Моя драконица млела от внимания самца. Крутилась внутри, урчала от удовольствия и подначивала «заняться делом» здесь и сейчас. Я краснела, бледнела, и одновременно сама испытывала приступ наслаждения от столь тесного контакта с Грэгом.

- Рад, что твоя драконица так за нас переживает, - одарил меня очаровательной улыбкой дракон.

- Что вообще произошло? – опустила глаза вниз, видя большие мужские ладони. Знакомое тепло, которого мне так не хватало, кажется, с самого момента моего рождения. Гудящая пустота внутри, которая только-только начала заполняться, снова взвыла брошенным волком, а от локтя до запястья начало еще быстрее бегать пламя. Красноватое, с ярким малиновым оттенком, в цвет моих волос.

- Мое! Мое! Мое! – гремело внутри невыносимым набатом. Требовательно, жестко. Низ живота зажегся животным огнем.

Грэг рассмеялся.

- Ты ее слышишь? – сорвавшимся голосом спросила я, не в состоянии поднять глаза на огневика. Казалось, если столкнусь с ним взглядом, пропаду. Фиолетовые друзы затянут меня в глубокую пропасть, из которой невозможно выбраться. И имя ей – любовь.

- У тебя очень бойкая драконица. Это часто встречается, - хохотнул дракон, и по его рукам прошла вибрация, невольно передавшаяся и мне. Пламя погасло. Я просто не могла на него злиться. Да что вообще происходит?!

- Идем. Кстати, где Павела? – бросил мужчина, утягивая меня прочь из разрушенной комнаты, более напоминающей сейчас руины. Дыры в стенах, оставшиеся от драконьих лап, крупный провал на месте кровати, где располагалась грудина чешуйчатого монстра, поваленный книжный шкаф. Вряд ли Лойд обрадуется, когда увидит свои драгоценные покои, которыми так не хотел делиться с братом.

- Внимательно изучает проклятие расстройства в уборной моей лаборатории, - я чувствовала неловкость. Наверное, приличная ученица Академии не должна была так поступать.

- Мама, а где второй страшила? – спросил подскочивший ко мне Мудрик, показывая пальчиком на Грэга. – Мы маму защищать.

Он завозился у ног, не давая нам идти дальше, а потом остальные камнегрызы окружили меня плотным кольцом, оттесняя от огневика прямо на ходу. Грэг напрягся, наблюдая за этой картиной со смесью конфуза и некого замешательства.

- Тише, малыши, этот дракон для меня не опасен, а вот та тетя внизу… - я забыла, что он меня слышит.

- Смотрю, вы спелись, - покачал головой Грэг, сложив руки на груди. – Идите с нами, если так переживаете за Рури. – В итоге заявил он, проанализировав численное превосходство малышей перед одним не очень страшным драконом, принявшим человеческий вид. А может, посмотрев на умоляющее выражение, застывшее на лице одного ювелира, то есть, меня.

- Кстати о Павеле, - решилась рассказать, когда мы бежали по коридору к двери. – Мне кажется, эта драконица совсем не та, за кого себя выдает.

- Я уже догадался, - скрипнул зубами Грэг, рывком врываясь в покои, предназначенные мне.

Но войдя, мы увидели нечто, чего совсем не ожидали.

Лойд лежал на бордовом покрывале, распятый, скованный цепью, на этот раз уже не магической, а вполне реальной, кажется из… да, такое синеватое свечение способен источать только один металл. Пиротит.

- О нет! – я бросилась к нему совсем не анализируя собственных действия. Слёзы брызнули из глаз, когда дракон… Мой сильный холодный дракон застонал, напрягая руки, которые не желали повиноваться, и дернул ногами, не способными полноценно двигаться. Пиротит отнимал у мага все силы, практически высасывал любую магическую энергию из любого мало-мальски одаренного существа. «Поглотитель», - так мы назвали его на лекциях по магической геологии.

«- Если в своем путешествии, вы когда-нибудь наткнетесь на сей смертельный сплав, знайте, никогда не подходите к нему, ни при каких обстоятельствах», - вещал профессор, но разве сейчас его слова имели значение?

Все, о чем я могла думать, это скорее коснуться его, ощутить тепло ослабшего тела, узнать, что лорд Ледышка еще дышит и способен… не знаю. Способен смотреть все тем же взглядом, полным презрения, льда и зимней стужи, только бы не видеть боли и синем океане с дрейфующими в нем айсбергами, только бы услышать слабый вздох, ведь потеря магии для одаренного равна смерти. Мы рождаемся с нею и умираем, лишившись ее.

