Николаша затрещал, потом зашипел и, включив фоном белый шум, подвел итог:

— Запись закончена, дружок. Суши сухари.

Гоша и Клара переглянулись.

— Я что-то не все поняла, — задумчиво сказала Клара. — Кто кому и чьи ноги там щупает?

— Это «побег» по фени, Клара. Они собираются сбежать.

— По фени? Что за «феня» такая, Гошенька?

— Если этот… товарищ Медведев… не вытащит его оттуда, то он сядет по-настоящему, — решительно сказала Гоша, сдвинув брови. — Либо он дождется суда, ему выпишут штраф и отпустят. Либо он сбежит и тогда… Как-то надо донести до него, чтобы он сидел ровно и не дергался. А «феня» — это воровской язык, Кларисса.

— Надо же! Иннокентий производит впечатление простого человека. А поди ж ты… Полиглот!.. Скажи-ка, дружок, — обратилась Клара к радио. — Этому каналу можно доверять? Можешь ты по нему ответ передать?

— Да, фрау, эфир спокоен и ответ записать можем. Но не берусь сказать, когда господин Иннокентий услышит ваше сообщение. На том конце — конструктор.

— Что еще за конструктор?

— Передатчик, собранный, как сказал бы Иннокентий, если позволите, из говна и палок.

— Раз он сюда передал, значит и принять сможет. Так, пиши… Только измени голос на мужской. Иннокентий, это Медведев. Оставайтесь на месте. Это приказ!

Эпилог

Жаркое июльское утро весело катилось по пустым улицам Малых Вещунов. За прошедший месяц процентам семидесяти бывших бурлаков разбудили ахно-волны. Процедура была быстрая и почти безболезненная — несильный удар током и добро пожаловать в мир бесконечного праздника. Готовя дополнительный пакет законов и проектов, правительство в новом составе решило собрать самые сливки с людей, толком не осознавших еще возможностей обретенного дара. Бразильский карнавал замедлил свой ход и изменил маршрут, продвигаясь теперь только по крупным городам. Он вбирал реки ахногенов, жаждущих веселья.

В Малых Вещунах жизнь замерла.

Ровно в девять утра Клара вошла следом за Гошей в здание с надписью «Жандармерия», что на площади Изобилия. На проходной молодой человек, проверив документы, взволнованно сказал:

— Третий этаж, кабинета товарища Медведева. Поторопитесь. Вас ждут.

— Зачем мы пришли сюда? — прошептала Клара, дергая Гошу за руку. — Чует мое сердце, не к добру все это! Это тот самый Медведев?

— Войцех сказал прийти, вот и пришли.

— Да. Но зачем?

— Я не знаю.

— А вдруг они нас арестуют? Мы же в их канал влезли…

— Хотели бы арестовать, уже арестовали бы, сюда не стали бы приглашать. Потерпи, сейчас все узнаем.

В коридорах в этот утренний час было пустынно. Они нашли кабинет Медведева, и только Гоша взялась за ручку, как из-за закрытой двери послышался незнакомый сердитый голос.

— … взрослый человек, а ведешь себя как пацан! Ты — агент прежде всего, а потом уже рабочий человек. Даже Райхенбах сообразила, что надо сидеть ровно и не дергаться. Ноги он щупает, твою мать!..

В ответ послышалось неразборчивое бубнение.

— Это Иннокентий! — шепотом произнесла Клара, решительно открыла дверь и вошла в кабинет. Он вернулся только вчера, и она даже не успела его как следует рассмотреть. Следом за ней ввалилась Гоша, раздувая ноздри.

В кабинете воцарилась тишина.

Посередине стоял здоровенный мужик в парадном мундире с аккуратной бородой. Рядом с ним даже Иннокентий казался обычным.

Войцех, тоже при параде, очень красивый, стоял тут же, вытянувшись во фрунт. Иннокентий, в белоснежной рубашке и брюках сиял бы как начищенный золотой талер, если бы не вид побитый собаки, от которого у Клары сжалось сердце.

— А, явились… — сказал мужик с бородой. Он дождался, когда они подойдут ближе и сердито спросил: — Кто позволил вам вмешиваться в секретный правительственный канал связи?

— Так это… — Клара под его строгим взглядом сразу растеряла всю свою решимость, и растерянно улыбнулась. — Николаша сам… Шалун.

