Никогда бы не подумал, что буду испытывать подобное.

— А ты сама завтрак не хочешь приготовить? — поинтересовался с усмешкой.

— Вообще, я хочу тебя, — она провела пальчиком по моей груди, вызывая этим жестом учащенное сердцебиение.

— Значит. двух раз ночью тебе было мало?

Алина прикусила губу, уселась на меня и кивнула головой.

— Мне тебя всегда мало.

Я не стал ничего говорить про то, что скоро все закончится, что нам придется отвыкать друг от друга. Зачем это произносить вслух, если Алина сама отлично все понимает.

Да и мне стало не до разговоров, когда она стянула с меня боксеры и несколько раз провела по члену ладонью, вызывая уже привычную пульсацию. Я чуть не сорвался в ту же секунду, как Алина начала медленно двигаться, позволяя мне погружаться в нее. Хотелось перевернуть ее на спину, быть сверху, проникать до основания… Но вместо этого я поднялся, сел на кровати, позволяя Алине обхватить меня ногами.

В этой позе мы были так близко друг к другу, что с каждым движением сбивалось дыхание, не хватало кислорода, я помогал Алине поддерживать темп, вжавшись пальцами в ее бедра, насаживал на себя. Целовал ее губы, выпадая из реальности от едва сдерживаемых стонов, чувствовал, как тугие мышцы сжимаются вокруг члена и, черт, хотел кончить в нее… Быть в ней, когда получу желанную разрядку.

Алине хотелось того же, она не отстранялась от меня, наоборот объятия становились все теснее, с каждым новым толчком.

— Ты моя… Слышишь… Только моя… — шептал ей на ухо, как в бреду, повторяя раз за разом то, во что сам не верил.

А она лишь сильнее сжимала мои плечи, часто дышала, так сладко стонала, выдыхая мое имя, что я едва сдерживался, чтобы не кончить раньше.

Наконец, ощутил ритмичные сокращения и позволил себе больше ничего не контролировать, отдаваясь эмоциям, содрогаясь, испытывая запредельное наслаждение.

— Пойдем завтрак готовить, — прикусил Алине мочку уха. — Я дико голодный.

Я хотел кайфовать с ней рядом каждую секунду, гнал прочь надоедливые мысли. Не собирался слушать гаденький, мерзкий тон внутреннего голоса, убеждающего меня, что я полнейший идиот.

Мне нравилось чувствовать себя счастливым, варить вместе с Алинкой кашу, насыпать сахар в маленькую кастрюлю, болтать о ерунде. Обманывать себя и представлять, что мы с ней правда влюбленная пара, которая решила провести время наедине вдали от города. Я знал, что хочу невозможного, поэтому даже себе не озвучивал свои истинные желания. Прятал их, давил здравым смыслом.

Позавтракав, мы с Алиной все же решили дойти до моря. Купаться бы там не получилось, так как по словам соседки спуск к морю найти было сложно. А вот посмотреть на шикарные пейзажи, подышать морским воздухом можно и стоя у обрыва.

Пока шли до нужного нам места, держались за руки, говорили о детстве, о чем мечтали, что сбылось, а что так и осталось там, в далеком прошлом.

Алина рассказала мне, что с детства любила наносить макияж маме, куклам, себе, а потом уже во взрослом возрасте совершенствовала навыки. Но отец был категорически против, чтобы она сделала это своей профессией. Поэтому и собирался отправить ее в Эдинбург, учиться. Особо не интересуясь желаниями дочери.

О своей семье я не любил говорить. Отца уже не было в живых. Мать жила далеко от Москвы, виделись мы очень редко, хотя финансово я ей, безусловно, помогал. Но обсуждать было нечего, так что мы плавно перевели разговор на другую тему. И Алина призналась, что раньше думала, будто я вообще разговаривать не умею. За эти слова я несильно пихнул ее в плечо, а она, посмеявшись, в шутку заявила, что рукоприкладство не приемлет ни в каком виде.

— Не понимаю, как некоторые женщины терпят мужей — тиранов. Ведь жить с таким мужчиной, это себя не уважать, — она поджала губы, затронув слишком сложную тему.

— Разные истории бывают. Нельзя про всех утверждать категорично. Кому-то некуда идти, кто-то боится расправы.

