– Amore mio, hai mai dovuto cambiare una ruota?
– No, non ci sono stati casi del genere.178
Хорошо, верю. Едем. Наш кампер быстр и красив, как птица в полете. Немного длинноват, почти семь с половиной метров, сложновато вставать на городских парковках. Почему на городских? Марко не хочет ночевать в платных кемпингах, это скучно. А мне важен красивый пейзаж за окном. Поэтому паркуемся, где хотим, если позволяет место по габаритам. По утрам проснувшись вижу: то бушующие волны Атлантического океана, то блестящие сквозь листву огромные шары брюссельского Атомиума179. Но бывает, окна выходят на стену очередной крепости.
А однажды в сумерках встали на ночь у церкви. Марко объясняет: здесь удобно и тихо, потому что за церковью кладбище. В небольших городах такая мода, хоронить горожан рядом с храмами. Вот зачем он это сказал?
Всю ночь я не сплю. Кто-то периодически стучит в корпус кампера, то тихо, то настойчиво, и даже шкрябает по стене «костлявой рукой». Утром оказывается, что стоим под деревом касаясь нижних ветвей, одна вообще сухая, а ветер нехилый.
Наш маршрут лежит во французский регион Нормандия, где растет много пшеницы, разводят лошадей, делают яблочный сидр и крепкий кальвадос в дубовых бочках. Перечень достопримечательностей из путеводителя мне нравится, но…
Оказывается, Марко рулит в Нормандию, чтобы показать мне и самому посмотреть места европейской боевой славы. Про войну спорим горячо. Он не знает о роли СССР во Второй мировой ни-че-го. В школе не рассказывали. Труды историков не попадались. Только в фильме с Софи Лорен и Марчелло Мастроянни видел, как итальянцы пошли воевать против нас и многие остались на снежных полях.
Поясню. Поначалу Италия была вместе с Германией. Потом перешла на сторону наших союзников. Страну оккупировали фашисты и наступили несладкие времена. В 1943 на юге «сапога» в Сицилии высадился англо-американский десант и войска. Пройдя 1500 км полуострова, они выбили фашистских захватчиков, раздали населению много гуманитарной помощи.
Наш друг Фабио памятью малыша помнит американские шоколадки. И как на вокзал Падуи упала бомба. Мать схватила маленького Фабио, завернула в одеяло и с остальными детьми побежала жить в другом доме, в деревне.
Это наверно все, что Марко слышал о войне от друзей и дедов. Итальянцев больше интересует судьба родной страны и как она оказалась втянута в ужасные планы двух диктаторов180. А где же, на каких полях были перемолоты армии Гитлера? Что было за пределами Италии с 39-го по 45-ый года? Спорим громко.⠀
В Нормандии оба делаем открытия. Он про СССР в войне. Я – о значимости второго фронта. Кружим по натуральным полям сражений, сохраненных в рамках мемориала Caën.
До сих пор здесь огромные воронки от бомб. В 44-м с моря высадились американцы с англичанами и канадцами, и штурмом взяли мощно укрепленный оплот врага. Пошли освобождать северную Европу и дальше. Немало полегло их на чужой земле. Из окна кампера вижу ухоженные кладбища с ровными рядами крестов: американские, французские, немецкие. Марко собирается посетить захоронения с мемориалом, сфотографировать их.
– Alina, vieni con me? – спрашивает он, укладывая объективы в рюкзак.
– No, non voglio, – отвечаю насупившись и уставившись в окно.
– Perché? – в его взгляде удивление, обычно мы везде вдвоем.
– Marco, mi dispiace per i giovani ragazzi morti, sia americani che francesi e tedeschi. E mi dispiace molto per i russi. Sai che piangerò,181 – слезы уже наворачиваются на глаза…
Марко отправляется один.
На следующий день едем в большой музей города Caën. В просторных залах пульсируют схемы, видео на экранах звучат и движутся. Интерактивные инсталляции вовлекают и переносят в события борьбы французского сопротивления.
