– Алисушку-то? Ой, она у нас умница. Учится, работает. Такая скромница, всегда здоровается, спросит про здоровье. Мужиков не таскает, не пьет, не курит. Золотая девчонка.

– Да вроде пожаловалась Бойко, что к Алисе подружки какие-то все ходят разбитные. Может, в тихом омуте черти водятся?

– Да что вы, – замахала руками консьержка и перешла на шепот. – Я вижу, вы человек хороший, так и быть, расскажу. Алисушка маникюр на дому делает, подрабатывает немножко, студентке каждая копеечка важна. Вот и ходят к ней девицы разные ногти делать, может, и бывают такие… разодетые, так деньги у всех одинаковые. Станет носом крутить, без работы останется. Вы уж только нашей грымзе не рассказывайте, она тогда совсем Алисушку замучает, жалобу накатает за незаконную работу на дому. И так каждый день в двери ей колошматит, все ругается, что та каблучками цокает. Ведь мужа сжила со свету, теперь за соседей взялась. То ей младенчик спать мешает, то каблуками цокают, то батареи холодные. Каждый день жалобы пишет. Вот что значит – на старости без деток и внуков остаться, заняться совсем нечем. Я вот, бывало, с работы еще не пришла, уже внучка звонит – баба, купи булочек. А то и Мишеньку, внука, приносят в колясочке, чтобы присмотрела за ним, пока дочка в больницу со старшей побежала.

Пожилая женщина пустилась в рассказы на свою, видимо, любимую тему – дети и внуки. Но времени терять на дальнейшую болтовню Лев Иванович больше не мог, в отделе ждали задержанные и огромное количество работы. Он окончательно убедился, что сегодняшняя визитерша просто оболгала бедную студентку из зависти или просто из-за склочного характера. Опер шагнул на улицу и вдохнул свежий воздух, стряхнув эту историю, словно снежинку с рукава пальто.

В отделе Гуров сунул плов на подоконник, аппетит после неприятного эпизода со старухой пропал напрочь, и решил взяться за работу. Он начал допрашивать одного за другим зачинщиков драки с применением ножей. Вызывал в кабинет и беседовал перед тем, как отправить к следователю уже на официальный допрос с занесением показаний в протокол.

Стрелки часов медленно ползли вперед, показывая, что время уже перевалило глубоко за полночь. Перед опером росли пачки страниц с записями, а в кабинете следователя увеличивалась стопка свежих протоколов. Как вдруг внизу что-то грохнуло с такой силой, что и опер, и задержанный подскочили на своих местах. Лев взмахнул наручниками и приковал к батарее молодого узбека:

– Сиди смирно здесь, – сам же, на ходу взводя пистолет, кинулся вниз. Снова что-то грохнуло, громко закричал знакомый голос капитана Колодина, который сегодня заседал в дежурке. Теперь Лев Иванович был уверен – по звукам понятно, – что внизу идет стрельба. Он приоткрыл дверь из коридора, ведущего от кабинетов к холлу для визитеров перед окном дежурной части. В узкую щель было видно, что в клетке для задержанных сгрудились испуганные люди, Колодин застыл под соседним столом, а по пятачку холла, шатаясь, бродит пьяный мужчина с пистолетом в руках. «Обычный травмат, – оценил оружие Гуров. – Но если попадет в лицо с близкого расстояния, то может и убить».

Пьяный, который с трудом держался на ногах, поднял руку с оружием вверх и выстрелил в потолок. Куда, судя по черным отметинам на белых потолочных плитках, улетели предыдущие две пули.

– Ищите эту суку! – взревел мужчина. – Она у меня два миллиона украла, тварь! Давайте ищите, менты поганые! Я помощник депутата, я вам устрою, всех сгною, если не найдете эту шлюху! Плевать на бабки, я хочу ее наказать, чтобы знала, к кому в карман залезла. Найдите ее! Ну, где все, чего попрятались? Вперед! Искать!

Он повернулся вокруг своей оси, выискивая новую цель, и Гуров увидел его лицо. Молодой мужчина, чуть за тридцать, с мелкими чертами лица. Кашемировое пальто и отглаженные брюки перемазаны уличной грязью, холеная бородка растрепана. Налитые красным глаза с трудом сфокусировались на приоткрытой двери.

– Эй, вы там! Менты! Идите сюда, найдите эту шлюху с моими деньгами! Я приказываю вам!

