Ответ оказался прост — Магнуссон и Бертезен играли волейбольным мячом. Белокожий потомок викингов был в шортах ниже колен, белой рубашке с длинными рукавами и в белой кепке, скрываясь от солнца. Бертезен же сбросила парео и осталась в слитном красном купальнике. Отсюда, с некоторого удаления, она напоминала блондинку из фильма про спасателей Малибу. Вот когда ее алых глаз не видно и неестественная белизна кожи не бросается в глаза, так взгляд от нее не оторвать.

Пока наблюдал за привлекательной кровавой француженкой, мимоходом отметил что Магнуссон, судя по всему, волейбольный мяч видит впервые. Но благодаря хорошей физической подготовке ухватывал он все на лету и под руководством ведущей Бертезен их розыгрыши продолжались с каждым разом все дольше.

За их игрой с мячом наблюдал со вдруг вспыхнувшим интересом. Что-то тронуло меня за душу, похоже пляжный волейбол я раньше любил. Но постепенно фокус внимания с играющих альбиносов сместился на воду, где Ангелина продолжала удивлять. Она творила уже настоящие чудеса — и это было нереально красиво и впечатляюще. Раньше я такое только в фантастический фильмах видел, а сейчас вживую наблюдаю.

Облокотившись на деревянное ограждение бара и потягивая коктейль, послушал себя и свои желания. Нет, ни на солнце, ни играть в волейбол, ни гонять на серфе, ни купаться я не хочу. Хочу сидеть в удобном плетеном кресле с освежающим коктейлем и просто тюленить. В отличие от всей этой компании, которая довольно быстро переключилась на активный отдых, я молод телом, но стар душой — поскрипело желанием спокойствия мое пожилое здоровье.

Так что посмотрел я на воду, потом на площадку где играли альбиносы и развернулся безо всякого сожаления, возвращаясь под соломенную крышу к барной стойке. Здесь неожиданно увидел Надежду, которая мне улыбнулась. Как прошла только незаметно мимо меня? Хотя, понятно как — там на пляже такие красивые девушки и такие чудеса происходят, неудивительно что я вокруг себя ничего не видел.

Надежда между тем забрала высокий запотевший бокал (тоже мохито) и показала на стол, за который мы вдвоем и присели. Посидели молча, наслаждаясь окружающим спокойствием. Я вдруг подумал, что отдых отдыхом, но почему бы и не попробовать начать задавать вопросы? Которых у меня накопилось ну очень много.

— Ваше здоровье, вашсветлость, — приподнял я бокал с мохито.

Надежда вежливо улыбнулась и едва кивнула, глядя вдаль — туда, где Гарсия и да Сильва покоряли волны, созданные Ангелиной.

— У меня вопрос.

— Задавай, — по-прежнему не глядя на меня, пожала плечами Надежда.

— Ангелина Новикова. Она же одного со мной возраста.

— Почти на год старше.

— Но она в этом году только поступает, и еще не проходила инициацию.

— Так.

— При этом она демонстрирует высокий уровень владения стихией, — показал я в сторону пляжа. — Получается, что у нее уже есть база, о которой ты говорила, и она уже начала осваивать силу своего дара?

Надежда некоторое время молчала. Когда мне показалось, что она уже и не ответит, кавайная светлость отрицательно покачала головой.

— Я не собиралась игнорировать твой вопрос, — явно прочитала она часть моих мыслей. — Просто думала как объяснить, что ставить вопрос подобным образом неправильно.

— Придумала?

Надежда вздохнула, отвернувшись. Мой взгляд при этом скользнул вниз и задержался на прикрытых тонкой тканью манящих полушариях. Очень тонкой тканью прикрытых. Когда наконец глаза поднял, столкнулся взглядом с Надеждой. Она заметила, куда и как я сейчас смотрел, но никак не прокомментировала. Потому что ее мысли, похоже, сейчас были довольно далеко.

— Как мне объяснял один профессор… Он уже умер, правда.

Такую подачу я не совсем понял, и Надежда пояснила.

— Он обучал меня темным искусствам, и темные искусства его же и сгубили. Очень плохо он умер, мне до сих пор иногда снится его сжигаемое Тьмой тело. Это я упоминаю, чтобы ты понимал: освоение силы дара отнюдь не игрушки.

— В ресторане, когда я смотрел вариант неслучившегося будущего, я видел… как моя вырвавшаяся на свободу сила убила еще живую на тот момент Софию Бертезен и немалую группу случайных людей, — признался я не очень охотно.

