Замерзшая Нева, покрытая белым неподвижным льдом, привлекла внимание Марко, еще когда ходили в Эрмитаж. За завтраком предлагаю:

– Andiamo oggi alla fortezza, ok?

– Quale?

– Pietro e Paolo, dal nome dei Santi Pietro e Paolo.

– Tempio?

– No, una fortezza, ma c’è anche una chiesa. Attraversiamo la Neva.

– Sul ghiaccio? – удивляется Marco

– No! – смеюсь я. – Passiamo sul ponte. La fortezza si trova a soli 3,5 km dall’hotel. Andiamo a piedi?

– Certamente si.41

Идем по Невскому проспекту. Марко незаметно разглядывает русских. Интересно, чем мы отличаемся? Переходим по Дворцовому мосту. Обернувшись, видим Зимний во всю длину и Исаакиевский, где мы фотографировались наверху, у купола.

Марко бывал в Москве, но Петербург ему нравится больше. Широкие проспекты напоминают Рим, узкие каналы с аккуратными мостиками – Венецию. Несмотря на яркость Италии в целом, Венеция не имеет южной резкости, бывает туманно-серой, этим похожа на Петербург. Города близки по атмосфере. В обоих часто встречаются скульптурные львы. Много общего во дворцах.

Перешли мост. Впереди Ростральная колонна Васильевского острова и золоченый шпиль из крепости. Марко фотографирует, а я вижу новый объект, восклицаю:

– Kunstkamera! – читала о ней еще подростком, в истории жизни Петра Первого. Зову спутника свернуть с намеченного пути:

– Andiamo?

– No, la fortezza è più importante,42 – возражает Марко.

– Ok, – соглашаюсь.

И вот мы на ее территории. Несмотря на темное прошлое крепости, находиться там приятно.

– Lo zar Pietro Primo aveva paura degli attacchi svedesi e costruì un’imponente fortezza per non lasciare che il nemico entrasse in profondità nel paese43, – объясняю Марко и кажусь себе при этом значительным гидом.

Неожиданно громко бабахает пушка с бастиона! Я ахаю. Хорошо, что не описалась! Марко весело смеется и поясняет:

– 12.00, мezzogiorno44!

Смотреть музей тюрьмы не очень хочется. Но долг русского сердца зовет увидеть, где томились знаменитые личности отечественной истории. Марко берет билеты. Иду в «Русскую Бастилию» вслед за ним. Смотрим два этажа одинаковых камер, разница только в табличках с непростыми биографиями. Фамилии на них ничего не говорят Марко, а меня впечатляют.

В камеру пыток заходить отказываюсь. Марко идет, его любопытство чисто мужское. Бррр… Жду на улице, поглядывая на красивое здание рядом. Итальянец возвращается живой и невредимый. Даже улыбается:

– Non faceva paura li.45

«Ну-ну», – удивляюсь про себя. «Что там может быть интересного, пыточные ужастики? Только настроение испортят».

Мне больше нравятся макеты старого Петербурга в старинном комендантском доме рядом. Там по-гулливеровски встаю на колени перед миниатюрой многоэтажного особняка. Через окошки заглядываю внутрь. О боже! Все кукольных размеров: и мебель, и ванная комната, и медный чайник на плите, и даже самовар. В уютной детской малыши играют в железную дорогу. В зале стол, стульчики, шкафчики и комодики и даже стеклянная люстрочка на потолке. И так все пять этажей в разрезе. Ползаю вокруг, не хочу уходить.

– Alina, guarda c’è una vetrata!46 – слышу голос Марко. Мы в усыпальнице великих князей. На искусном витраже лик выписан как на иконе. Глаза Иисуса смотрят ясно, без какого-либо укора, с добрым и ласковым покоем. От его взгляда и переливов светлых стекол на душе становится тепло.

На обратном пути, уже в сумерках, идем на станцию метро Спортивная. Видим мозаичное полотно. Перед Марко сюжет с олимпийскими богами. Радужная картина ясна без перевода. Улыбаюсь: «Какой хороший город, знакомые мотивы встречаются моему итальянцу на каждом шагу».

