«Путь к этому, в первую очередь, таков, что государство не пускает на волю случая дело заселения новых завоеванных территорий, а делает это в соответствии с определенными нормами. Только специально созданные расовые комиссии должны выдавать каждому поселенцу разрешение на поселение» (с. 448).
«Мировоззрение народа в народном государстве должно, наконец, привести к такому благородному веку, когда люди видят свой интерес больше не в выведении лучших пород собак, лошадей и кошек, а в возвышении самого человека, веку, в котором один понимающе и молча отказывается, а другой — с радостью жертвует и дает» (с. 449).
«Народное государство… всю воспитательную работу должно, в первую очередь, ориентировать не на накачивание голыми знаниями, а на формирование здоровых тел. И только во вторую очередь — на формирование духовных способностей. Но и здесь снова надо заострить внимание на развитии характера, особенно, на повышении силы воли и решимости, связанных с воспитанием способности получать радость от ответственности. И только потом, как последнее, — научное обучение» (с. 452).
«Школа… должна… бесконечно больше времени отводить для физического оздоровления11. Не следует загружать юные головы балластом, от которого позднее почти ничего не сохраняется, причем, вместо существенного, остается, по большей части, ненужное и второстепенное, поскольку юное существо еще не может провести разумного отсева данного ему материала… Не должно проходить ни одного дня без того, чтобы юный человек не упражнялся физически, по крайней мере, утром и вечером… При этом не следует забывать один из видов спорта… бокс23» (с. 454).
«…Уверенность в своих силах… у юного соотечественника надо воспитывать с детства. Все его воспитание и образование надо направить на привитие ему убежденности в том, что следует всегда превзойти других» (с. 456).
«Для воспитания молодежи надо использовать даже платье. Юноша, который летом ходит в длинных брюках24, закутан до шеи, уже этим теряет одно из средств физического оздоровления» (с. 457).
«Государство… должно проводить и наблюдать за физическим оздоровлением не только в установленном школьном возрасте» (с. 458).
«Только во вторую очередь… государство должно всеми способами способствовать воспитанию характера» (с. 460).
«Научное школьное образование, которое сегодня составляет, почти целиком, всю государственную воспитательную работу, может перейти, лишь с небольшими изменениями, в народное государство. Эти изменения касаются трех областей.
Во-первых, юношеский мозг, в общем случае, нельзя нагружать теми сведениями, девяносто пять процентов которых не потребуются и, к тому же, будут забыты» (с. 464).
«Например, нельзя понять, почему миллионы людей в течение нескольких лет должны изучать два или три иностранных языка, которые потребуются очень немногим и, в большинстве случаев, полностью забываются, из ста тысяч школьников, изучающих, например, французский язык, едва ли две тысячи найдут ему позднее серьезное применение, тогда как девяносто восемь тысяч за всю свою жизнь больше не будут в состоянии практически применить то, что когда-то изучали. Значит, в юности они отдали тысячи часов тому, что для них позднее не будет иметь цены и значения. Возражение, что это, мол, служит общему развитию, неверно, поскольку такой взгляд можно было бы защищать, если бы люди всю свою жизнь имели в своем распоряжении изученное» (с. 465 и далее).
«Именно в преподавании истории надо сократить объем материала» (с. 467).
«Народное государство придаст преподаванию общенаучных дисциплин сокращенную форму, с сохранением лишь самого существенного. Но, наряду с этим, должна остаться возможность получения самого основательного научного образования. Отдельные люди будут использовать общее краткое знание в качестве базы для глубокого изучения той области, которая затем станет всей их жизнью. Общее образование, во всяком случае, будет обязательным, специальное — по выбору отдельных людей.
Достигнутое таким образом сокращение учебных планов и количества часов будет отдано на физическое воспитание, закалку характера, воли и решимости.
О том, насколько для призвания в жизни малопригодно наше сегодняшнее школьное обучение, особенно в средней школе, наилучшим образом говорит тот факт, что сегодня на одну должность могут придти люди из трех, совершенно различных, типов школ. Решающим, в действительности, является лишь общее образование, а не вдолбленное специальное знание. Но там, где — как уже говорилось — по-настоящему необходимо специальное знание, сделать это в пределах учебных планов нашей сегодняшней средней школы нельзя.
