Конечно, «Крышталь» был редкостью. Все равно как найти белый гриб – они есть, попадаются, но и охотников на них хватает. Мы брали регулярностью: каждодневные обходы основных мест «обитания» любителей крепкого спиртного давали свои плоды. Хотя, конечно, собирали мы и другую тару.

В удачные дни большой полиэтиленовый мешок удавалось заполнить доверху. Мы тщательно вымывали каждую бутылку (грязные, приемщица брать отказывалась), проверяли, чтобы не было сколов. Затем аккуратно укладывали в пакет и тащили в пункт приема. Главной задачей было не разбить ни одной бутылки по дороге. Не так это и просто, учитывая рост чуть больше метра. Пакет приходилось тащить на плече, периодически меняя руки – ручки отдавливали пальцы до синего цвета.

Пункт приема стеклотары располагался на Маяковского. Это было небольшое одноэтажное здание бежевого цвета, в котором всегда пахло спиртным. Заведовала этим царством не слишком приветливая тучная женщина. Эдакая королева бутылок, властительница денег. Ее роль была ничтожной, но нам казалось, что она преисполнена огромной важности. Приемщица сидела у конца конвейера – линии из роликов, на подобие той, по какой скользят лотки с ручной кладью в зоне безопасности аэропорта. На другом конце мы сортировали собранные и вымытые бутылки по ящикам, ставили их на ролики и один за одним отправляли ей. Постукивая ручкой о горлышки, она тщательно проверяла их на вероятные сколы, чистоту, и подсчитывала количество. А затем выдавала причитающуюся сумму.

Это были относительно небольшие деньги, которые пацаны тратили на нехитрую снедь: сладости, лимонад, жвачки. Я же большую часть откладывал. Причем, в долларах.

С чего мне вдруг пришла идея, что копить деньги нужно в «зеленых» – не понимаю. Может где-то подслушал, может что-то увидел. Так или иначе, когда у меня на руках оказывалась сумма, достаточная для покупки хотя бы доллара, я мчался в ТД «Гандлю», внутри которого имелся обменник. В те времена покупать валюту мог кто угодно. Никто не требовал паспорта, не спрашивал возраст. Даешь рубли, получаешь доллары. И я очень активно пользовался этой возможностью, прибавляя к своему капиталу бакс за баксом. Поначалу, думаю, я и сам не понимал, зачем мне нужны деньги. Но со временем у меня появилась мечта – велосипед.

Конечно, у меня были велосипеды. Первый, трехколесный, совсем детский, мне подарили родители. Вообще, планировалось, что он достанется мне на день рождения. Но так получилось, что именно в тот день я сбежал из садика, так что подарок вручили только через несколько дней.

О втором я не помню ровным счетом ничего, кроме ощущения всемогущества – именно это чувство заполнило меня, когда папа впервые подтолкнул меня за седло и оказалось, что я могу ехать на двух колесах. Сам. Без помощи. Ехать и не падать, даже когда крутишь педали.

Третий тоже достался мне бесплатно – это был купленный родителями дамский велосипед, на котором я мог ездить исключительно стоя. В сидячем положении достать до педалей я никак не мог. Но я обожал этот велик. Пожалуй, именно на нем впервые проявилось мое педантичное отношение к технике. Он всегда был вычищен до блеска, вплоть до каждой отдельной спицы. Обслужен, смазан, в безупречном техническом состоянии.

На четвертом велосипеде – моей первой раскладушке, я уже оттачивал навыки механика. Велик достался мне случайно, его подарил отцовский друг, Саша Хурсевич, который прослушав мой увлекательный рассказ о любви к «раскладушкам», вспомнил, что у него где-то стоит ровно такой, никому не нужный образец.

В какой-то момент я превратил его в ракету. У него были новые колеса, звезды, я максимально его облегчил. Но все же для некоторых задач он не годился. Одной из таких были трюки. Рядом с моим домом была школа. А возле нее, как это принято в постсоветских странах – стадион. Места было достаточно, так что в какой-то

момент там построили велотрек для трюковой езды. Надо ли говорить, что я пропадал там целыми днями. И когда объявили соревнования, тут же записался в участники.

