитого Западного фронта[46].
Все еще пытаясь остановить отступление, И.В. Сталин приказал расстрелять командующего Западным фронтом Павлова и его штаб, а через несколько дней применил те же драконовские меры и в отношении командования Северо-Западного фронта[47].
Впредь командир, допустивший отступление подчиненных ему войск, должен был заплатить за это жизнью. Для офицера любого ранга постоянным риском стала возможность окончить жизнь в результате выстрела из пистолета в основание черепа сзади. В течение первых двух недель июля 1941 г. советское руководство, которое под давлением реальных событий на фронте избавилось от прежних иллюзий, приступило к организации отчаянной, упорной и жестокой борьбы. 3 июля И.В. Сталин, никогда прежде не делавший публичных выступлений, в обращении к народу по радио призвал к «отечественной» войне против чужеземного агрессора, к применению тактики «выжженной земли» в районах, которым грозит оккупация, к ведению партизанской борьбы на захваченных территориях. Создание Ставки Верховного главнокомандования (вместо Ставки Главного командования) во главе со Сталиным продолжила централизацию власти, начатую после немецкого вторжения. Этот процесс был завершен после того, как И.В. Сталин принял пост народного комиссара обороны (19 июля 1941 г.) и Верховного главнокомандующего советскими вооруженными силами (8 августа 1941 г.).
На протяжении всей войны Ставка Верховного главнокомандования оставалась высшим советским органом военного планирования и контроля. Подчинявшаяся Государственному Комитету Обороны, Ставка представляла собой скорее комитет стратегического планирования, нежели Генеральный штаб, хотя она и обладала правом отдавать приказы через Генеральный штаб Красной армии, штабы родов вооруженных сил или фронтовым командирам напрямую. В число ее примерно двенадцати членов входили начальник Генерального штаба армии, начальник штаба ВМФ, высокопоставленные представители командования и видные эксперты технических родов войск.
Более настоятельной необходимостью, чем реорганизация в высших эшелонах командования, что было прежде всего в интересах укрепления власти И.В. Сталина, было создание эффективной системы управления на поле боя. Трое из пяти первых командующих фронтами продемонстрировали свою непригодность на занимаемых постах. Таким же и даже большим был уровень некомпетентности командиров более низкого звена. В результате чисток пострадало слишком много опытных командиров (основные чистки офицерского корпуса, помимо братоубийственной Гражданской войны, произошли в начале и в конце 1920-х гг., а не в конце 1930-х, как принято считать. – Ред.), а многие другие слишком быстро были выдвинуты на высшие командные должности (Красная армия быстро увеличивала численность. – Ред.). Единственным решением в сложившейся обстановке стало привести штатную организацию соединений и объединений в соответствие с возможностями командного состава. К середине июля стрелковые и механизированные корпуса были упразднены, а количество дивизий в армиях сократилось до пяти-шести. Численность личного состава стрелковой дивизии, которая в мирное время составляла 12 тыс. человек, в результате потерь и кадровой реорганизации сократилась до 6–9 тыс. солдат и офицеров. Танковые дивизии были разбиты на более мелкие части, которые теперь напрямую подчинялись командующим армиями. Роль танковых войск вновь была ограничена непосредственной поддержкой пехоты.
Единственным исключением из общего правила централизации и сокращения штатной численности соединений стало создание 10 июля трех так называемых командований стратегическими направлениями: Северо-Западным, Западным и Юго-Западным. Предполагалось, что они будут координировать ведение боевых действий на широких участках, сравнимых с секторами, назначаемыми для немецких групп армий. Появление таких командований должно было позволить избежать запаздывания по времени в поступлении в войска приказов и указаний из Москвы[48].
Эти приказы передавались главнокомандующим на направлениях маршалам К.Е. Ворошилову (Северо-Западное направление), С.К. Тимошенко (Западное направление) и С.М. Буденному (Юго-Западное направление), получившим боевой опыт еще во времена Гражданской войны. Высокие звания этих людей отражали скорее их политический вес, нежели профессиональный опыт. Как и следовало ожидать, создание командований на стратегических направлениях не оправдало себя, и все они были вскоре ликвидированы, за исключением Юго-Западного командования, которое просуществовало до начала 1942 г.
В середине июля, когда немецкая группа армий «Центр» устремилась в брешь в советской обороне, образовавшуюся между реками Западная Двина и Днепр, открывавшую путь на Московском стратегическом направлении, и провела несколько крупных операций на окружение севернее и южнее Смоленска, Ставка развернула к востоку от Смоленска новый Резервный фронт в составе шести армий[49].
Советское командование поступало именно так, как этого хотели немцы: оно требовало от войск стоять насмерть и ни в коем случае добровольно не отступать в глубь страны. Кроме того, как это предвидели Ф. Гальдер и В. фон Браухич, основные усилия было решено сосредоточить в центре, на Московском направлении[50].
В то время как войска группы армий «Центр» в августе и сентябре стояли на месте в ожидании возвращения своих танковых соединений, временно перенацеленных на другие стратегические направления, советская сторона продолжала укреплять этот участок фронта. К концу сентября перед фронтом возобновившей наступление группы армий «Центр» было сосредоточено до 40 % численности личного состава советских сухопутных войск, столько же артиллерии, до 35 % боевых самолетов и танков[51].
Тактика оставалась прежней: встретить противника в лоб, остановить и измотать его, а затем контратаковать. И вновь она продемонстрировала свою несостоятельность. В течение одной недели немцы окружили большую часть советских шести армий, создав котлы в районах Брянска и Вязьмы. 10 октября командование Западным фронтом, в который вошли войска Резервного фронта, принял начальник Генерального штаба Красной армии генерал армии Г.К. Жуков. Тем самым он взял на себя ответственность за оборону Москвы[52].
Октябрь 1941 г. стал для Советского Союза, пожалуй, самым черным месяцем за всю войну. Ленинград сжимало кольцо блокады; Москва находилась под угрозой; Харьков пал; немецкие войска вплотную подошли к Донецкому промышленному району. Потери в людях были ужасающими: немцы заявляли о том, что количество только пленных составляло 3 млн человек.
В то же время в течение четырех месяцев непрерывных боев немцы должны были противостоять и другим факторам, вызывавшим перенапряжение личного состава и техники, таким как осенние дожди и вызванная ими распутица. Они стали терять свои преимущества. Во второй половине октября советское командование сформировало три новые армии. В течение первых двух недель ноября оно развернуло еще шесть армий, образовывавших целый фронт заслона на рубеже Онежское озеро – Горький – Сталинград – Астрахань. К концу ноября пять резервных армий, в том числе две вновь сформированные, были сосредоточены в Москве и прилегающих районах[53].