— Это хорошо. Хорошо, в смысле что ты понимаешь опасность, — исправилась Надежда и снова показала на создающую волны Ангелину: — На нее не нужно обращать внимания. Для тебя это совершенно нерелевантный пример.

Повернувшись по указанию руки Надежды, я посмотрел на Ангелину. Не обращать внимания на нее было непросто — она сейчас, в буквальном смысле, стояла на воде. И широко расставив руки, как раз в этот момент отправила вперед два увеличивающихся водяных смерча. Набирающие силу водяные столбы разогнались, ударившись в скулу скального выступа, ограждающего лагуну и уже возвращались, превратившись в водяные валы. Выглядело весьма впечатляюще. Ангелина, кстати, только что потеряла опору под ногами и сейчас свалилась в воду, смеясь и отплевываясь вместе с Наоми, которая прыгала в восторге неподалеку.

— Какой же пример релевантный? — перевел я взгляд на ее кавайную светлость.

— Тебе не нужно ориентироваться на элементарную магию. Твой пример — темные искусства, я тебе уже об говорила как-то. Владеющие элементарным даром могут начинать развитие постепенно с самого раннего возраста. Да, это для них опасно, но… учиться плавать, кататься на велосипеде или на роликовых коньках для детей тоже ведь может быть опасно. Инициация Источника проходит после достижения возраста в полных семнадцать лет не просто так. Если брать пример фон Колера, который он мне приводил…

— Фон Колер — это тот профессор, о котором ты говорила?

— Да.

— Который умер?

— Да, да! Так вот, если брать пример фон Колера, то он часто сравнивал инициацию Источника с ездой на мощном спортивном мотоцикле. Базовые знания и навыки, которые я в тебя активно начала вкладывать, можно сравнить с возрастом и мышечной массой. Представь, что ты десятилетний ребенок и ты снял мотоцикл с подножки. Он ведь тебя буквально придавит, причем сразу. Если ты вполне развитый тринадцатилетний подросток, то ты может быть и сможешь оседлать байк, но…

Надежда продолжала говорить, расписывая отношение тяжелого мотоцикла и сильного, но легкого подростка. Я же вспомнил что похожие аналогии — только с пожарным гидрантом, приводил мне Модест Петрович. Уже хотел было сказать Надежде об этом давая понять, что осознаю, о чем речь. Но сдержался. И как оказалось, правильно сдержался.

— …а вот если ты уже взрослый и физически развитый человек, то для тебя научиться езде и управлению мотоциклом не будет представлять большой сложности. Возвращаясь к разности в подходах: элементарные одаренные, начиная путь освоения магии с самого детства, рискуют. Да, они могут убить себя или свой энергетический каркас избытком зачерпнутой в источник силы. Могут случайно выбросить с создаваемым конструктом всю жизненную энергию. Таких случаев немало, и не всегда получается спасти юного одаренного после ошибки. Но! — Надежда даже подняла палец. — В случае с одаренными, их дар не зря называется элементарным. Они не садятся на мотоцикл сразу, а начинают обучение постепенно. Считай, что с трехколесного велосипеда, двигаясь к освоению езды постепенно.

Вытянув руку, Надежда создала миниатюрный воздушный смерч.

— Вот с такого. Так что на нее не смотри, — схлопнув ладонь, еще раз показала мне Надежда на Ангелину. — Девушка просто очень способная. Девяносто процентов элементарных в ее возрасте не смогут повторить и половины того, что она сейчас показывает. А большая часть тех, кто сможет, уже валялась бы на песке в состоянии полного утомления или даже дефицита жизненной силы. Так вот, элементарные начинают с азов, и постепенно с трехколесного велосипеда пересаживаются на двухколесный, потом берут велосипед побольше и так далее по возрастающей. Мы же — одержимые, как и вы, проклятые, получаем свой мотоцикл сразу. Обращаясь в силе впервые, мы словно оказываемся в ситуации, когда тяжелый мотоцикл на нас падает, или вовсе осознаем себя сидящем на нем, когда он летит на огромной скорости, а впереди крутой поворот. Элементарные учатся управлению силой. А мы, одержимые, и вы, проклятые, в первую очередь вынуждены учиться контролю потоков силы. И инициация проходит после достижения возраста в полных семнадцать лет не просто так. Попробуешь догадаться, почему?