Войдя в уже знакомое помещение, гоблин показал на лежанку. Гарри понятливо кивнул, усадив Гермиону. Выдав девочке почти половину дневной нормы, он просто гладил ее по голове. Кривозуб понимал, что детям нужно время, не просто же так они использовали экстренный порт-ключ.

— Вас вместе класть или раздельно? — поинтересовался гоблин. Вопрос был важным, потому что заботу мальчика о девочке он видел, а для гоблинов это означало очень многое.

— Ты как? — поинтересовался Гарри у Гермионы, просто обнявшей его в ответ. — Давайте вместе, — решил мальчик. — Если что, я всяко успею.

— Тогда раздевайтесь, вас нужно осмотреть, — попросил Кривозуб. — И твое лечение не закончено, и девочку твою нужно…

— Да, — кивнул Гарри. — Алиментарная дистрофия второй степени, причем ближе к третьей. А у меня где-то первая, благодаря вам.

— При этом в Хогвартсе ты не поправился, — заметил гоблин. — Раздевайтесь, я Нежноглазу позову.

Имя той, что выхаживала Гарри, породило какую-то теплую волну в душе мальчика. Гарри без слов начал разоблачаться. Точно зная, как выглядит, он ничуть не смущался, не смущалась, похоже, и Гермиона, в данный момент отщипывавшая хлеб буквально крошками. Руки у девочки были заняты, поэтому мальчик принялся ее раздевать. Висящую, как на вешалке форму, казалось, можно было снять не расстегивая, но оставшийся в белье Гарри медленно расстегивал пуговицы, чтобы не напугать ушедшую в свои ощущения Гермиону.

Девочка, казалось, вообще не понимала, что с ней делает мальчик, хотя послушно вытягивала руку, привставала, но вся она, все ее внимание было отдано маленькому кусочку привычного черного хлеба. Хотя был он намного мягче и вкуснее. «Довоенный» — вспомнила Гермиона описание Лидки… Осознавать, что девочки погибли было… никак. Слишком много смертей прошло перед глазами девочки за это время. Осторожно раздев Гермиону, Гарри медленно уложил ее на подушку. В приподнятом состоянии, чтобы не подавилась. А девочка, держа двумя руками маленький кусочек хлеба, отщипывала от него маленькие кусочки, буквально крошки, полностью погрузившись в процесс питания.

Стоявшая у дверей Нежноглаза все прекрасно видела. И как девочка ела, и как мальчик заботился о ней. И как она доверяла ему. Выглядела, правда, девочка, страшно… даже для гоблинов. Медленно подойдя к детям, гоблинша погладила обоих. Гермиона на этот жест удивленно вскинула глаза, отвлекаясь от хлеба, а Гарри потянулся за рукой, будто прося еще. Нежноглаза едва слышно всхлипнула.

— Мы вам поможем, — проговорила она. — Учитывая, что на вас напали в стенах школы, вам туда больше не надо. Отдохните пока.

— Это Нежноглаза… — произнес Гарри. — Она… Она как мама.

В устах мальчика эта характеристика была исчерпывающей. Это понимала и гоблинская женщина. Припомнив, что помогало мальчику расслабиться, Нежноглаза щелкнула пальцами и тотчас же в помещении зазвучал ровный стук метронома. Он будто говорил — все хорошо, вы живы, город живет… Привычный для двоих звук мгновенно расслабил детей, но спать они пока не спешили, а гоблинша осматривала обоих.

— Состояние девочки чуть получше, чем у тебя было, — заметила гоблинша. — Но она пережила недалекую Бомбарду, отчего должна заикаться.

— Контузило мою хорошую, — погладил Гермиону Гарри. — А двух девочек, что рядом шли, просто в клочки разорвало…

— И чувств у нее, как и у тебя, нет, — вздохнула женщина. — Тогда будем вас лечить едой и зельями, а как немного окрепнете, то и разберемся.

— Хорошая мысль, — кивнул мальчик. — У тебя с родителями как? — спросил он девочку.

— Тетя Зина умерла… — прошептала Гермиона и пахнуло от этой фразы просто могильным холодом. — А эти… Что они понимают… Им нужна не Маша Пивоварова, а «хорошая девочка». Бить себя я больше не позволю, так что…

— Так тебя звали… там, — понял Гарри, после чего посмотрел на Нежноглазу: — Можно ли как-то выяснить, как родители Гермионы отреагировали ан ее отсутствие?

