То, что «Майн Кампф» с 1933 по 1945 год в Германии была не только обязательной основой для биографий Гитлера и биографических очерков о нем, но и направляющим руководством для «научной» интерпретации, показывают, в частности, выдержки из «Учебника для Высшей политической школы НСДАП»¹⁷⁷. В этом «учебнике» для «Высшей политической школы», задачей которой, по выражению ее политического руководителя (Иозефа Вагнера) является «духовное воспитание» сторонников НСДАП, подготовка для партии «научно обученного контингента» ее членов, способного поставить «науку на службу политической жизни» и формирование «научно» подготовленного «ядра» НСДАП, книга «Майн Кампф» названа самым важным источником. Показательно, например, заявление Альберта Мейстера, который в своей слепо следующей Гитлеру работе на тему психологии и практики пропаганды сформулировал принцип: «Изложение основывается на соответствующих главах работы Гитлера “Моя борьба”»¹⁷⁸. При этом Мейстер нигде не упоминает об источниках идей Гитлера, прежде всего о Ле Боне и МакДугалле. Как и в случае с Мейстером, до деталей очевидно, что книгу Гитлера используют в качестве направляющего руководства и основы такие авторы, как: Вагнер («Политика современности»), Альфред Бек («Философские основы политического мировоззрения и образа жизни при особом учете германской политики», «Современная педагогическая проблематика как национально-политическая задача» и «Идея и основные направления германской национальной культуры»), Фридрих Йесс («Расовая характеристика германского народа»), Ганс Шульц («Учение о наследственности»), Роберт Реймер («Право и национал-социализм»), Рудольф Рёблинг («Государство и народ»), Генрих Кирххейм («Германская народность, от племен до рейха. Каким станет германский народ в будущем?»), Макс Альберт Шлиттер («Экономические представления и их проблематика»), Ганс Хейнер («Разрушение оброчного рабства как основная хозяйственно-политическая проблема»), Эмиль Штюрц («Организация как осуществление идеи») и Эрих Шварцшульц («От германских племен к германской нации»)¹⁷⁹.

Подобным способом (а также через школы, университеты, другие образовательные и воспитательные учреждения, многочисленные национал-социалистические организации) до 1945 года «Майн Кампф» оказала концептуальное и организирующее влияние на мысли и действия многих немцев, хотя очень немногие из них сами прочитали эту книгу. Приведенные ниже прокомментированные отрывки из «Майн Кампф». сопоставленные с формулировками такого критически мыслящего биографа Гитлера, как Алан Буллок, и такого историка, как Гельмут Хейбер, наглядно показывают, что «Майн Кампф» даже и после 1945 года для таких, например, авторов, как Уильям Л. Ширер, Ганс Бернд Гизевиус, Эрнст Нольте, Макс Домарус и Михаэль Фройнд¹⁸⁰, осталась не только направляющей канвой.

В «Майн Кампф» Гитлер говорит, что в Вене ему жилось очень плохо, например: «Даже сегодня этот город (Вена. — Примеч. авт.) будит во мне лишь мрачные мысли. Пять лет нужды и лишений связаны для меня с этим сибаритским городом. Пять лет, когда я, сначала как подсобный рабочий, а затем как мелкий художник зарабатывал себе на хлеб; да, действительно, на скудный хлеб, которого всегда не хватало даже на то, чтобы заглушить привычный голод»¹⁸¹.