Отдельный зал – про СССР в войне. Правда, он почему-то на отшибе, думаю, не все туда доходят. Ну да ладно. На стенах видим большие карты с красными и черными стрелами: как отступали и как наступали. Сталинградская битва. Курская дуга. Другие огненные вехи.
Марко подолгу стоит, слушая звуки сражений. Смотрит большими глазами на кадры хроники с фронта и тыла, на бедствия оккупированных территорий. Он поражен масштабными сражениями советских войск по ликвидации гитлеровской нечисти на родимой земле; и остается под огромным впечатлением от победоносного освобождения стран Европы от фашизма.
За стеклом китель Сталина, документы, вещи, фотографии. Тексты на нескольких языках, аудио. И скульптура солдата-пехотинца из бронзы. Увидела, подбежала:
– É proprio come mio nonno!182
Марко фотографирует нас обоих.
Деда призвали в июле 41-го. Только и успел, что выкопать землянку для семьи на случай бомбежки. В августе в Брянскую область вошли оккупанты. Там осталась жена с тремя маленькими дочками, средняя – моя четырехлетняя мама. Они голодали. Ели лепешки из мерзлой картошки с зимних полей. Родственники-партизаны были повешены. Через два года, уходя, немцы жгли соломенные крыши. Хаты сгорали быстро.
Марко проникается эмоциональным рассказом. Поначалу не верит миллионам погибших. Говорит, мол, я ошибаюсь, ноль или два лишние в цифрах. Отправляю в Википедию, там находит правду.
Теперь мы знаем два праздника. День освобождения Италии 27 апреля. День Победы над фашистской Германией 9 мая!
После «военной Нормандии» отпуск продолжается. Смотрим скальные пещеры доисторический людей, череду милых французских городов и замков, местные праздники с костюмированными шествиями и пьем яблочный сидр.
Марко наблюдает с открытым ртом мое храброе плавание в ластах в холодных водах Атлантического океана. Нас удивляют его приливы-отливы прямо глазах, ужины с незнакомыми морепродуктами, высокие готические витражи в храмах. И, конечно, сказочный парижский Диснейленд, к слову, витражи в нем тоже есть.
В коротком посещении Бельгии надолго задерживаюсь возле орхидей на цветочной выставке. Эти макрофотографии мне пригодятся позднее.
Кампер показывает себя с самой лучшей стороны, удобен в проживании и послушен уверенному вождению Марко. Из долгой поездки возвращаемся с приличным фото багажом.
На следующий день сажусь разбирать свои, мысленно возвращаясь к ярким дням французского отпуска.
Перелеты туда-сюда приносят весточки проблем со здоровьем. Немудрено, если живу по графику – три месяца в Италии, три месяца на Дальнем Востоке и так по кругу. От резкой смены климата и часовых поясов падает иммунитет. Прилетая в Падую, подхватываю ОРЗ недели на две, переходящее в ангину. Возвращаясь к себе, тоже на месяц выбываю из строя. Это выматывает.
Заканчивается второй год знакомства. Летаю и летаю к жениху. Жду предложения руки и сердца, а оно все не поступает. Хотя на вопросы: «Какое у нас будущее? Мы вместе?», он неизменно твердо отвечает: «Да, конечно мы вместе, думаю о тебе всегда, только ты в моем сердце, жить без тебя не могу».
По русским меркам прошло достаточно времени, чтобы понять, определиться и не мучить подругу, то есть меня. Среди друзей Марко меня называет compagna183, это, типа, спутница жизни. Компаньонка? Юля поясняет, это хорошее слово, означает: он в серьезных отношениях, есть гражданская жена. Хорошо, но почему мне невесело?
Собираю чемодан в очередной раз к вылету на родину. Проверила билеты, паспорт на месте. Марко вьется рядом, заглядывая мне в лицо. Запихиваю вещи под крышку, размышляю с досадой, дома снова ждет простуда и ангина, и без всякой задней мысли восклицаю:
