Неудивительно после этого, если до заливов Арта, или Арса, и до Воло, или Воли, и теперь еще встречаются роды славян. Мы их нанесли на нашу карту и в подтверждение приводим следующие урочища настоящего времени. По реке Араксу, или Арте, имеются следующие славянские поселения: Браница, Нечиста, Радовичи, Сергяна, Вестовичи, Чимово, Прилепы, Лесковичи, Лезиница, Печали, Протопопа. По р. Каламе: Загоряне, о которых говорено выше; Косовица, Бряништа, Райко, Черковица, Вурзино, Доляны, Сулясы. По р. Колитосе: Рязане. По р. Луро: Любохово, Камарина; по Саламврии: Милая, Любохова, Страница, Боцова, Косинова. Еще выше от Олимпа к морю найдены: Велиместо, Габрово, Зямница, а правее к морю: Сука, Ейзеро и Крайна и еще много, много других, по близости тех куцо-влахов, которые по Пинду и в Македонии сохранили свои язык, нравы, обычаи и религию.
Славянские поселения в Пелопонесе
Думаем, что то же самое следует сказать о славянах в нынешней Греции[101], так как урочища с чисто славянскими звуками и значением, напр. Балакова, Терпица, Плесы, Кисели, Востица, Лопата, Мостичи, Корытина, Дьяволичи, Ниша, тянутся от селения Границы к югу к Коринфскому заливу и далее к Средиземному морю. Пелопонесские славяне: миленцы или мильчане, езерцы и манацы расположились в Морее по обеим сторонам Пандоктальских гор. Еще в XIII ст. упоминается о них. Имп. Константин Багрянородный дает о них смутное понятие, упоминает об осаде ими Патры, о их данях и об усмирении этих племен[102]. Достаточно и того, что из массы пелопонесских славян до нас дошли имена трех родов, что доказывает, как присутствие там славян, так и их влияние на Византию и новейшую Грецию[103].
Рассмотрев, хотя и вкратце, все племена славян, которые еще существовали 1000 лет тому назад, обратимся теперь к истории трех вторжений в славянские территории. Начнем с Подунайского, или Карла Великого. Германское племя, утвердившееся когда то в Суэвии, спускаясь вниз, въехало клином между кельтами и славянами, между Эльбою и Рейном, имея в виду богатства Рима и юг, где климат мягче, где менее голодают, чем на севере. На означенном пространстве между Эльбою и Рейном жило в V в. много германских поколений, к которым присоединились еще все восточные, после движения гунн на запад. Между этими родами пользовались особенною славою суэвы, сидевшие у истоков Дуная и Рейна, среди аллеманов, т. е. разных людей, сброда, столпившихся у Альп германцев и, вероятно, с примесью прежних кельтов и галлов. Всеми этими коленами заправляли суэвы, жизнь и занятие которых заключались в постоянных походах по всей Германии и за ее пределы. Обыкновенно являлся какой-нибудь охотник до военных похождений, набирал себе дружинников и отправлялся в поход, в продолжение которого все добывалось силою, и беда тому, кто не уступал. С награбленною добычею возвращались домой, чтобы вновь идти, и так до смерти.
Кто однажды вызвался служить в дружине, тот не смел уже более отказываться, иначе он изгонялся из своей общины и не имел нигде покоя[104].
К этим-то суэвам св. Мефодий в IX ст. относит также баварцев[105]. Сами себя они причисляют к боерам, т. е. кельтам, и к маркоманнам, т. е. германцам. Мы находим вероятным, что имя их страны Бавария могло появиться впервые в 520 г., но из этого еще не следует, чтобы они могли производить себя из Богемии и от маркоманнов. Баварцы в действительности, как и все южные немцы, во всем отличаются от северных и имеют очень много римского, а еще больше кельтского. От кельтов они, должно быть, и происходят; только впоследствии приняли немецкий язык, немецкую окраску. Эти кельто-галлы Юлия Цезаря, сидевшие по Лоаре, могли двинуться к западу еще до Р.X., могли во время римского напора уйти в Германию и усесться около Рейна и Дуная. Их род вошел в состав других народов — аллеманов и принимал участие в походах суэвов, что развило в них крепость духа и послужило к сформированию суэво-кельтского, а потом и германо-кельтского народа, сделавшегося при Карле Великом германо-франкским, т. е. вполне немецким народом, с кличкою баварцев, или швабов. Последнее название присваивается всему населению южной Германии, от Рейна до Венгрии. Вот эта-то частица швабов, баварцы, граничили в конце VII ст. со славяно-аварами. Граница шла: с востока рекою Инною, с юго-востока по горе Бреннер и по р. Эчаве до Пустой долины (Пустерталь) с Быстрицею; далее по Инне до ее устья. У Триента и Боцена граница тянулась между Бавариею и лангобардами. Как Бавария, так и Лангобардия считались до Карла Великого почти независимыми землями, причем первая, в Тироле в особенности, владела многочисленным населением романов, остатков кельто-римлян, которые вплоть до XVI ст. говорили еще на своем языке, онемечившись только недавно.
Северо-западная Лангобардия была также заселена смесью прежних народов, которые ныне известны под именем ладинов, т. е. кельто-романов; из них образовались итальянцы-ладины. Восточнее их, около Крайны и Хорутании, или Горотанки, жили фриульцы, или фурляне, которые также происходят от смеси кельтов и романов. Во время переселения народов примешались к ним славяне, значительно повлиявшие на образование итальяно-фриульского языка. Наконец венецианцы, на которых греки и славяне имели большое влияние, также вошли своею долею в эту смесь: кельтов, романов, греков, славян и немцев-лангобардов, из которой образовалось герцогство Фурляндское. Граница его шла приблизительно до реки Сочи, или Изонцо, по Пустой долине или по р. Быстрице, ныне Гайль; по Драве до Рынца, ныне Риенц, и по Эчаве до ее устья. Таким образом граница этого аваро-славянского царства в VII в. определяется следующим образом: Дунай, Инна, город Инспрук, Бреннер, Пустая долина и р. Соча.
Славянская граница на юго-западе
По этой границе баварцы и лангобарды издавна, еще до прихода авар, дрались со славянами и здесь узнали их ближе. Под аварским игом отношение немцев к аваро-славянам обострились под влиянием Римской Церкви, которая, не отличая правого от виновного, дарила того и другого одинаковой ненавистью.
Для нее важнее всего были материальные выгоды; а так как их нужно было приобрести только на счет соседей, т. е. авар с подвластными славянами, то их и не щадили. Это было выгодно Римской Церкви и ее первосвященнику, и потому авары, а вместе с ними и славяне должны были по вожделениям себялюбивого, злого и невежественного римского духовенства гибнуть, чтобы дать место целому войску духовных, с их укрепленными монастырями и церквями. Мы уже знаем, каково было знамя католиков в Чехии, пред гуситскою войною; еще хуже делались дела тут, у Рубикона римско-немецких наступлений, не столько против авар, сколько против массы народа — порабощенных славян. Эти последние имели связи с населениями таких же славян в западном Тироле, в Швейцарии и в Фурляндии, очень часто переходили границы и более не возвращались под аварское иго. Иногда целые общины, или жупы, восставали против авар и уходили за Инн и к фурлянам, поселяясь среди немцев, где их не всегда ожидала лучшая участь. Примером тому, как обращались баварцы в то время с чужеземцами, может служить следующий случай: несколько позже 630 г. часть болгар, преследуемая аварами, двигалась из Рассии по Дунаю, где и дошла до Западной Паннонии, попав таким образом в самое гнездо авар. Каковы были несогласия между болгарами и аварами, неизвестно; должно быть они дошли до высшей степени, так как 9000 болгар с семействами поднялись и, подойдя к границе Баварии, просили франкского короля Дагоберта дать им приют, оседлость, что и было исполнено. Но это сердоболие франков стоило болгарам дорого, так как баварцы на следующую же ночь избили всех болгар, и только 700 человек спаслись за Инн, в Виндскую мархию.