— Это еще кто? — спросил бородатый, обращаясь к Иннокентию.

— Так ить, — произнес тот и сделал жест лапой будто ручки у радио крутит, и лицо его при этом разгладилось и стало таким трогательно-нежным. — Радио ж… Забавная такая фиговина… С мозгом.

— Искусственный интеллект, между прочим, — добавила Клара.

— Читать уголовный кодекс от корки до корки! — приказал бородач. — Особенно вам! Как вас?.. — обратился он к Гоше.

— Гоша, — ответила она, выпятив вперед нижнюю челюсть, и всем видом показывая, что этот тип ей не очень-то и нравится.

— Наташа, — поправил он ее, поморщившись.

— А это уже не вам решать, — ответила Гоша.

— Войцех! Через две недели примешь экзамен! — приказал он, продолжая глядеть на Гошу.

— Есть, — отозвался Войцех.

— С чего это? — спокойно спросила Гоша.

Бородач смягчился. Он посмотрел на Войцеха и спросил:

— Ты не рассказал?

— Не успел, — ответил тот.

— Надо поймать того упыря, что вас мучил, — сказал он. — Да и другие дела копятся, в которых очень кстати был бы женский взгляд. Поэтому к вам есть предложение о…

Светильник на столе вдруг засиял голубым цветом и рявкнул:

— Медведев, ну что там у тебя?.. Дел невпроворот!

Бородач махнул рукой.

— А, ладно, потом… Войцех, давай, веди.

Войцех открыл створки дверей в глубине кабинета и мотнул головой, приглашая войти.

Небольшой зал заседаний с помостом в конце и аккуратно стоящими в ряд по стеночке стульями, был освещен лампами и солнечным светом. В центре стояла разношерстная группа мужчин из пяти человек.

Клара и Гоша, взявшись за руки, и постоянно оглядываясь на Войцеха, который кивал им, мол, все верно, заходите, вот так, все правильно, и даже немного подталкивал, вошли в кабинет и остановились, не доходя до мужчин метров трех.

С другой стороны Клары место занял Иннокентий, а Войцех встал рядом с Гошей.

Один из группы — невысокий плотный человек в скромном армейском костюме прочитал с листа:

— Орденами за заслуги перед Российской губернией и Объединенным Государством награждаются: Кларисса Никитична фон Райхенбах!

Клара громко ахнула, прикрыв рот рукой. Другую руку ей крепко сжала Гоша.

Человек с совершенно черной кожей, одетый в малиновый балахон и шапочку, напоминающую ведерко, ослепляя белизной зубов, аккуратно надел Кларе на шею ленточку с орденом и, страшно гыркая, сказал:

— Примите нашу благодарность от лица африканских людей и других народов, что живут на Африканской губернии. Подвиг простой русской женщины навсегда отметится в нашей история.

Черный мужчина поклонился, взял теплыми руками руку Клары и коснулся ее губами.

— Наталья Георгиевна Георгиева! — торжественно произнес мужчина в армейском костюме.

Маленького роста человек с узкими глазами в строгом черном костюме подошел и, встав на цыпочки, надел ленточку на Гошу.

— Наташа-сан, — произнес он, складывая руки перед собой и кланяясь. — Вы прекрасная смелая женщина! Азиатская губерния восторгается вами!

Гоша покосилась на Войцеха. Он улыбнулся ей и кивнул.

— Войцех Казимирович Загорски!

Его награждал человек в светло-сером с иголочки костюме, вальяжный, с надменным лицом. Он надел ленточку с орденом, пожал ему руку и неожиданно тепло сказал:

— Данке шон, пан Зигорски! Большая честь для меня.

— Служу отечеству! — ответил Войцех.

— Кукушкин Иннокентий Савельевич!

Гоша хрюкнула в кулак, а потом покашляла, размазывая смешок. Орден Иннокентию вручал мужчина военной выправки и в военной же одежде. Он крепко пожал ему руку и проникновенно сказал:

— Благодарю за службу, товарищ Кукушкин!

— Служу России! — отсалютовал Иннокентий и добавил: — И Объединенному Государству.

— Вольно! — махнул рукой человек в армейской форме и крикнул: — Медведев, распорядись подать шампанское что ли!

Гоша, повернулась к Войцеху и притянув его за голову к себе, крепко поцеловала. Он был не против. Лишь приподнял ее немного, чтобы не сломала ему шею.