После 1945 года этот пассаж для всех биографов Гитлера оставался таким же правдоподобным автобиографическим рассказом, как и для национал-социалистических или критических его биографов периода до 1945 года. Гитлеру, безусловно желавшему выглядеть для народа как простой «человек из низов», «рабочий», испытавший нужду¹⁸², удалось в «Майн Кампф», путем ловко сформулированных утверждений, сделать правдоподобной эту пропагандистски особо эффективную версию. Но во время написания книги он не мог думать, что еще более правдоподобными могут стать легенды о Гитлере в Вене 1913 года — якобы «бездельнике» и «бесцельном обитателе приюта для бездомных», распространяемые бывшим бродягой Рейнгольдом Ханишем и вскоре ставшие «фактами». На многих примерах можно убедиться, что биографы Гитлера не только приняли на веру версию Гитлера и рассказы Ханиша, особо негативно артикулируя их, но также и «дополняли» их голословными домыслами и предположениями. Так, Гитлер в «Майн Кампф» изображает судьбу юного рабочего из провинции, страдающего в большом городе Вене после ухода из крестьянской среды. Гитлер: «Теперь он (у Гитлера: «крестьянский парень». — Авт.) медленно слоняется, часто истратив и продав последнее, его одежда все более ветшает, и он вскоре попадает в такую среду, где к его физическим страданиям добавляются душевные»¹⁸³. Буллок считает это описание автобиографическим рассказом о его (Гитлера) времени в Вене¹⁸⁴, ему вторит не только Ганс Бернд Гизевиус, который выразительно объясняет: «Прискорбный опыт, который он (Гитлер. — Примеч. авт.) позднее в своей книге приписывает вообще всем юным рабочим, говорит в пользу версии, что это был его личный опыт»¹⁸⁵. Эти толкования¹⁸⁶ так же мало подтверждаются фактами, как и рассказы в национал-социалистических биографиях периода до 1945 года. То, что юный Гитлер в Вене жил в жалких условиях, попрошайничал и ночевал в приютах — выдумка¹⁸⁷.

Неопределенность в этом вопросе, обусловленная недоступностью источников информации, и критическая предубежденность по отношению к рассказу Гитлера в «Майн Кампф» в значительной степени определили (если не говорить о национал-социалистических биографиях) как стиль, так и содержание всех критических биографий. Все биографические тексты однозначно демонстрируют сильное влияние книги «Майн Кампф», приведем еще один пример этого. Гитлер пишет: «В ходе новой советской революции я сначала так вел себя, что вызвал неудовольствие Центрального совета. 27 апреля 1919 года рано утром я должен был быть арестован — но у трех человек, пришедших за мной, не хватило мужества при виде моего карабина и они ушли ни с чем»¹⁸⁸. Эту версию Гитлера подхватил Леерс: «27 апреля его, еще находившегося в Мюнхене, хотели арестовать, но красногвардейцы ушли, увидев его карабин наизготовку; 1 мая 1919 года Гитлер вместе с освободительной армией вступил в Мюнхен». Та же картина описана и Филиппом Боулером. Гизелиус, хотя и полемизирует с утверждениями Гитлера^189–190, однако он не в состоянии доказать, как в действительности обстояло дело в начале 1919 года. «Три человека, — пишет Гизелиус, — хотели арестовать его незадолго до момента запирания ворот, но он прогнал их, показав револьвер». То же самое мы видим у Ширера. «В начале года, — пишет он, — он(Гитлер. — Примеч. авт.) снова был в Мюнхене. В “Майн Кампф” он рассказал, что навлек на себя “неудовольствие” левого правительства и избежал ареста лишь тем, что он трем “парням”, пришедшим за ним, хладнокровно показал свой карабин»¹⁹¹. Нечто подобное и у Гельмута Хейбера: «Какой (Гитлер. — Авт.) рассказал позднее, сторонники новых властей пытались… арестовать его в казарме; но увидев его взятый наизготовку карабин, они ушли также, как пришли»¹⁹².

В действительности же в начале 1919 года Гитлер не только подвергался опасности ареста, но и был арестован. Но это случилось не по приказу «Центрального совета», как он утверждает, а после свержения коммунистического режима — членами Добровольческого корпуса Эппа.

В другом месте, о котором уже говорилось в настоящей главе, Гитлер сообщает: «Я встал на учет в германской рабочей партии и получил временный членский билет с номером: семь»'⁹³. Леерс и Боулер переписали это себе¹⁹⁴. Но и Уильям Л. Ширер пишет в своей книге о биографии Гитлера: «Так Адольф Гитлер вступил в Германскую рабочую партию как член номер 7»¹⁹⁵. И в биографическом наброске Макса Домаруса присутствует версия из «Майн Кампф», что Гитлер был «членом номер 7»¹⁹⁶ партии. Другие авторы, например, Ганс Бернд Гизевиус, хотя и установили, что Гитлер не был «членом номер 7» партии, а «членом номер 55»¹⁹⁷, но и эта информация неточна; потому что до конца июля 1921 года он был не «членом номер 55», а «членом номер 555»^l98.