«Моему итальянцу? Он уже мой?» – спрашиваю себя мысленно, глядя на отражение в окне вагона метро. И тут же отвечаю себе: «Да. После всех этих дней вместе, когда мы стали так близки, я хочу, чтобы он был только мой».

На следующее утро, по инициативе Марко, отправляемся в Казанский кафедральный собор, напоминающий Собор святого Петра в Риме. Перед входом, к удивлению спутника, надеваю платок. Внутри встаем в очередь и молча движемся к большой иконе Божьей матери. Глаза святой терпеливы и внимательны. Шепчу про себя и чувствую – она принимает мою женскую просьбу. Ставим две свечи перед иконой, зажигаем. А свечи нагреваются и наклоняются друг к другу. Это ответ! Смотрю на Марко. Он тоже видит и понимает. Молча беремся за руки и выходим взволнованные.

Вечером лежим на кровати вдвоем перед ноутбуком. Марко с очками на носу долго что-то пишет. Беспокойно поглаживаю янтарь в кольце, замирая в нетерпеливом ожидании – что же он хочет сказать в последний вечер? Наконец, возлюбленный пододвигает ноутбук ко мне. Делаю перевод и, затаив дыхание, читаю:

«Моя милая принцесса, наши каникулы закончились. Это была неделя, полная волнений и ощущений. Эмоции, доставленные Санкт-Петербургом: его дворцы, музеи, каналы, театры, рестораны, улицы, заполненные людьми и красивыми женщинами.

Общие радости: вместе гулять, вместе обедать, проводить все время вдвоем, рука об руку.

Сильные ощущения от прикосновений, ласки, массажи, поцелуи, много ночей вместе. Это было прекрасно. Теперь буду жить, ожидая увидеть тебя снова и снова прикоснуться к тебе. Твой Марко».

Легкий трепет проходит по телу от переполнения чувствами. Значит он тоже хочет, чтобы наши отношения продолжились! Но как устраивать свидания на расстоянии в полпланеты? Надеюсь, мы придумаем. Пишу ответ, диалог продолжается. Марко приглашает приехать к нему летом.

Еще говорит, то есть пишет, клацая клавиатурой, что живет с дочерьми. Называет их возраст – 23 и 28 лет. Не придаю этому большого значения. По нашим меркам, взрослые люди. Активный возраст с кучей планов, рвущийся в самостоятельную жизнь. Задаю вопрос: как он думает, сколько лет еще дети будут при нем. Отвечает: пять лет. Слышу, но не верю, не может быть так долго.

Ладно, сейчас будем жить в ожидании новой встречи. Если правильно поняла, еще Марко сказал про путешествие в отпуске. Интересно, когда у него отпуск? Или он подстроится под мой? А у меня когда? Об этом я подумаю позже, а сейчас последний день нашего пребывания в Питере. И последняя здесь ночь…

Утром просыпаюсь в его объятиях, спиной к нему. Марко целует шею, щекотно, мурашки бегут по коже.

– Buongiorno! – поворачиваюсь лицом и улыбаюсь.

– Buongiorno amore mio. Sei bellissima!47 – он целует мои теплые щеки.

В комнате прохладно. А от него всегда идет тепло, он горячий как печка. В его объятиях уютно и спокойно, и никуда не хочется уезжать. Здесь мы каждую секунду были вдвоем, каждый день просыпались и засыпали вместе.

В окно заглядывает мартовское солнце. Серебристый самолетик парит среди облаков высоко в небе.

У Марко до вылета есть время, планирует в торговом центре найти подарки родным и друзьям.

Мой самолет по расписанию улетает первым. Я полностью готова, вещи собраны еще вчера. На ресепшн вызываем для меня такси. Грузим чемодан, целуемся. Сажусь на заднее сиденье. Опускаю ветровое стекло. Чувствую, как холодеет в груди и появляется чувство пустоты. Мне будет не хватать его сильных рук, которые так крепко обнимали меня. Смотрю на Марко. Его лицо, еще минуту назад оживленное, сейчас выражает растерянное недоумение: