— Черт. Что ты собираешься делать?

— Я должен рассказать Потрошителю. Он знает, что она ему изменяла. Хотя до сегодняшнего дня я не знал, что это Джинни.

— Как, черт возьми, ты это пропустил?

— Чувак, мы всегда заняты. Быть Перспективой означает, что моя задница всегда в бегах. И твоя тоже. До сих пор я так и не собрал все воедино. С Джинни было просто безумное время. Мне нравилось трахать ее в жопу, она сосала мой член, как профессионалка. Нам обоим нравилось встречаться.

Христос. И он, блядь, присоединился к чертовым Скорпионам только для того, чтобы трахать ее в задницу, когда ему захочется. Ублюдок. Это было очень плохо.

— Я знаю, Блейк. — Я не знал, что еще ему сказать.

— Не смотри на меня так. Я знаю, что облажался, ясно? Она начала что-то значить для меня, братан. Я такой блядь тупой. Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой.

— Блядь. Не делай этого. Это была не твоя вина. Она никогда не говорила, что принадлежит Потрошителю. Никакого знака ты не видел. Никаких видимых улик. Ты объяснишь, и Потрошитель успокоится. Это Джинни виновата.

— Да, но он так на это не посмотрит.

Как только эти слова слетели с его губ, зазвонил его сотовый. Блейк вытащил его из кармана своей куртки и включил громкую связь.

— Блейк.

В трубке послышался низкий рокот Потрошителя.

— Я слышал, ты тот, кто трахал мою старушку Проспект.

— Я не знал, — выпалил Блейк, паника отразилась на его лице. — Я клянусь. Она никогда мне не говорила. Я никогда не видел вас вместе. Я бы не прикоснулся к ней…

Связь прервалась, когда мы оба услышали щелчок, прерывающий вызов.

— Блядь! — взревел Блейк, разворачиваясь и глядя на свой мотоцикл через переднее стекло. — Мне нужно убираться из города! Быстро!

— Блейк! Подожди! — Крикнул я, следуя за ним, когда он выбежал через парадную дверь и перекинул ногу через свой "Харлей". — Куда ты пойдешь? У тебя есть деньги?

— Я залягу на дно, — пообещал он, его губы вытянулись в мрачную линию. — Дай мне немного времени. Я свяжусь с тобой, когда смогу.

— Что насчет родителей? — Спросил я, беспокоясь о его родителях и Ларами.

— Они придут за мной, — настаивал он, его глаза были дикими. — Только не за ними. Я надеюсь. Потрошитель захочет крови. Пока я в бегах, они придут не за моими родителями, а за Ларой, — он сделал паузу, его глаза на мгновение закрылись, боль на его лице была такой острой и ощутимой, что у меня заныло в груди. — Ты блядь действительно должен защитить ее.

— Я ни за что не допущу, чтобы с нашей девочкой что-нибудь случилось, Блейк. Я защищу ее. Я, блядь, клянусь. — Ларами ни за что не пострадает. Я скорее убью, чем позволю кому-то тронуть хоть волосок на ее голове. — Она моя. Ты понял меня, брат?

Правда наконец-то выплыла наружу, и я мог сказать, что он не был удивлен.

— Я знаю. Береги ее.

— Ты не против этого?

— Да, — он с трудом сглотнул, его взгляд метался вверх и вниз по улице. — Ты берешь частичку моего сердца. Ты ведь знаешь это, верно? Лара хорошая девочка. Я рассчитываю, что ты будешь ее опорой.

— Я так и сделаю, — пылко ответил я, заметив приближающийся рокот мотоцикла. Еще двое приближались с противоположной стороны. Они перекрывали улицу с обоих концов.

— Блядь! — Блейк выругался, заводя двигатель и выезжая задним ходом на подъездную дорожку.

Он был недостаточно быстр. Два выстрела прозвучали быстро один за другим, один попал ему в грудь справа от сердца, а другой в левое плечо. Мотоцикл опрокинулся, когда Блейк рухнул на землю. Кровь сочилась из его ран, я упал на колени, прижимая руки к его груди и плечу.

О, черт!

— Блейк! Нет! — Пока я лихорадочно осматривал дорогу, слова вырывались из моей груди в ожидании прибытия других участников Скорпионов. Тяжелый гул мотоциклетных двигателей раздавался все ближе и ближе, низкая вибрация напоминала приближающихся к нам чудовищ разрушения.

Они убили нас обоих прямо здесь, посреди нашего переднего двора. Мы ничего для них не значили. Просто два глупых молодых человека, которые думали, что смогут найти себе место в жестоком, неумолимом, бессердечном мире. Мне следовало прислушаться к своему чутью и попытаться отговорить Блейка от вступления в Скорпионы.

Это была самая большая ошибка в моей жизни.

— Присмотри за Ларами, — взмолился он со стоном, когда его тело содрогнулось.

— Я сделаю это, — поклялся я, дрожа от адреналина и шока. Тут было так много крови…

— Обещай мне, Ронин. Обещай, — выдохнул он, — что ты будешь оберегать ее, что бы ни случилось.

— Я обещаю, — крикнул я, мой голос был высоким и тонким от страха. Я крепче сжал его руку, когда ярко голубой цвет его глаз, так похожий на цвет его младшей сестры, когда-то полный энергии и жизни, медленно сменился серым.

Я сдержу это обещание, даже если это означает мою смерть.

— Я обещаю, — поклялся я, с трудом сглотнув. — Я не допущу, чтобы с ней что-нибудь случилось. И я отомщу за тебя. Клянусь блядь, я это сделаю.

Он открыл рот, чтобы ответить, но ничего не вышло, кроме пузырей, смешанных со слюной и кровью. Я в ужасе наблюдал, как жизнь вытекает из его тела, не в силах это остановить. Вокруг меня взревели мотоциклы, когда члены "Кровавых скорпионов" приблизились и повернулись спиной к моему брату и ко мне, оставив его умирать.

Я не увидел последовавшей стремительной атаки сзади, достаточно смелой в середине дня, чтобы доказать, что Скорпионы бесстрашны. Острый порез скользнул по коже моего горла, когда я ошеломленно уставился на двух лидеров этого клуба.

Кислота и Разр сидели бок о бок верхом на своих свиньях, их улыбки-близнецы превратились в насмешки. Теплая, липкая кровь начала литься из моей шеи, когда я открыл рот, чтобы назвать их трусами, но не было произнесено ни слова.

Мои руки поднялись, ощущая зазубренную плоть, пока я боролся, как рыба, вытащенная из воды, с разинутыми челюстями, отчаянно нуждаясь в кислороде. Жесткий смешок раздался позади меня, когда я плюхнулся на грудь Блейка, наблюдая, как алая жидкость собирается у меня перед глазами и смешивается с травой. Внезапно мне стало холодно, и у меня не было сил пошевелить ни единым мускулом. Моя жизненная сила просачивалась в твердую землю Невады, забирая каждую каплю.

Я не заметил момента, когда мотоциклы уехали. Мои мысли вернулись к Ларами. Она была всем, о чем я мог думать в свои последние минуты. Ее смех. Ее красивая, милая улыбка. Эти прелестные голубые глаза, которые осмелились заглянуть в мою темную душу.

А потом мое внимание переключилось.

Каким-то образом я вспомнил, что Блейк был подо мной, придавленный, когда я склонился над его трупом. Я оправлюсь от этой атаки. Я, черт возьми, выживу. И я заставлю этих гребаных Скорпионов заплатить за то, что они сделали, даже если мне придется выследить каждого из них.

Крик привлек мое внимание, и я вздрогнул, осознав, что мое горло прижато к толстому металлическому мундштуку Блейка. Давление было достаточно сильным, учитывая вес моего тела, чтобы вся моя кровь не вытекла наружу сразу. Тем не менее, потеря была существенной, и я чувствовал головокружение. Я мог поклясться, что слышал голос Ларами. Она должна была быть в школе, но я не мог мыслить достаточно ясно, чтобы понять, сколько времени прошло с тех пор, как Скорпионы напали на нас. Ее мягкая ладонь прижалась к моей щеке, и я услышал, как она шмыгнула носом. Ошеломленный и бессвязный, я подумал, что я в бреду.

— Я люблю тебя, Ронин. Не смей умирать у меня на руках!

На заднем плане завыли сирены, и мои глаза закрылись.

Все развалилось на части. Как это произошло?

За те несколько секунд, что оставались до того, как я потерял сознание, я дал себе клятву, которая соответствовала бы желаниям Блейка. Я буду держать Ларами в безопасности и подальше от мира байкеров, присматривая за ней издалека, потому что я никак не могу быть к ней достаточно близко, чтобы не рисковать ее безопасностью.