Он вдруг понял, что трансформация Павлыча в ахногена так сильно его поразила, что он забыл о происходящем. А ведь он сам себе сегодня дал зарок взять под полный контроль дело Гоши.

— Семён Павлыч, я в данный момент на службе. И мне кажется, вам есть что сказать мне о деле, которое я веду. Видите ли, за прошедшие сутки так много всего произошло, что… даже не знаю с чего начать.

— Начни с того момента, как ты пошел от меня домой.

Войцех рассказал ему, как его занесло на кладбище, как разговаривал со старухой фон Рахенбах и как стал свидетелем оживления трупа, как провел их до самого дома, и потом попал в «Фантом-2», про обряд и про странного старика, о котором он думает, что тот упырь.

Павлыч вернулся в кресло и закурил трубку.

— Значит, профессор, — задумчиво проговорил он.

Он слушал внимательно, задавал уточняющие вопросы, хмурился и что-то помечал себе на доске.

— Я так и не понял, что это за магия, которая переносит меня черте куда, — закончил Войцех.

— Ну, допустим из двух раз она перенесла тебя черте-куда только однажды. Второй раз ты попал вполне по адресу. Возможно, потому, что ты был к этому готов, а значит более собран, сосредоточен. Была необходимость увидеть меня, и вот, собственно… Но это, конечно предположение… Однако, если оно верно, то это могло бы означать, что на этот процесс можно влиять. То есть не такая уж и сильная эта магия. Понимаешь? Но некромантия… Это серьезно.

— А прыжок во времени? Или в пространстве? Разве это не серьезно?

— Судя по тому, какие приходят отчеты от агента — во времени, — ответил Павлыч. — Они здесь, но лет пятьдесят назад. И знаешь, что еще… Кларисса, возможно, и обладает семеркой. Но насколько я понимаю, она не обладает ни знаниями, ни опытом, чтобы воплотить в жизнь такой сложный замысел, как прыжок в прошлое. И, чтобы решиться на некромантию, в том числе, нужен опыт посерьезней. А это значит, что у них есть кто-то, кто их направляет.

— Кравцов?

— Похоже на то. Но не только он. Если я правильно понял шифровку, твоя старуха там в деле.

— Она не моя, — обиделся Войцех. — Хотя это могло бы объяснить защиту на парадной. Но… Разве такое возможно?

— Не знаю, Войцех. Не знаю. Сейчас нам остается только ждать.

Глава 15. Хмельная чайка

«Хмельная чайка» приветливо распахнула дверь, и странная с виду четверка окунулась в омут густого табачного дыма, алкогольного духа и тихой музыки.

Гоша вошла первой и уверенно направилась к свободному столику. Клара, увидев своё отражение в зеркале, бросила профессора и замерла, открыв рот. Придя в себя, она провела ладонями по узкой талии, упругому шарообразному заду, заглянула в большие испуганные глаза и облизала задорную верхнюю губу под вздёрнутым носиком. Это была она и в то же время нет. Теперь понятно, чему так восхищалась Гоша!

После ночного мрака и сумасшедшей гонки атмосфера заведения расслабляла. Посередине помещения, слегка подсвеченный низко опущенным зеркальным шаром, пустовал помост. Из двух огромных колонок мягко изливался джаз. Вокруг хаотично ютились столики, наполовину занятые посетителями. Свободных было достаточно, и Гоша выбрала тот, что подальше и потемней, но ближе к бару. За стойкой управлялся рослый бармен, который, увидев их, приветливо кивнул и щёлкнул пальцами, указав на них невысокому пареньку в белом переднике.

«Антон» — прочитала Клара на бейджике, когда официантик материализовался перед ними, оставил меню и исчез.

Клара до сих пор дрожала, как будто адова машина, скончавшись от поворота ключа зажигания, отдала ей свою жизнь, и теперь Клара, заведённая на холостых оборотах, только и ждала момента, когда кто-нибудь переключит скорость и нажмёт на газ. Неотвеченные вопросы бурлили в ней готовой к зажиганию горючей смесью.

Вскоре стол наполнился закусками и выпивкой. Клара обнаружила перед собой большой бокал с мерцающим голубым коктейлем, Гоша с наслаждением втянула запах пунша, Иннокентий сделал большой, на половину кружки, глоток пива, а профессор ласково обнял худыми пальцами пузатую рюмку с коньяком. Дрожание внутри сменило тембр на вибрацию звучащей музыки — лёгкой, озорной и томной. И Клара удовлетворённо вздохнула — хоть какое-то утешение в награду за нервы прошедших дней, и назначила Илью Васильевича ответственным за весь пережитый ужас.

