<p>

Мне впервые пришлось покинуть свое убежище, чтобы присутствовать на собрании. Чтобы меня не обнаружили, я коротко остригла свои рыжевато-каштановые волосы и покрасила их в черный цвет. Я надела красное мини-платье, а поверх него — черное пальто длиной до колена. Я чувствовала себя так, будто замаскировалась. В полицейском описании меня было сказано, что я носила только длинные брюки. Я накрасилась, чтобы скрыть высокие скулы и изменить цвет глаз.</p>

<p>

В сумочке лежал пистолет, который был у меня совсем недавно. Я никогда в жизни не стреляла из пистолета. Охота на человека представляла для меня угрозу. С пистолетом я чувствовала себя в большей безопасности, но надеялась, что мне не придется его использовать.</p>

<p>

Мы решили отправиться на встречу в ранний вечерний час пик, чтобы нас не заметили. Когда мы втроем добирались до квартиры, где должна была состояться встреча, рядом с торговым центром Alstertal, было уже темно. Мы шли окольными путями, несколько раз пересаживались на метро и городскую электричку и внимательно наблюдали за происходящим вокруг, чтобы убедиться, что за нами никто не следит. Последнюю часть пути мы проделали от станции городской электрички Альстерталь.</p>

<p>

В квартире один за другим появлялись Ульрике Майнхоф, Ян-Карл Распе, Ирмгард Мёллер, Манфред Грашот, Хольгер Майнс, Клаус Юншке и еще три или четыре человека. Пришли ли Гудрун Энсслин или Андреас Баадер позже или остались в Берлине в тот вечер, я не помню.</p>

<p>

Квартира выглядела как все квартиры RAF: несколько поролоновых матрасов и покрывал, телефон, две рации, несколько чемоданов и сумок, инструменты, оружие, боеприпасы, взрывчатка. Окна были завешены кусками ткани, в них были прорезаны щели, через которые мы могли видеть улицу перед многоквартирным домом.</p>

<p>

Все присутствующие отложили оружие в сторону. Я поставила свой саквояж у одной из стен. Все внимательно осмотрели мой новый наряд. Одна из раций была настроена на полицейское радио, которое один из нас всегда внимательно слушал. Если что-то происходило по радио, другие подходили ближе, чтобы услышать, что именно происходит. Планировалось, что мы все останемся на ночь, а на следующий день один за другим покинем квартиру.</p>

<p>

Было уже за полночь, когда Хольгер, которого я не видел несколько недель, спросил меня, что произошло во время перестрелки во Фрайбурге. Я только начал объяснять, когда он прервал меня и агрессивным тоном спросил: «А почему вы не стреляли?» Я перевел дыхание, был полностью ошеломлен, покраснел и замолчал. До сих пор никто меня об этом не спрашивал, да и я сам себя не спрашивал. Я действительно думал, что товарищ, с которым я был, стрелял слишком быстро и чрезмерно. Я не ответил. Вопрос о том, почему я не стрелял, волновал меня даже после того, как Хольгер заговорил о планируемом ограблении банка.</p>

<p>

Затем вошла Ульрика: «Мне нужно воспользоваться телефоном. Ты, пойдем со мной», — сказала она Герхарду Мюллеру и, оглядев комнату в поисках того, кто должен ее сопровождать, указала на меня: «Давай, ты тоже». В Гамбурге Ульрике всегда чувствовала себя в особой опасности, ведь она провела в этом городе большую часть своей жизни и была здесь хорошо известна. В квартире был телефон, но мы никогда не звонили из одной квартиры в другую. Мы были уверены, что за телефонами ведется тщательное наблюдение. Ульрика хотела пойти к телефонной будке.</p>

<p>

Мы втроем вышли из квартиры, разделившись у входной двери; Ульрика пошла одна, мы с Герхардом шли на расстоянии, но держали ее в поле зрения. Многоквартирный дом, из которого мы выходили, был Г-образным и смотрел в сторону торгового центра с двумя большими парковками, которые вели на улицу под названием Хеегбарг.</p>

<p>

Ульрика перешла Хеегбарг, и мы пошли вдоль обочины автостоянки в том же направлении, куда шла она. Когда мы дошли до второй парковки, Герхард тихо сказал мне: «Осторожно, вон тот «Форд» с приглушенными фарами! В нем сидят два парня, и они, вероятно, свиньи». Ульрика, похоже, не заметила машину светлого цвета, потому что она скрылась за кустами перед плоским зданием. Мы продолжали идти.</p>

<p>

Через одну или две долгие минуты Ульрика вышла на тротуар на другом конце здания. Мы сразу же перешли на другую сторону улицы, чтобы быть ближе к ней. Форд светлого цвета двинулся вперед — фары теперь были включены на полную мощность — и медленно выехал с парковки. На первом же перекрестке Ульрике повернула налево на Заселер Дамм и перешла дорогу по диагонали, а мы стояли на месте, пока свет не сменился на зеленый. Затем мы тоже продолжили движение, уже не за Ульрике, а прямо по Хеегбаргу. Форд, единственный автомобиль, который был виден в любом направлении, не последовал за нами, а повернул на Сазелер Дамм, где находилась Ульрика.</p>

<p>

Внезапно все стало громко. Мы услышали шаги, отдающиеся эхом, визг шин. Мы встали на месте и обернулись: Ульрика бежала к нам и кричала: «Черт, это свиньи!».</p>

<p>

Затем «Форд» на большой скорости выехал из-за угла, проехал мимо Ульрике, попытался преградить ей путь, а затем остановился прямо на тротуаре. Пассажирская дверь распахнулась, из нее выскочил человек в штатском и закричал: «Стоять! Не двигаться! Полиция!» Ульрика оказалась быстрее, успела обойти машину и крикнула: «Быстрее, уходим отсюда!» и помчалась вниз по Хигбаргу. Герхард тут же последовал за ней, быстро догнал ее, и они оба скрылись по тропинке, которая примыкала к ряду домов. Один из полицейских последовал за ними. Я застыл на месте, наблюдая за происходящим.</p>

<p>

Полицейский добежал до Ульрике и сумел схватить ее за сумочку. Она на секунду споткнулась, но вырвалась. Герхард, который теперь бежал впереди Ульрике, остановился, повернулся с оружием в руках и выстрелил. Раз, два, еще и еще. Полицейский упал, а его коллега, который следовал за ними втроем, бросился на землю. Я услышал еще выстрелы, а затем Ульрика и Герхард исчезли в темноте.</p>

<p>

Я видел, что произошло, и не мог поверить: это была та же ситуация, что и четыре недели назад во время перестрелки во Фрайбурге.</p>

<p>

Когда все стихло, я пришел в себя. Я увидел пустую машину полицейских в штатском: двери были широко открыты, и я услышал тихое кваканье полицейской рации. В несколько шагов я оказался рядом с машиной, увидел, что ключ все еще в замке зажигания, сел за руль и уехал. Они не могут преследовать Ульрику и Герхарда без их машины, подумал я про себя.</p>

<p>

Мне и в голову не пришло использовать машину для собственного побега.</p>