– Что может вырасти?

– Не знаю. Грибы, например.

– Отлично! Буду теперь ждать, когда из меня начнут расти грибы. И вообще, к твоему сведению, я умею разговаривать с рыбами!

Кики с любопытством посмотрела на Монетку.

– Не веришь? – Родни остановился и поднял аквариум к лицу.

Рыбка, дёргая плавниками, сделала круг и сердито уставилась на него.

– Монетка говорит, что ты настырная, невоспитанная приставала! – выпалил он.

– Да! – улыбнулась Кики. – Я такая! Кстати, смотри-ка. Ты даже воду не расплескал, пока бегал за мной. Всё-таки что-то в тебе есть. Правда, непонятно, что именно.

Она внимательно осмотрела мальчика с ног до головы, будто ища признаки грибов. Но ничего, кроме нескольких чешуек на щеках, не обнаружила.

– Ты чего улыбаешься? – спросил Родни, заметив, как дёрнулись уголки её губ.

– Да так. Уши у вас смешные. Как хвостики окуней.

– Не окуней, а морских драконов, – возразил Родни.

Уши его действительно были похожи на хвостики окуней, но мальчик этого ужасно стеснялся.

– Ой, да где ты их видел-то? Драконов морских. А вот окуней я только вчера в компот добавляла.

Водяной уже открыл было рот, чтобы уточнить рецепт этого странного компота, но кикимора его опередила.

– Так что там за проблемы с фестивалем?

Родни вздохнул. Проблем с фестивалем было множество. Начиная с того, что родители слышать про него ничего не хотели, и заканчивая тем, что летать было совершенно не на чем.

Волшебный аэрофестиваль проходил в городе уже в третий раз. Придумал его Кощей – директор местного музея магических артефактов. Для участия требовался надёжный летательный аппарат, на котором можно пересечь город с востока на запад. Стартовали в городском парке, а финишировать нужно было на поляне у музея. Побеждал тот, кто быстрее окажется на месте.

– Фестиваль в пятницу, – вздохнул Родни. – И за два с половиной дня уже ничего не придумаешь.

– Это ты не придумаешь! – отрезала Кики. – Только ради чего всё это?

– Так Кощей приз разыгрывает: предмет из своей коллекции. В прошлом году была волшебная палочка. Правда, тогда сильный ветер налетел. Всех унесло за реку, и палочка так и остался в музее.

– А в этом что на кону? – прищурилась Кики. – Какой-нибудь водянский жезл, как у этого вашего, Питона?

– Тритона, – поправил Родни. – Но нет, в этом году разыгрывают волшебный компас. Он показывает, где искать то, что хочешь найти больше всего на свете.

Водяной немного помолчал, будто взвешивая, стоит ли продолжать рассказ.

– Я деда хочу найти, – наконец, признался Родни. – Поэтому и решил в аэрофестивале участвовать. Да и здорово это, наверное, – летать.

Кики молчала, задумчиво постукивая себя по носу, и мальчик продолжил.

– По правила летать можно на чём угодно. На мётлах, ступах, коврах-самолётах…

– Тю! – встрепенулась Кики. – И где ж вы всё это берёте? Это ж такие диковинки. Метлу со ступой я у Бабы-яги видела. Но чтоб настоящий ковёр-самолёт…

– Есть умельцы, – проворчал Родни, вспоминая проданную ему Соловьём-разбойником механическую ступу, которая не пролетела и трёх метров. – Но ты права. Всё это глупые мечты.

– Почему?

– Взгляни на меня! – развёл он руками. – Водяные не летают!

– Глупости! Ты у меня не то что через город… Через весь мир пролетишь! Осталось только придумать, на чём.

Кики энергично растёрла виски и взлохматила соломенно-жёлтую шевелюру.

– Знаю! Можно оседлать огнетушёнку!

– Чего-чего?

– Эх ты! А ещё грамотный! Огнетушёнка. Штука такая, чтобы пожары тушить. Я у нашего лешего видела, Ясеня Берёзовича. Он ведь огня боится. Вот и расставил их по всему лесу. Ну, я одну такую посмотреть хотела, покрутила там чего-то, а она как ба-бах! И начала пеной плеваться. Я её ловить, а она кааак прыгнет! И я на ней тоже – вжжжуух!

Свой рассказ кикимора сопровождала жестами, которые были гораздо красноречивее и понятнее её слов.

– Безопаснее всего – на воздушном шаре, – сказал Родни.

