И не только Зевс, но даже прикованный к Эльбрусу Прометей, столь известный греческий мифологический мученик, первый исторический выразитель протеста человеческой свободы и знания против насилия и невежества, несомненно был известен славянам. Легенда о нем сохранилась у выбывших с Кавказа в 1864 году адыгей, которые под именем касогов жили в древней Тмутаракани на Лабе, Белой, вблизи Урус-Дона, или Русской реки, там, где стоит гора Кион, или Кыян, древнейший Киев[117]. Итак, сомневаться в религиозном воздействии соседних народов на славян невозможно.

Но как бы ни были сильны эти воздействия, однако ж что было вынесено с Востока, жило крепко в сердцах и умах древнего славянства. Так, на Поморье, там именно, где высадились впервые скандинавы, куда прежде всего были перенесены их истуканы, там у славян олицетворился их прежний троеличный Вишну в идоле Триглава, трех лиц, по-индейски — три-мурти (три морды) т. е. троица[118]. И этот Триглав, бог земли, почитался не только тут, но дошел и до других мест, до Хорутании, Боснии, Сербии, где встречаются горы того же названия[119], до Родопских гор, где до настоящего времени не исчез из памяти помаков, славян-магометан, этот индейский Вишну, многократно встречающийся в народных песнях[120].

Русский мифологический культ сильно развился при в. к. Владимире, человеке с необыкновенно чуткою душою, и насколько после принятия христианства покровительствовалась им постройка церквей, настолько до этого усердно воздвигались повсеместно разнокачественные идолы. При нем же русское язычество омрачилось установлением человеческих жертвоприношений; приносили в жертву пленных христиан, чужеземцев и даже детей. Должно быть, этот зверский обычай перешел в Россию с Поморья, от бодричей, стадорян и в особенности лютичей, которые в борьбе с немцами и христианством возвели ненависть к тем и другому в религиозный принцип и исказили первоначальный кроткий характер своих религиозных обрядов. Ненависть к чужеземцам дала такой смысл подобным жертвоприношениям, будто они веселят богов, будто боги радуются кровавым жертвам и кровь людей доставляет им высшее наслаждение и удовольствие. Должно быть, однако же, подобные ужасы недолго тешили возвышенную душу в. к. Владимира, и он разом опрокинул идолов, водрузив на их местах знамя христианской истины.

Если эта истина проникла в массу народа без особого шума и насилия и сохранилась незыблемо до настоящего времени, то тому причиною направление христианской проповеди православия, стремившейся низвергнуть единственно только поклонение рукотворным кумирам. Борьбу со стихийными верованиями, переработку нравственности, народных поверий и обрядов восточное православие любвеобильно и благоразумно предоставляло времени и народному смыслу, которые, при мудром руководстве духовных пастырей, в течение 1000 лет вырабатывали постепенно все содержание христианских верований русского человека.

На западе от язычников-славян добивались не только мгновенного отрешения от вещественного поклонения, там одновременно силою и обманом навязывали народу все католическое воззрение и миросозерцание. С корнем хотели вырвать все старое и получали в возврат упорный отпор. Зато те, которые после долгого колебания и переворотов решались наконец отречься от своих прародительских убеждений, эти отщепенцы, эти властолюбивые и жалкие князья и бояре теряли мгновенно под собою почву. Отрекаясь от своего народного существа, они будто переставали принадлежать к славянскому миру, обращаясь в безответное орудие чужеземцев; глупели и стирались духовно из года в год в несродной их натуре новой жизни и новых убеждениях и исчезали навсегда…

Так как антропоморфизм наиболее развивался у славянских племен, живших по устьям Лабы и Одры, то о верованиях западных славян постоянно упоминается с X по XIII столетие в рассказах католических священников и проповедников, а также в истории войн франко-германцев со славянами. Это обстоятельство дает нам возможность представить более полную характеристику религиозных верований славянства, выразившихся в человекообразных представлениях божества, характеристику тем более уместную, что указанный вид верований встречается и в прочих славянских землях: как бы мельком появится то тот, то другой бог, на разных окраинах славянства, точно мишень, мгновенно скрывающаяся от напряженного взора стрелка.

Боготворимое небо, бог небес и всего невидимого был Сварог. Так как этот вековечный Сварог не заботился о земле, а ей и ее людям необходим был благой правитель, то от отца бога произвели сына Сварожича со всеми свойствами его родителя. Это происхождение могущественнейшего земного бога следует искать в древней Бактрии, юго-восточнее Мерва, вокруг Герата, где, по древним сказаниям, бог небес, сжалившись над арийцами, разрешил своему сыну сойти на землю и обучать людей всему хорошему, обратить их в оседлых и дать им новое занятие оседлости — ремесло[121]. Этот божеский сын, бактрийский Иома, Ема, Ян, Иван, с такими же свойствами, как Сварожич, воспевается по настоящее время помаками, т. е. родопскими славянами[122]. По своей особой святости он называется также Святовитом. Эта святость земного бога, эта приветливость и любовь, которые он посылает людям, озарены вечным светом. «Вит» значит «свет», по-санскритски — «витии». По-чешски «витице» означает «свеча», поэтому Святовит значил «святой свет» или «святой-светлый». Этот светлый бог есть Солнце, дающее человечеству столько благ; оттого он и Дажбог, т. е. бог дающий, и славяно-русский Хорс, посылающий человеку одно хорошее силою своего света, огня, лучезарного теплого солнца. Имея все качества, необходимые благодетельному богу для удовлетворения первых нужд грубого человечества, Святовит в бытии своем понимался славянами вне условий стихийного изменения — вечно священный, только дающий, согревающий и оплодотворяющий[123]. Этот светлый бог одинаково спокойно льет с высоты небесной свои теплые лучи и на мирно прозябающую под живительным действием их землю, и на омраченную, возмущенную, взволнованную землю, когда разъяренные стихии ведут на ней свою разрушительную борьбу. Таким образом Святовит Ранский, Сварожич, Дажбог и Хорс означают одно и то же. Кроме того этот сын вселенского бога, по своему свету, по благости и чистоте назывался также Белбогом. Славянство представляло его себе воином, победоносным наездником на белом коне и с копьем в руке отражающим врага, зло, с которыми он борется по ночам[124].

Святовит, как раздаятель всех земных плодов, держал обыкновенно в руке рог, наполненный вином. Его праздник, чрезвычайно торжественный, следовал за уборкою хлеба. Этот рог обилия наполнялся раз в год вином; по убыли последнего жрецы судили о предстоящем урожае. Уже по этому одному видно, как тесно было связано занятие славянина, хлебопашество и земледеление, с главным божеством. Предсказывая голод, жрецы обыкновенно требовали бережливости и сохранения запасов на случай голода. Итак, наши хлебные запасы в том или другом виде имеют за собою глубокую древность, когда еще властвовал Ян, сын бога, научавший славянина всему хорошему. И в этой скромной заботливости нельзя не видеть резко бросающегося в глаза отличия индоевропейского племени от семитического, славян от евреев: эти не знали запасов и ожидали всего от небес, посылавших им в аравийской степи манну. Наша поговорка гласит: «На бога надейся, а сам не плошай», прямо указывая на то, что благосостояние человеческое зиждется на личном труде человека под покровительством божества, охраняющего плоды этого труда и награждающего за него человека.