Драконица внутри просто обезумела от горя, и часть ее чувств передалась мне. Громкий всхлип невольно вырвался изо рта, когда я тронула грудь Лойда. Прохладную. Слишком холодную для дракона. Рубашка расползлась на ней, открыв бледную кожу.

- Пиротит! Это пиротит! – в полном отчаянии крикнула я, стукнув сжатыми кулаками по груди дракона. – Грэг! Грэг! Нужно его освободить, срочно освободить…

Удар, еще удар… Сердце не бьется.

- Я не могу подойти, - злобный рык Грэга. – Авора построила здесь защиту от драконов.

Авора? А? Неважно. Главное, что Грэг не сможет мне помочь, значит я должна справиться. Сама. Я смогу. Рука ныряет в поясную сумку. Пиротит… Трансмутация? Во что я могу его превратить?.. Нужен реагент. Зачерпываю пригоршню угольной пыли. Гадкий камень уже начал высасывать и мою магию, и если бы стены Топазового Грота не были полны энергии, цепи давно пожрали бы нас обоих. Второй рукой я старалась завести сердце Лойда, которое не желало биться. Непокорное, холодное сердце.

- Давай же! – крошка магии слетает с моих пальцев. Я быстро касаюсь двух верхних оков, прикрепленных к самой стене комнаты, рассыпая над ними реагент. Кто бы его не сковал, он был очень предусмотрителен. Дракона в полной силе невозможно сдержать, это может сделать только другой дракон, но вот ослабленную особь… Лучше не думать. Массаж сердца…

Я ползу к ногам и касаюсь нижних оков, прикрученных к полу. Пиротит гудит. Сопротивляется. Преобразование кристаллической решетки – очень сложно даже для опытного ювелира, но если я не решусь рискнуть всем ради него, то кем я буду? Ничтожеством? Убогой студенткой. Недодраконом?

Каким-то чутьем я знала, моя драконица не простит мне такой выходки. Крылатые, способные обращаться ни за что не признают слабую душой девушку. Лойд когда-то вытащил меня из огненного плена и написал на спине Изумрудного «Вор». Он не соблазнял меня, и не лез с поцелуями, он показывал характер, но ждал, когда я сама буду готова открыться ему, но я…

Очередной всхлип, полный жуткого страдания. Магия медленно покидает меня, все силы уходят на трансмутацию металла в мел. Да. Простой белый минерал точно порадует моих малышей. Я распростерла ладонь над грудью дракона.

Когда-то на втором курсе у нас преподавали анатомию. Профессор утверждал, что даже мертвого можно вернуть к жизни с помощью бытового электричества. Но я так слаба в обычной магии. Все что могу: разговаривать с камнями да камнегрызами. Горько усмехнулась.

Ну пожалуйста. Хоть маленькая искорка…

Грэг шэ Расс

Брат умер. Его магия перестала биться, как и пульс в венах. Связующая нас нить порвалась, оставив только жалкие ошметки и очень много боли в моей израненной душе. Думал ли, пока он был жив, насколько ценю холодного отстранённого Лойда? Нет. Его рассудительность казалось мне самым большим недостатком. Умение скрывать чувства – глупостью. А уж увлечение человечкой и вовсе откровенным лицемерием. Но сейчас он лежит и улыбается после своей смерти, потому что успел услышать ее голос.

Рурина плакала. Она била по его груди, как сумасшедшая, своими жалкими маленькими кулачками. По большой мощной груди с прочными ребрами. Вокруг суетились камнегрызы, а я… ощущал себя самым беспомощным драконом во всем мире, прижавшись головой к преграде, отделявшей меня от брата и Рури. Барьер упорно не позволял приблизиться к небезразличной мне женщине, и к недостающей части меня самого в лице умирающего брата.

Она возвела магическую стену в нашем же доме, да так ловко и легко… Всему виной невнимательность. А ведь Лойд намекнул. Он явно заметил странности в поведении Павелы/Аворы. Да, наша бывшая, после общения с которой отношения между братьями окончательно испортились. Я ушел в кулинарию, а он в камни и книги. Мы даже разделили дом на две половины! Глупцы.