Кики, услышав про шар, азартно хлопнула ладошками, будто ударила в невидимые литавры: смешно растопырив пальцы и локти.

– По рукам! На шаре – так на шаре! Говори давай, где хороший шар достать?

– Самые хорошие – у Горыныча, – вздохнул Родни. – Да только он ведь не даст.

– Это кому это не даст? – возмутилась кикимора. – А ну, пошли!

Она схватила водяного за рукав и потащила за собой.

– Что? К Горынычу? – испугался Родни и покрепче прижал к груди аквариум.

– Нет, к Кощею! – съязвила Кики. – К Горынычу, конечно! Я его хорошо знаю. Мы, лесные, все свои! Волшебные!..

Она на секунду остановилась и задумчиво почесала нос.

– Ну, в конце концов, что он мне сделает? Подумаешь, какая-то трёхголовая ящерица…

– А ты точно его знаешь?

– Ха! Да он мне как родной! Раньше на нашем болоте жил. Ну, пока в город не перебрался. И, заметь, тоже зелёный. Мне кажется, мы с ним дальние родственники.

Кики покрутила головой, давая возможность водяному получше рассмотреть её профиль.

– Я слышал, он к психологу ходит, – вспомнил Родни. – Проблемы у него: неконтролируемые приступы гнева. Чуть что – огнём дышит.

– Вот-вот, – отмахнулась кикимора, продолжая тащить водяного за собой. – Я на днях в компот перца сыпанула – думала, тоже начну огнём дышать. Говорю ж! Мы с ним почти родственники. Так что ты меня лучше не зли.

Дом Горыныча располагался рядом с городским парком. Это был просторный одноэтажный особняк с огненно-красной крышей, зелёными стенами и большими окнами в оранжевых рамах. Судя по цветовой гамме, Горыныч построил жилище себе под стать. Зелёные стены должны были гармонировать с его спиной, цвет оранжевых рам сочетался с чешуёй на брюхе, а красная крыша… Родни задумался, но так и не вспомнил, что у Горыныча было красным.

Парадное крыльцо выходило на оживлённую улицу, а задняя дверь – на парк, в котором в этот час уже никого не было. На город начали опускаться сумерки, и Родни мысленно прикидывал, как будет объясняться с родителями, которые уже наверняка вернулись с работы.

Соловьи перекликались среди деревьев. Дул лёгкий тёплый ветерок. Вечер казался на удивление мирным. Тем тревожнее было поглядывать на тихий с виду особняк и пытаться угадать, в каком настроении пребывает хозяин дома.

– Предлагаю подкрасться незаметно. А то мало ли… – прошептала Кики, увидев, что в доме горит свет.

– А вы точно знакомы?

– Шутишь? Конечно!

Кики легко перемахнула через невысокий забор и нетерпеливо уставилась на Родни, призывая поторопиться.

– Ну ладно, – сказал он. – Только имей в виду: Монетка волнуется.

– Скажи ей, пусть не дрейфует!

– Это ещё что значит?

– Да какая разница? Мне болотник один рассказывал, что так в кино говорят, – пожала плечами кикимора и потащила водяного к дому.

Оказавшись у крыльца, Кики задумчиво постучала себя по носу.

– В дверь ломиться не будем, – заявила она. – Может, он гостей не ждёт. Или его дома нет.

– Но свет горит, – Родни кивнул на большие окна.

Кики подкралась поближе, встала на цыпочки, зацепилась за подоконник и заглянула в окно.

– Вот ведь не повезло, – прошипела она.

– Что? Нет его? Какая жалость! – обрадовался Родни, намереваясь побыстрее улизнуть.

– Стоять! – скомандовала кикимора. – Дома он. На коврике сидит. Вот так…

Девочка отлипла от окна и уселась на землю, скрестив ноги, как йог, которых Родни видел в книжке про Индию.

– Медитирует, наверное? – предположил он.

– Понятия не имею, что это значит, но я Горыныча таким никогда не видела.

– Да это же во всех газетах было, – припомнил Родни и принялся объяснять. – Горыныч ушёл из леса и поселился в городе. Теперь он преуспевающий бизнесмен, вегетарианец и йог.

– Вот-вот, – поддакнула кикимора. – Я так и поняла, что он теперь преуспевающий фитнесмен, герпетарианец и йогурт. А что ты на меня так смотришь? Мы в лесу знаешь какие подкованные? У меня вот подкова от самого Конька-горбунка…