— У меня одну из знакомых девчонок бьет муж. Она про это особо никому не рассказывает. Терпит. А мне даже страшно представить, что однажды у меня будет муж, который поднимет на меня руку…

При словах о том, что Алина когда-то выйдет замуж за человека, что посмеет ее ударить, у меня скрутило внутренности, аж до тошноты.

— Ты всегда будешь под моей защитой, где бы ни жила. В любом городе, в любой стране. Если тебя хоть кто-то обидит, я прилечу, куда ты скажешь. Услышала меня?

Мы вышли на равнину и замерли от красоты, которая открылась перед нами. Бескрайние просторы, шумные волны, которые ударялись о камни и откатывались назад. Синее-синее небо, сливающееся с морем.

Я встал позади Алины, обнял ее за талию и прошептал на ухо:

— Запомни, пожалуйста. Я всегда приду к тебе на помощь, если понадобится.

— А если ты уже будешь женат? — мне показалось, что Алина всхлипнула.

Вместо ответа я развернул ее к себе и прервал новые вопросы поцелуем.

Алина.

Не знаю, сколько времени мы с Маратом стояли у обрыва и наблюдали за тем, как мощные морские волны бьются о скалы, с шумом откатываются назад, а затем вновь возвращаются к камням. Я могла бы еще долго тут находиться, дышать морем, свежестью. Быть в объятиях Марата, молчать и запоминать каждую минуту этих волшебных моментов. Но снова портилась погода, поэтому следовало поскорее возвращаться в дом.

Идти обратно отчего-то было очень тяжело, я не могла объяснить, в чем дело, но ноги будто прирастали к земле. Сначала я решила, что просто устала, но с другой стороны, не от чего было уставать. Меня изнутри царапало неприятное, скребущееся предчувствие. А когда вдалеке, между кустарников я вроде бы заметила небольшое движение, сердце подскочило к горлу и сильно-сильно застучало.

— Марат, — я вцепилась в теплую мужскую ладонь. — Там кто-то есть, за кустами.

— Иди спокойно. Я давно заметил.

— Заметил и промолчал?

Он слегка кивнул, и вот теперь мне стало отчетливо понятно, почему на обратном пути Марат молчал, был излишне сосредоточенным. Значит, он еще раньше меня кого-то увидел, просто решил не пугать. Да и к тому же, это могли быть местные жители.

— Что нам делать? — мне вдруг стало страшно до такой степени, что уже и идти никуда не хотелось. Впрочем, и сбежать бы не получилось, справа и слева от нас расстилались просторы широкого поля; сзади — бушевало море.

— Идти дальше, — уверенно заявил Марат, но все же крепче сжал мою руку.

Я даже не успела толком ничего сообразить, но когда мы зашли в лес, из-за кустов с обеих сторон выскочили двое мужчин в форме цвета хаки. На меня напал ступор, я не могла пошевелиться, вроде хотела закричать, потому что бритоголовый верзила, замахнувшись, едва не попал Марату огромным кулаком по лицу. Марат вовремя увернулся, пригнулся, моментально схватил с земли какую-то широкую ветку и хлестнул ею по глазам противника, после чего ребром ладони ударил его по шее.

Второй амбал сделал пару шагов ко мне, но тут же рухнул, как подкошенный, получив мощный удар по коленям, а затем в область ключицы.

— Бежим скорее! — закричал мне Марат. Наверное, он понял, что я не в состоянии соображать здраво, поэтому просто схватил меня за руку и потащил за собой.

Интуитивно я поняла, что мы бежим совсем другой дорогой через лес, да и дороги как таковой не было, приходилось перепрыгивать через кочки, по лицу хлестали листья ветвей кустарников, не хватало воздуха от слишком быстрого темпа бега. Я начала задыхаться и выпалила, что больше не могу, что мне требуется передышка.

— Терпи! Сейчас доберемся до дома, заберем необходимое и свалим отсюда.

— Куда?! Куда нам дальше бежать?

— Я разберусь с этим вопросом!

Это был снова тот самый Марат, которого я видела раньше. Сдержанный, сосредоточенный, без проявления эмоций. Он не подбадривал меня, не поддерживал, сильно сжимал мою ладонь и тянул за собой как безвольную куклу.