— Конечно, детеныш, — кивнула ему женщина. — Поспите, вам обоим надо.

Им действительно было надо. Но сначала нужно было надеть пижаму, с чем Гарри справился, принявшись одевать девочку. Гермиона доела хлеб и закрыла глаза, чтобы насладиться этим ощущением, потому что ей была приятна такая забота. Гарри обнял девочку, прижимая к себе. Поглаживая ее по голове, он тихо пел колыбельную, которую Грише Нефедову пела мама. А Гермиона слушала, будто растворяясь в голосе мальчика и не желала ничего. Только чтобы он был.

В погрузившейся в тишину комнате стучал метроном, тяжело вздыхала, покачивая головой, Нежноглаза, да кивал ей Кривозуб. По просьбе женщины народа он выяснил, как отреагировали Грейнджеры на отсутствие девочки.

— Они заявили в маггловский аврорат о том, что дочь сбежала, — проговорил гоблин. — Наш маг поковырялся в голове называвшей себя матерью ребенка.

— Они не родители? — поинтересовалась Нежноглаза.

— Пока не знаю, — покачал головой гоблин. — Но поведение странное. Еще более странное в том, что вроде бы родители обвиняют дочь в воровстве, как причине побега.

— Ничего не понимаю, — призналась Нежноглаза. Судя по виду, Кривозуб тоже мало что понимал. Пока что ничего не получалось. — Восстановим детей и будем разбираться.

А Гермиона и Гарри были сейчас там… Блокада не отпускала эти две души, цеплялась за них, снова и снова возвращая туда, где самой большой драгоценностью был хлеб. Обычный кусочек хлеба…

***

Мистер и миссис Грейнджер, не дождавшись дочери с поезда, разозлились. Нормальные родители на их месте обеспокоились бы, что-то попытались бы сделать, но желавшие наказать девочку за то, что она задержалась, мистер Грейнджер решил задействовать полицию.

— Выкрала две тысячи фунтов и убежала, — заявил он полицейскому. — Мы опасаемся, что деньги ей нужны для покупки наркотиков.

Мистер Грейнджер отлично знал, что ждет дочь в случае поимки — унизительное освидетельствование, содержание за решеткой, недоверие, возможно, побои. В таком случае, по его мнению, это стало бы уроком для Гермионы на всю жизнь. Возвращаясь домой, мужчина и женщина уснули, чтобы проснуться в чем-то, напоминающем тюремную камеру. Гоблины решили разобраться, в чем дело, так как взрослые люди вели себя крайне неадекватно.

— Что мы имеем? — поинтересовался Крюкохват, поглядывая на обездвиженных мужчину и женщину.

— Маги, — пожал плечами специалист по проклятьям. — Они оба маги, при этом… нужно проверять.

— Нужно, будем, — кивнул сотрудник банка. Ему уже было очень интересно, что конкретно происходит. Кроме того, попадание девочки в Россию выдавало ее корни.

— Менталист посмотрит, — сообщил маг, задумчиво почесав ухо. — Потом попробуем ритуал раскрытия сути, но что-то мне подсказывает — они нездешние.

С момента явления в банк мистера Поттера, именно Поттером и не являвшегося, весь Мир Магии, по мнению Крюкохвата, будто сошел с ума. Василиск в школе, пытавшаяся наложить подчинение на детей декан, полукровка, не выдержавшая известия о том, что она теперь сквиб, сильно отличившиеся Уизли — все это очень плохо выглядело, но вот то, что девочка, осмотренная василиском, вместо того чтобы находиться в летаргии внутри каменного кокона, оказалась совсем в другом месте и времени — это отдавало какой-то странной постановкой.

Менталист долго ковырялся в мозгах двоих, оказавшихся магами. Барьеры у обоих были сильными, вот только не против гоблинов. Крюкохвату казалось, что поведение «родителей» девочки ему что-то напоминает, только вот вспомнить, что именно, он не мог.

Тем временем воспоминания аврора о том, как выглядели двое учеников, одним из которых был мистер Поттер, облетели страницы магической прессы Великобритании. Тексты статей, конечно, никакого отношения к истине не имели, но сам факт наводил на определенные мысли. Поэтому Дамблдору было постоянно некогда, а древние и благородные медленно мигрировали из страны.

— Ребенка они выкрали, когда девочке было что-то около месяца, — произнес, наконец, менталист. — У нее должны были проявиться какие-то способности, но не проявились.