Дебошир начал поднимать руку для следующего выстрела, когда Лев ударом ноги откинул филенку двери, рукой резко припечатал стрелка в живот и ребром ладони сделал движение вверх, отчего мужчина сначала согнулся, а потом рухнул на пол, завывая от боли в разбитом носу. Ударом ноги опер выбил у него пистолет из руки, перехватил вторую и соединил за спиной, так что пьяный клюнул носом об пол и заорал еще громче, перемежая свою речь отборным матом:

– Я тебя посажу сегодня же. Ты знаешь, кто я? Я помощник депутата Вершинина! Я тебя в порошок сотру! Отпусти, урод! Рука, рука!

– Браслеты, быстрее! – рявкнул Гуров, удерживая елозящее по полу крупное тело.

Колодин кинулся сверху, поймал запястья в металлические кольца и щелкнул замками. С облегчением Лев выпустил руки мужчины, рывком перевернул того на спину. Колодин принюхался:

– Странно, вроде пьяный, а почти не пахнет.

Задержанный метался по полу с расфокусированным взглядом и орал во всю глотку:

– Вы что творите, придурки?! Я вас завтра уволю всех! Я помощник депутата, у меня деньги украли! Шлюха украла деньги! Найдите ее!

Гуров потянул его за лацканы щегольского пиджака:

– Ты стрелял в представителей власти и задержан за применение огнестрельного оружия. Понял?

Только вместо ответа мужчина закатил глаза, по телу прокатилась волна судороги, а изо рта хлынула рвота вперемешку с пеной. Лев сплюнул в сердцах:

– Колодин, вызывай «Скорую». У него приступ или от веществ каких-то накрыло. Тут без медиков уже точно не обойтись.

Когда «Скорая помощь» загрузила все еще конвульсирующего пациента в машину, молодая фельдшер сунула торопливо Гурову документ:

– Вот держите, я быстренько заполнила. Похоже на передозировку наркотиками, сейчас на промывание его, потом врач точнее скажет.

– Угу. – Лев передал лист Колодину: – Оформляй документы, свидетелями опросишь этих, из «обезьянника». Оружие сейчас опишем на выемку – и в лабораторию.

– Еще вот, портфель, – дежурный показал на черную кожаную сумку, что валялась на ступеньках отдела. Он опасливо показал на удостоверение, которое вывалилось наружу и отсвечивало при свете фонарей золотыми буквами «Государственная дума». – А если и правда помощник депутата? Ох тут будет крику!

– Ну тогда вернем пистолет и построимся, чтобы ему стрелять по нам удобнее было, – буркнул Лев Иванович и присел возле вывалившихся вещей. – Ну, давай, Колодин, тащи бумагу и свидетелей, будем описывать все.

Оставшиеся до рассвета часы Гуров писал и писал бесконечные бумаги. Пистолет и вещи стрелка забрал эксперт для осмотра, остальные задержанные затихли в своей клетке.

В отделе наконец воцарилась тишина, лишь сухо трещали кнопки клавиатур, бубнил что-то очередной подозреваемый на допросе у следователя, да у дежурного беспрестанно закипал чайник. Когда за окном посветлело и зашумели первые машины, Гуров почувствовал, как глаза и все тело наливаются свинцовой усталостью. Расслабиться и прилечь на крошечном диванчике, что стоял в комнате для дежурной бригады, он себе не позволил. Лишь снял форменный китель, расстегнул рубашку и с кружкой крепкого кофе уселся за написание отчетов, протоколов и остальной бумажной части работы оперуполномоченного. В какой-то момент сам не заметил, как тяжело склонилась голова вниз, веки слепила дремота, и Лев забылся коротким сном прямо на кипе свежих протоколов.

Разбудил его звонок телефона для внутренней связи в здании, в трубке голосил перепуганный дежурный:

– Лев Иванович, у нас тут такое! Я из-за двери не выйду! Он сумасшедший, сразу видно. В одну точку смотрит, повторяет все по несколько раз. Я его спрашиваю, а он даже голову не поворачивает.

– Да кто он?

– Мужик! Зашел к нам, огромный такой, сумасшедший! Дергается, чушь какую-то городит! Чего делать-то, Лев Иваныч, может, «дурку» ему вызвать?

– Не ори, сам взгляну. – Гуров проверил на всякий случай табельное оружие в кобуре под курткой и бегом спустился вниз.