— Профессор, — курлыкнула она, прикрыв глаза ресницами. — Надеюсь, вы объясните, наконец, где мы?

Профессор, блеснув из-под шляпы глазами, качнул бокалом.

— Непременно, мой регулятор возбуждения ахно-свирели! — пророкотал он. — Коктейль, который мы выпили, э-э-э… не вспомню, как это правильно сказать… перематериализовал нас в прошлое. В моё прошлое.

— Что?!

«Так и знала! Боже мой! Я так и знала!»

— Воздействие на время — одно из серьёзнейших магических преступлений! — процедила она вполголоса, оглядываясь по сторонам. — Как же вы посмели втянуть нас!.. Как бабушка могла!

— Выпей, дорогая! — мягко и настойчиво сказала Гоша.

Потеряв дар речи от возмущения, Клара последовала совету — сделала глоток и зажмурилась, не желая верить в то, что происходит.

— Когда ты уснула там, на пуфике, а Иннокентий установил батарею и ушёл, мы с Гретхен и Наташей до утра слушали Николашу. Этот славный малый рассказал нам все новости с тех пор, как нас с Гретхен выкинуло из жизни. То есть, не все, конечно, самые важные. И самые плохие. Гретта сильно расстроилась. «Воры и проходимцы! — сказала твоя бабушка. — Они извратили всё самое лучшее в твоих открытиях! Они украли их у людей!»

— Гретта?

— Видишь ли, агрегат моего сердца, мы с твоей бабушкой давно знакомы…

Так и есть! Ей не показалось тогда. Но бабушка! Клара взглянула на Гошу, та в ответ многозначительно ухмыльнулась.

— Она была моей ученицей и … утешением.

— Утешением… — хохотнула Гоша.

— Да, — глаза профессора подёрнулись дымкой воспоминаний. — Твоя бабушка была профессиональной колдуньей, ты не знала? Она с детства изучала ведовские, шаманские и прочие практики разных народов, собирала библиотеку. Она предложила наложить ахно-энергию на опыт заговоров и заклятий. Это было веселое и самое незабываемое время…

Ну а когда магия стала доступна всем, общество подобно маленькому ребёнку схватило ахна-энергию как зажжённый фейерверк, радуясь искрящему огоньку на фитиле, и не думая, что скоро сработает вышибной заряд. Фейерверк мог бы быть красивым. Но люди испортили финальный залп, и сами себя покалечили. Правительство не торопилось брать на себя ответственность. Видимо, не поняло до конца последствий грядущей катастрофы. Однако, Гретхен усмотрела в действиях отцов народа ещё и намеренность. И тут желание мадмуазель Наташи найти книгу, — профессор изобразил поклон в сторону Гоши, — наилучшим образом наложилось на стремление Гретхен разобраться во всём. Ведь последний труд «Философия ахна-волн» был опубликован уже после моей кончины, да так и почил, не будучи изучен.

— Значит, вы что-то вспомнили?

— Кое-что, несомненно. Я вспомнил место. Все свершится именно здесь. И где-то здесь должна быть книга. Поэтому мне и пришлось отправиться с вами, чтобы скорректировать путь. Иначе вы попали бы в Москву и потеряли бы драгоценное время. Малые Вещуны. Здесь началась моя жизнь и здесь же закончилась…

— Но раз вы вспомнили…

— О, нет. Не все. Суть моих последних исследований по-прежнему в омуте беспамятства. Увы!

— Но вы сварили сложнейший эликсир!

— О, благодарю! Я тронут. Надеюсь, вы довольны вашим… Э-э-э… Обликом?

— Ай да профессор! — восхищённо произнесла Гоша.

Профессор скромно потупил взор, принимая похвалу.

— Ну, раз уж нам предстояло отправиться в прошлое… Моё прошлое. Так или иначе конструируемую реальность необходимо было формировать. И я позволил себе некоторую вольность.

— А как же нога? Почему одна?

— Ах, это пустяки. Моё сопровождение не планировалось, я же должен был остаться. Для полноценной реконструкции на меня просто не хватило зелья. Опять.