Шансов выиграть хоть что-то у 12-летнегно пацана-самоучки на неподготовленном для трюков велосипеде, конечно, не было. Так что я обошелся «утешительным призом» – местная газета взяла у меня небольшое интервью и проиллюстрировала статью фотографией. Вырезка из той газеты до сих пор хранится где-то в семейном архиве.

Но именно тогда я понял, что мне нужен BMX – настоящий трюковый велик. И вот его я купил за собственные деньги. Купил у товарища, папа которого был тренером в кружке по мотокроссу. Конечно, не новый. Это был далеко не лучший экземпляр, с тяжелой стальной рамой. Но он был моим первым BMX: без лишних деталей, украшательств и тормозов. С последним обстоятельством, кстати, связана еще одна опасная история. Как-то раз, спускаясь с затяжной горки, я понял, что не успеваю затормозить. Нет, я прекрасно оценивал расстояние, понимал свои возможности, вот только красный свет внизу на перекрестке загорелся неожиданно рано. Тормозить на велосипеде без тормозов, вопреки мнению большинства родителей, вполне можно. Для этого всего-то и нужно, вставить ногу между колесом и передней вилкой и немного прижать. Трение колеса о подошву создает достаточное тормозное усилие. Если, конечно, не пытаться остановить велосипед со скорости 40 км/ч. У этого способа есть, правда, важный недостаток: давить слишком сильно, в надежде остановиться быстрее, категорически нельзя. Так можно запросто вывернуть ногу.

И вот я мчусь как сумасшедший с горы, впереди перекресток, по которому наперерез мне уже начинают ехать машины. Я понимаю, что не смогу остановиться. Что делать? Не знаю, как это пришло мне в голову, но поступил я как опытный байкер: завалил велосипед на бок и начал тормозить всем телом. От опытного байкера меня отличало только отсутствие какой-либо защиты. Так что тормозил я не шкурой убитой коровы, а своей собственной. Было больно. Заживало долго. Но встречи с машинами мне все же удалось избежать.

На второй свой BMX, который стоил сумасшедших на то время 60 долларов, я тормоз все же поставил. И это была единственная дополнительная на нем деталь. В остальном это был истинный BMX: весил всего 9 килограмм, ничего лишнего.

В общей сложности у меня было 7 велосипедов. Вершиной этого увлечения стал алюминиевый MB Merida, за который я в свои 25 лет отвалил космические $2000. Это был на самом деле крутой байк. Алюминиевая рама, контактные педали, все лучшее из навесного – все, что должно быть у топового велосипеда, у него было.

Конечно, далеко не все велосипеды я сохранил. Некоторые я продавал, чтобы купить новый. И в этом нет ничего грустного. Да, я относился к каждому своему велосипеду, мотоциклу, машине, с огромным уважением. Но в конечном итоге меня тянул не бренд на раме, не ценник в магазине, не состав материалов. А скорость и драйв. Просто в детстве лучшим и самым доступным инструментом достижения этой цели были велосипеды. Когда ветер свистит в ушах, мимо проносятся деревья и сердце колотится от нагрузки и адреналина – так ли важно, мчишь ты на Lamborghini 320, или летишь с горы на BMX 40?

Я доучивался в школе с правовым уклоном. Закономерно, что ближе к окончанию, когда нужно было выбирать «жизненный путь», главным приоритетом был БИП – Белорусский институт правоведения. В него-то я и подал документы, а потом без значительных трудностей сдал экзамены.

Но была одна проблема. Меня совсем не привлекал аллонж или адвокатская корочка. Меня изо всех сил тянуло к машинам. Потому я решил рискнуть и в последний момент подал документы еще и в БНТУ – белорусский политех. Сдать экзамены сюда оказалось несравнимо труднее. Но все же я прошел, едва-едва набрав нужный балл. И тут же, ничуть не сомневаясь в правильности решения, забрал документы из БИПа и отнес в БНТУ.

Сейчас очень много говорят о том, что работа должна приносить удовольствие. Мол, по-настоящему успешен тот человек, кто работает по зову души, а не из-под палки жизненных обстоятельств. Вполне возможно, что авторы этой теории абсолютно правы. Но есть одна сложность: молодому человеку с излишне романтизированным представлением о жизни крайне затруднительно отличить увлечение от специальности.