<p>
Мои коллеги взволнованно стоят за моей спиной. «Сегодня ты не выйдешь из офиса одна, мы пойдем все вместе и возьмем тебя в центре».</p>
<p>
«Да ладно», — успокаиваю я их, «это просто трусливые герои рта, они просто объединились».</p>
<p>
Но они были не единственными, кто вышел на связь, многие другие хотели поблагодарить меня за мужество, которое, по их словам, потребовалось, чтобы опубликовать эту небольшую статью. -Это меня угнетало. Люди уже сдались и боялись противостоять жестокой тяге угнетающих условий.</p>
<p>
В нашем офисе мы работаем только механически. Мы больше не знаем, какой в этом смысл и что будет актуально завтра. Наш директор является объектом критики и агитации. Требуют его головы, защитников почти нет: генеральный директор не хочет жертвовать им без сопротивления и призывает к большим дебатам всех людей из сектора образования и социальных услуг. В конце концов, цеховые управители должны объявить результаты голосования и голосование и пределы.</p>
<p>
Это будет страшный трибунал против директора.</p>
<p>
Главным обвинением будет его диктаторский стиль руководства и, конечно же, его и, конечно, его функция как носителя идеологии СЕПГ. Обвинение правильное, но я все равно ненавижу общагу, в которой громче всех лаются и греются прежние горбачи и водовозы. Я являюсь стюардом цеха и должен дать большой палец вниз для своего отдела. В этом голосовании есть что-то правильное и необходимое, но также что-то подлое и толпообразное, и теперь я должен дать понять, что это не мое личное голосование.</p>
<p>
Агитация боннской политики, нашествие западных товаров и неописуемая закрытая атака западногерманских СМИ на внутреннюю жизнь ГДР оставляют людей без головы и дыхания. Партия спокойно освободила все свои позиции на заводе, ФДГБ находится в процессе распада, формируются заводские советы по западногерманскому образцу, заводская борьба распалась. Таким образом, рабочий класс отказался от всех своих организаций и отдал себя в руки организаторов экономики прибыли почти без защиты и власти.</p>
<p>
Я каждый день надеюсь, что бастионы останутся здесь и там. Правительство Модрова дает мне несколько недель иллюзий, но вскоре становится ясно, что Бонн намерен взять на себя управление ГДР и ни в коем случае не позволит ГДР развиваться самостоятельно. Другими словами, никакой поддержки для обновления ГДР, только последняя битва в 45-летней борьбе за власть. ГДР в кратчайшие сроки объявляется банкротом. Западные СМИ уже победили в республике. Они имеют абсолютное господство над мнением. Со всех сторон народу ГДР становится ясно, что его расточительное государство всеобщего благосостояния на самом деле было банкротом в течение десяти лет, но теперь рухнет через несколько дней из-за неспособности платить. Поэтому больше никаких экспериментов, союза сохранения и быстрого соединения, чтобы спасти страну от неминуемого краха, говорит Коль/Блоб, никакой демократической альтернативы ГДР. Дорожная карта и цель политики ГДР такова:</p>
<p>
Дезинтеграция, разрушение, исчезновение ГДР.</p>
<p>
У людей в ГДР не должно быть больше времени на размышления и меха самостоятельных попыток. Каждый день на них обрушиваются новые разоблачения, скандалы и разговоры Штази, их и их жизнь до сих пор втаптывают в грязь и делают неузнаваемой с силой выжженного сознания победителя: Вас не существует, вас никогда не существовало. Социализма не существовало. Вы с самого начала были ошибкой истории. Ты не жил. Вы жили напрасно. Вас обманули, говорят глашатаи капитализма, но теперь придут деньги, придут машины, видео. Теперь приходит свобода и процветание. Теперь приходит жизнь. Те, кто знал лучше, молчали в бессилии, но, вероятно, большинство населения подсело на эти обещания, как на героин. Они проголосовали за «Союз для Германии».</p>
<p>
Я буду голосовать в своем районе 18 марта. Моя очень милая соседка попросила меня быть работником на выборах. Через три месяца она сообщит обо мне в полицию как о разыскиваемой террористке Инге Виетт. Из лояльности к закону, заверит она меня*. Из лояльности к закону она также потребует от БКА мое вознаграждение — 50 000 марок Д.</p>
<p>
Единственное, что меня интересует в результатах выборов, это то, сколько людей по-прежнему хотят оставаться коммунистами.</p>
<p>
Прежде чем я закрыл глаза в ночь на 18 марта 1990 года, с ужасом разочаровавшись в будущем, в моей голове пронесся первый конкретный вопрос: «Сколько времени им понадобится, чтобы добраться до моего дома? Что еще нужно делать до этого момента?</p>
<p>
С одной стороны, ажиотаж, в котором пребывает половина республики, ошеломляет.</p>
<p>
DM, с другой — первые волны экзистенциальных потерь. На заводах начинаются увольнения. Сначала женщин, стариков и немощных, как на тонущем корабле.</p>
<p>
Нас с Ахимом попросили разработать план рационализации для нашего отдела. Цель — сократить персонал. Рози 55 лет, и все знают, что это значит. «Они не могут просто выгнать меня, если я не уйду добровольно. Я полжизни проработала на компанию».</p>
<p>
«Нет, Ахим меня не выгонит». Она в замешательстве, она помогла развитию событий.</p>
<p>
Зигрид работает на полставки в моем офисе. Она присматривает за ветеранами компании. «Вы думаете, они меня выгонят? Я уверена, что моя работа будет рационализирована, кто теперь заботится о стариках?</p>
<p>
Кто сейчас заботится о стариках? Но они не могут сделать меня безработной». Она паникует, каждый день принимает транквилизаторы.</p>
<p>
Ахим страдает, он не может заставить себя сказать: ты, ты или ты должна уйти. Я не могу и не буду думать с точки зрения эффективности и прибыли. Что мы должны делать? Ничего не делать и положить план в стол. Кто знает, что будет с SKL и всем нашим отделом завтра?</p>
<p>
Дочерняя компания Krapp хочет заполучить SKL. Совместное предприятие — это новая магическая формула. Она появляется, как рой комет в небе восстановления, чтобы так же быстро исчезнуть под завесой парафраз для дальнейшего развития: ликвидация, обратная передача, холдинговая схема, избыточность... Все нерентабельные отделы в компании должны быть закрыты. Конечно, самыми убыточными являются социально-культурные учреждения. Первыми будут закрыты и проданы детские лагеря отдыха, наш культурный центр будет приватизирован и, получив новое название, очищен от всего содержимого. Теперь он называется «АМО». Ориентированный на рынок. Высший пилотаж.</p>