Поэтому народное государство когда — то должно навести порядок в подобной половинчатости» (с. 468 и далее).
«Также и в науке… государство имеет вспомогательное средство для возвышения национальной гордости. Именно с этой точки зрения надо изучать не только мировую историю, но и всю историю культуры. Изобретатель не только потому велик, что он изобретатель, а он еще более велик, потому что он немец. Восхищение любым великим свершением должно переплавляться в гордость за его исполнителя, имеющего счастье принадлежать к своему народу. Из множества великих имен в германской истории надо выбирать самые великие и самым убедительным образом внушать молодежи, что сделало их столпами несокрушимого национального чувства» (с. 473 и далее).
«Государство… должно будет заботиться о том, чтобы путем соответствующего воспитания когда-нибудь получить поколение, подготовленное к последним и величайшим решениям на этом земном шаре. Но победит тот народ, который первым вступит на этот путь» (с. 475).
«Впрочем, также и это воспитание в расовом духе свое завершение должно получить на службе в армии. Как и вообще, военная служба должна считаться завершающим этапом нормального воспитания среднего немца» (с. 476).
«Мировоззрение, стремящееся, отвергая демократическое массовое мышление, дать эту землю лучшему народу, высшим людям, логическим образом должно, также внутри этого народа, снова следовать такому же аристократическому принципу и лучшим головам обеспечить руководство и наивысшее влияние в этом народе. Поэтому оно строится не на идее большинства голосов, а на индивидуальности» (с. 493).
В духе той же убежденности два десятилетия спустя Гитлер поучал небольшую аудиторию молодых офицеров вермахта. 10 мая 1942 года он говорил им: «Глубочайший и серьезный тезис одного великого военного философа гласил, что борьба и неотделимая от нее победа являются началом всего25. Кто взглянет на природу… согласится с тем, что этот принцип справедлив для всех живых существ и всех событий… Кажется, что вся вселенная строится по закону вечного отбора, когда более сильный в конце получает жизнь и право жить дальше, а более слабый гибнет. Один считает, что природа жестока и безжалостна, но другой понимает, что эта природа, тем самым, следует железному закону логики… Кто хочет, из жалости, из своего восприятия или своих взглядов, противиться этому закону, не сможет отменить закон, а только погибнет сам. История учит нас, что народы слабеют. Они не устраняют закон, но сами… пропадают бесследно… Необходимо, чтобы сначала этот фундаментальный взгляд стал преобладающим у тех, кто… вынужден предстать перед лицом всемогущего творца этого мира на суд, где будет решаться, — что в человеке есть добро и что есть слабость… Эта борьба, окружающая нас повсюду и… определяющая необходимость того, что в случае, если один пал, другой немедленно занимает его место, обязательно означающая, что если народ становится слабым, его сменяют другие народы, борьба, которая, без сомнения, сама, в случае отказа от нее почти всего человечества, не допустит, чтобы земля опустела или другие существа пришли на место человечества — эта борьба неизбежно ведет к непрерывному… отбору… лучших и более стойких. Поэтому мы видим в этой борьбе общее свойство всего живого… Мы знаем… что эта борьба всегда устраняет только более слабого, а сильного она делает еще более сильным, более крепким и каждое живое существо с ее помощью становится способным… продолжить свое дальнейшее развитие. Именно это создает мировой порядок силы и прочности. Не существует мирового порядка слабости и покорности, а лишь — судьба покорности. Эта судьба имеет название — угасание и прекращение. С тех пор, как существует мир, правит этот закон… И если кому-то от этого закона приходится тяжело, хорошо, что он понимает, что его судьба неотвратима, что многие поколения до него тоже испытали… такую же судьбу, что его жизнь теоретически может отнять кто-то другой, и что он не одинок в своем страдании. Хотя отдельному человеку тяжело сознавать это, он должен понять, что эту участь до него уже испытали бесчисленные поколения и миллионы людей, и что если бы они тогда не были готовы испытать эту участь, он сегодня не мог бы жить… и бороться как представитель своего народа»26.
