Поэтому Гуров поспешил вмешаться:
– Я оперативник по особо важным делам, полковник полиции Гуров, можно Лев Иванович. Товарищ генерал сейчас занят, у него важная работа. А я могу с вами поговорить, давайте дойдем до моего кабинета, вы мне расскажете подробно, что произошло. А я уже подскажу вам, какое заявление и куда написать, чтобы проблема ваша точно была решена.
Из своего многолетнего опыта Лев знал, что некоторым скандалистам, на первый взгляд упрямым и злобным, просто необходимо внимание: выслушать, посочувствовать, дать совет. Особенно часто этим грешат старики, которым скучно сидеть дома, и они борются таким образом с нарушением общественного порядка, мелкими хулиганами, жалуясь во все инстанции подряд. Только Гуров знал и то, что вот эти непоседливые скандалисты оказываются часто важными свидетелями, так как наблюдают за жизнью всех жильцов в доме, запоминая любые факты. Иногда мелкой детали достаточно, чтобы раскрыть крупное преступление. Потому оперативник решил побеседовать со старухой, чтобы та успокоилась и отстала от генерала и его секретарши, при этом он всего лишь потратит на нее полчаса времени.
Пенсионерка окинула внимательно всю фигуру опера и согласно кивнула:
– Ну хорошо, если по важным делам. У меня очень важное.
– Тогда прямо и направо, в мой кабинет. Вас как зовут?
– Нинэль Гавриловна Бойко, – важно представилась женщина и зашагала наконец в указанном направлении.
Лев за ней не спешил, повернулся к генералу и вполголоса предложил:
– Не переживайте, Петр Николаевич, я отдежурю до утра. Тут осталось вечер да ночь. Перед выходными тихо обычно, еще никто начудить не успел. Как раз со своими бумагами разберусь, документы по Ерошину подготовлю все на понедельник.
На его предложение Орлов с облегчением вздохнул и махнул ладонью вслед – хорошо. Бросил взгляд на часы – он еще успевает пообедать.
* * *
В кабинете Гуров не спешил, подвинул посетительнице стул, приготовил для себя лист чистой бумаги и ручку для записи, вдруг расскажет что-то интересное. Да и он всегда делал пометки во время разговора или размышлений, так мысли словно выстраивались в цепочку, становились более четкими, облекаясь в слова. Он по своему характеру был неспешен, всегда сосредоточенно и планомерно разматывая по ниточке каждое свое дело, поэтому и заслужил славу профессионального разыскника, которому дело любой сложности по плечу. Тем более куда ему торопиться? Коллега и многолетний приятель, оперуполномоченный Станислав Крячко, в командировке. Жена Мария, театральная актриса, уже вторую неделю на гастролях. И свалившемуся на него дежурству Гуров был даже рад, так как без Марии в пустой квартире ему было невыносимо тоскливо и одиноко. Он и сам уже подумывал, по какой причине бы ему поработать в пятницу в отделе, чтобы времени вечером только и осталось, что прийти домой и после душа лечь спать. Даже ужин без жены, без ее рассказов о закулисных интригах, без веселых и грустных историй с актерами, курьезами во время спектаклей, вставал ему поперек горла. Вот поэтому сейчас Лев Иванович, испытывая в глубине души облегчение, с готовностью настраивался выслушать рассказ старухи, а потом заняться остальными рутинными делами дежурного по отделу оперуполномоченного. Пожилая женщина поерзала на стуле, устраиваясь поудобнее, и принялась подробно излагать свою историю:
– Соседка новая заехала полгода назад в квартиру ровно напротив моей. Я вот тут от вас живу, в трех дворах ходу, в двенадцатом номере, первый подъезд, третий этаж.
«Сталинский крепкий дом, где раньше давали квартиры партийным бонзам», – вспомнил серое здание Гуров и незаметно прошелся взглядом по одежде визитерши. Шубка из норки, замшевые сапожки, массивные украшения на пальцах говорили о достатке. «Жена бывшего партийного работника, вернее, вдова. Судя по возрасту, вышла замуж молодой за пожилого партийца, получила в наследство квартиру в центре города, повышенную пенсию. Дети выросли или их не было, вот теперь мается от нерастраченной энергии, контролируя соседей. Поэтому настаивает на встрече с начальством, привыкла по старой памяти, что любые государственные органы – это бюрократия и без личного знакомства или взятки решения проблемы не добиться».
Пенсионерка, будто прочитав его мысли, продолжила:
– Мне квартира от мужа досталась, тоже он раньше на госслужбе у меня работал, в министерстве. – Она гордо вскинула подбородок и отследила взглядом, достаточно ли проникся уважением оперуполномоченный к ее статусу не обычной просительницы, а вдовы министерского сотрудника.
