Это, конечно, открытие. Но пока не вижу связи. Зачем он позвал меня сюда? Шантажировать мог бы стоя у того сарая. И я тоже хорош. Мог бы догадаться, что родовая способность коллекционера душ – использовать души, а не прыгать по телам. Впредь нужно следить за тем, что говорю еще лучше.
– Зачем вы говорите мне все это? – спросил я.
– Между нами с тобой и твоим отцом гораздо больше общего, чем ты думаешь, – ответил он и бросил на меня косой взгляд.
Разбросанная под черепной коробкой информация в миг разложилась по полочкам.
Мой отец, если верить дурацкой страшной истории Глобуса, был извергом. По крайней мере, таковым его считали. И сейчас Георгий Вольфович тоже скрывает от меня что-то ужасное. И не потому, что он коллекционер душ. Потому что он темный!
– Вы один из нас! – озвучил я свою догадку и даже чай пролился за края кружки, которую я держал.
Старик медленно кивнул.
– То, что вы делаете в том сарае как-то связано с тем, что вы темный? – спросил я у своего репетитора по родовой магии.
Учитель тяжело вдохнул, пригубил чая и откинулся на спинку стула, сцепив руки на животе в замок.
– Есть два способа существовать с такой силой, как у нас, – сказал он. – Первый – отправиться на Казачью заставу. Туда, где собраны самые могущественные одаренные, способные постоять за себя и, в случае необходимости, помочь справиться с напастью. И второй. Блокировать последствия, которые мы невольно платим за этот дар.
– А третьего не дано?
Коллекционер отрицательно помотал головой.
– Есть только один способ заглушить этот дар, так? – догадался я и скривил лицо. – Заниматься какими-то отвратительными делами?
– По крайней мере, мне известен только один способ.
Теперь все встало на свои места. Как бы мне того не хотелось, но страшная история Глобуса действительно про моего отца. Только он не был маньяком или сумасшедшим, как считают подростки, пересказывающие ее. Папа пытался блокировать откат за возможность перемещаться в тела других людей. Мой репетитор сейчас делает то же самое. Готов поклясться, что и сторожем он работает здесь не просто так. Если отцу приходилось все время возвращаться к тому порталу на кладбище, то такой же, наверняка, находится прямо здесь. В сарае под землей.
– Что нужно делать? – спросил я прямо.
– Сейчас тебе знать необязательно…
– Обязательно, – перебил я учителя. – Последствия от моего дара уже наступили. Хоть я еще и не понял, что за сила мне дана.
Коллекционер посмотрел на меня сочувствующим взглядом и безнадежно помотал головой.
– Жаль, что ты столкнулся с этим в таком юном возрасте…
Сочувствие мне сейчас точно не поможет. Но старик говорить явно не хочет. Нужно убедить.
– Так вы расскажете мне что делаете в том сарае?
Пауза. Треск горящих поленьев доносится из печи. Удары клюва синицы по карнизу. Беседа перетекла в продолжительное молчание.
– Что за последствия? – наконец спросил учитель, поерзав на своем стуле.
Я оглядел комнату в поисках телевизора. Уперся взглядом в старый черно-белый советский ящик, накрытый вязанным ковриком. Но он как будто даже не подключен к сети. Вряд ли местный сторож его часто включает. А вот свежий выпуск «Комсомольской правды» на подоконнике – то, что надо.
Я встал, взял газету и вернулся на место, положив ее на стол перед репетитором. Фотографией кверху. На ней запечатлен я, стоящий перед монстром, глядящим на меня десятками мелких глаз с огромной морды.
– Вот, – я ткнул пальцем в фотографию. – Я говорю о мутантах, которые прорвались из-за завесы несколько дней назад. Они пришли из-за меня.
Коллекционера это не сильно шокировало. Его лицо нисколько не изменилось от новости. Ясно, что подобный откат далеко не самое худшее, что может быть.
– Если я не смогу блокировать это, то соответствующие органы скоро узнают, где собака зарыта, – добавил я. – Понимаете? Не мне вам рассказывать, что произойдет, когда люди из БРМП найдут источник всех бед и придут за мной.
– Ладно, – выдохнул Георгий Вольфович спустя еще некоторое время и поднялся со стула. – Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать, правда? Дай мне одеться, и я покажу тебе что находится в сарае.
Уже через несколько минут мы стояли на улице, а сторож снимал цепь, обмотанную вокруг ручки на двери.
– Сейчас, когда ты увидишь все собственными глазами, Костя… Я хочу, чтобы ты помнил. Я не сумасшедший. То, что я делаю – это…ради того, чтобы защитить окружающих. Я не получаю от этого никакого удовольствия, но из двух зол выбирают меньшее. Знаешь эту поговорку?
Я кивнул, но не ответил.
Не хочу бежать впереди поезда. Чему-то можно найти оправдание, а чему-то – нет. И увидев все своими глазами у меня, пожалуй, должно получиться определить – мой отец человек с большой буквы или проклятый трус, побоявшийся отправиться на Казачью заставу, выбрав зло большее.
– Какой у вас дар?
Крышка погреба грохнулась на пол и перебила меня.
– Что? – сторож подключил фонарь к сети, прежде чем полезть в яму.
– Дар Темного. Что за способность вы получили и какая за нее цена?
– Неуязвимость, – он ступил на лестницу и начал спускаться. – Осторожно. Тут одной ступени нет. Держись крепче.
– Неуязвимость? – переспросил я, как только мы оказались посреди небольшого подземного помещения.
Учитель хотел ответить, но крик из-за двери перебил его. Пленница услышала наши голоса и снова закричала?
– У моего тела абсолютная сопротивляемость к холоду, огню, электричеству, – ответил старик, не обращая внимания на крики. – Я могу умереть только от старости. Все остальное не только не убьет меня, но даже не причинит боли.
– Неплохо, – буркнул я, смотря как мой репетитор ищет в связке подходящий ключ. – И какая цена?
– Смерть, – он вставил ключ в амбарный замок и пояснил: – Живые существа вокруг меня умирают. От инфаркта, инсульта, падают на пол и задыхаются от астмы. Мое присутствие каким-то образом активирует в их телах старые болячки. Я кто-то вроде старика с косой. Стоит мне появиться и всем вокруг приходит конец. Людям, животным, птицам. Без разницы. Если, конечно, я заблаговременно не позаботился о том, чтобы заблокировать эту напасть.
– И вы не нашли причину?
– Если я начну выяснять источник притяжения этой убийственной энергии, то кто-то обязательно догадается о том, что я темный. Проходи.
Дверь открылась. Учитель пропустил меня первым, и я вошел внутрь.
Посреди комнаты мерцает портал. В углу стоит стул. На нем магнитофон. Женские крики доносятся из динамика. На полу тарелка с кусками мяса. В углу лежит туша какой-то твари. Стоп. Это случайно не адская гончая?
Внезапно крики прекращаются, а еще через секунду кнопка проигрывания на «Электронике 302» выскакивает. Кассета доиграла до конца.
Коллекционер достал аудиокассету, вставил ее другой стороной и снова включил. Стоны, крики о помощи и просто женский визг снова разнеслись по погребу. Старик встал на одно колено рядом с тушей и попросил меня сделать тоже самое.
– Вот, – он перевернул тело.
Из распоротого брюха адского пса вывалились внутренности. Старик, как ни в чем небывало, принялся рыться в трупе. Словно это был его личный чемодан, а не туша адской гончей.
– Надпочечники этих тварей, – начал коллекционер. – Попадая в кровь одаренного, они каким-то образом блокируют последствия для темных. Как я понимаю, моя неуязвимость существует за счет того, что мое тело берет жизненную энергию из существ вокруг. Они умирают, но моя регенерация от этого усиливается многократно. Эту же энергию я могу получить из этих, мать их, деликатесов и тогда никто вокруг не пострадает.
Мой репетитор отрезал небольшой кусок от внутренностей адской гончей и закинул его в рот. Разжевал. Я в отвращении скривился. Нет, блевать не захотелось. А вот смачно сплюнуть – да.
– Это как? – проговорил я. – Принцип по типу поглощения воды? Если корни цветка впитают достаточно влаги, то все остальное проливается мимо горшка, так что ли?