Гуров кивнул в ответ, и она продолжила, постепенно переходя на все более доверительный тон:
– Дом у нас раньше был как положено – академики, чиновники, все приличные люди и семьи. Как развалили СССР, так давай метры за миллионы разбазаривать, внуки и дети все наследство готовы потратить, что мы собирали и копили всю жизнь. Вот и заселили в дом кого попало, теперь соседи не здороваются друг с другом, консьержку посадили, лавки снесли у подъезда. Присесть негде, одни парковки да машины.
– В квартиру, про которую вы говорили, соседка ваша давно заехала? – Лев постарался вернуть рассказчицу к цели ее визита.
– Да я даже не знаю, кому сейчас квартира принадлежит. Раньше там академик Сычев проживал с женой, внук с ними жил, Алексей. Хороший такой мальчик, вежливый, в Институте атомной физики учился на кафедре у дедушки. Когда Сычев умер следом за женой, так Алеша в Америку уехал навсегда и квартиру бросил. Не знаю, продал он ее или сдал, знала бы его номер, сама бы позвонила и устроила выволочку по первое число. Куда смотрел, кто туда заселяется!
– Кто же туда заселился? – терпеливо вернул старуху к теме Гуров.
– Проститутки! Каждый вечер то одна, то другая. Разряженные, накрашенные, юбки еле зад прикрывают. Срамота! Утром топот, вечером каблуками своими стучат, покоя нет от них!
– Вы уверены? Может быть, просто студентки сняли квартиру, ну и перебарщивают по молодости с косметикой и нарядами.
Старуха аж скривилась от замечания:
– Я до замужества в гостинице «Интурист» работала кассиром, навидалась этих шалашовок, у меня на них нюх! Их сразу видно, штукатурки килограмм на морде. В холод, в дождь, в мороз в колготках, в юбчонке, еще и декольте до пупа, чтобы все вываливалось. А те, что поскромнее, глазки в пол, так еще дороже стоят, их извращенцы всякие заказывают.
Про себя Гуров фыркнул от такой осведомленности об особенностях работы жриц любви у вдовы министерского чиновника, но вслух спросил:
– Конкретно сколько человек там проживает в квартире, не узнавали?
– Да их не сосчитать. – Пенсионерка принялась загибать пальцы: – Блондинка такая кудрявая, я ее как-то раз поймала утром, идет и курит прямо в подъезде. Ведь у меня аллергия на табак, даже муж на балкон бегал дымить. Так она мне в лицо давай хохотать, дрянь пьяная. Потом рыжая с каре, эта поскромнее. Нырк из двери и бежать. И всегда на ночь глядя, ну вот куда бы девушка молодая по ночам ходила, если не мужиков ублажать? Еще ходит у них цыганка или армянка, черная вся, размалеванная.
– В квартиру вы заходили? Как вы их всех заметили?
– Так через глазок, как начинают утром или вечером каблуки грохотать, ну все понятно, с работы летят бабочки ночные. И ходят по одной ведь, по очереди работают. Я к ним каждый день хожу, стучу в дверь, ни разу не открыли, поганки. Боятся! Чего бы им бояться, если они не проститутки!
– Ну хорошо. – Гуров задумался, как же ему поступить. Если даже девушки, что живут в квартире, и правда ночные бабочки, то поймать их на нарушении закона не так-то легко, ведь нужно застать их в процессе с вещественными доказательствами – деньгами, клиентами.
– Мужчин вы видели, входящих или выходящих из квартиры?
– Нет, – старая шпионка ответила с досадой, явно огорченная безрезультатными часами дежурства у глазка своей двери.
Лев Иванович с трудом подавил вздох. Все-таки он не ошибся, старушка просто мается от безделья и ищет себе приключений, вот и нашла объект для полыхающей ненависти в виде молодых девчонок. Пускай даже они одеваются вульгарно, ведут сомнительный образ жизни, но криминала в этом нет никакого, поэтому и участковый отказал пенсионерке в проверке жительниц квартиры академика. Нет состава преступления, если говорить профессиональным языком оперативно-разыскных мероприятий. Но что же теперь делать? Настырная пенсионерка опять примется атаковать кабинет Орлова, если честно ей объяснить, что повода даже для простой проверки жильцов квартиры нет никакого. Наверняка она уже затюкала участкового своими жалобами, теперь же в управление будет ходить как на работу, доставая всех подряд. Лев Иванович так задумался, что перестал слушать свою собеседницу, лишь качая головой в такт ее жалобам:
