Из-за того, что глазел по сторонам и пытался в обрывках громких обсуждений выхватить информацию, упустил появление рядом со столом незваного гостя. Только в последний момент услышал отзвук рычания своего призрачного Альтер-эго, когда к нашему столу подошел невысокий моложавый господин в деловом костюме по корпоративной моде. Он, зайдя Надежде со спины, взял ее за плечо. Провокационно — грубо и по-хозяйски, так что она негромко вскрикнула от неожиданности.

«Потанцуем, красавица?» — переводить мне не нужно было, и так понятно по мимике.

На меня подошедший ко столу не обращал ни капли внимания. Темноволосый, с проглядывающей сединой. Нос с выраженной горбинкой, говорил по-французски. Ну да, на гасконца похож. Под кожей у него на висках только сейчас заметил металлические полоски имплантов — корпорат, определенно.

— Отпустите меня, пожалуйста, — не оборачиваясь негромко попросила Надежда, неторопливо отставляя в сторону бокал с шампанским.

Голос у нее совершенно спокойный. Как и взгляд — как раз сейчас она глазами показала мне сидеть спокойно, еще и кивнув успокаивающе. Мол, сама разберусь, не волнуйся. Я почему-то не сомневаюсь, что она — даже с блокираторами стихийной магии и с условием сохранения инкогнито может сейчас показать кому угодно как раком зимуют. Только вот наглый корпорат своим бесцеремонным вторжением оскорблял не только ее, но и меня, так что я сейчас лихорадочно думал, что делать.

— Эй, человек, — поднимаясь, на русском окликнул я невежливого господина.

Тот и бровью не повел — по-прежнему делая вид, что меня здесь нет. Ведущая в черном платье-сетке уже торопливо шагала к нам — судя по ее виду, по взглядам и перешептываниям гостей происходило нечто неординарное и в кругу приличных людей не принятое.

— Если вы не обращаете внимания на условности приличий, то я могу принять предложенные правила, — снова сказал я на русском.

— Говорящая зверушка, надо же! — ответив на русском, с удивлением посмотрел на меня моложавый корпорат. — Что-что ты сказал, прости? — переспросил он, карикатурно наклоняясь ко мне вперед, чтобы лучше слышать.

Вместо ответа я обратным хватом взял со стола бутылку и тут же бросил — резко, без замаха.

Звучно чавкнуло расквашенным носом, щедро брызнула кровь. Я замер в удивлении — на получившийся эффект совершенно не рассчитывал. Произошло примерно то, что происходило в палате, когда стойка капельницы засверкала жгутами молний. К счастью, молний в этот раз не было, но сила броска оказалась нечеловеческой. Причем попал я крайне удачно — донцем прямо в переносицу.

Во взгляде падающего навзничь невоспитанного господина застыло недоумение — он потерял сознание еще не понимая, что случилось. Пока он падал, присутствующие в зале замерли, ошарашенно наблюдая за происходящим. Треска и скрежета не слышал, но похоже я только что реально сломал не один крепкий шаблон.

Получивший в нос бутылкой корпорат со всего размаха ударился затылком об пол. Уже вижу краем глаза как к нам бегут несколько тел андроидов охраны, заметил открытые рты некоторых зрителей. Надежда при этом, сохраняя абсолютное спокойствие и невозмутимость, потянулась к бокалу с шампанским, которое только что отставила и не скрывая удовольствия сделала небольшой глоток. Даже не обернулась.

Так спокойно и невозмутимо она себя вела, что действовать я решил, продолжая на все деньги. Опережая бегущих андроидов, обошел вокруг стола. Оказавшись рядом с уже поднимающимся корпоратом — удар затылком в пол помог ему прийти в себя, подсечкой помог ему снова упасть. Во второй раз он тоже плохо упал, неумело. И в тот момент, когда коснулся рукой пола — прямой рукой, принимая на нее вес всего тела, эту руку я ему ударом ноги и сломал. Хорошо попал: там точно теперь «не закрытый, а открытый перелом!»

Пронзительный вой боли раздался в зале, заглушая все звуки, но истошный крик я погасил еще одним ударом ноги, резко ткнув носком под подбородок.

Вот где так научился, интересно? Точно ведь не на курсах сантехников или филологов. Почему-то постепенно вспоминать прошлую жизнь хотелось все меньше и меньше.

— Плохо работаете! — рявкнул я на подбежавших охранников-андроидов. — Кто этого варвара сюда пустил, почему такие дегенераты на мероприятии могут оказаться? Здесь приличные люди отдыхают!

Охрана трогать меня вообще не стала — хотя я подготовился к худшему. Андроиды довольно умело подняли и быстро потащили прочь стонущего пострадавшего. Я обернулся к столу — и сразу попал в объятия Надежды.

— Ты мой герой, — шепнула она мне, после чего неожиданно крепко поцеловала в губы.

Подобному повороту событий я крайне удивился, но когда она чуть отпрянула, увидел в ее глазах веселье.

— Шуточки у вас… ваша светлость, — последнее я не сказал мысленно, но мне кажется мысль она легко прочитала.

— Я не шучу, мне действительно приятно, — еще раз улыбнулась Надежда.

Не знаю насчет приятно, но то что ей было весело — хорошо заметно. К общему веселью, кстати, уже присоединился да Сильва — пронзительно свистнув, он похлопал в ладоши и что-то мне прокричал на испанском.

«Говорит, что вы красавчик, шеф», — перевела мне Альбина.

Ну, если бы еще что-то полезное сказал.

«Шеф, я могу не переводить», — вдруг с нотками обиды сообщила мне фамильяр.

«Нет-нет, переводи, только вычленяй важные вещи»

— Вы только посмотрите, какие страсти закипели в нашей скромной компании! — раздался вдруг голос неподалеку.

Обернувшись, увидел что к нам наконец добежала ведущая в наброшенной на себя вместо платья черной крупной сетке. — Ребята, привет. Меня зовут Марина, а вас? — на русском спросила она.

Марина смотрела на нас странными глазами. Вместо радужки и зрачка — просто черный круг. То ли линзы, то ли импланты такие. Да и вообще ведущая в своем образе выглядела пусть непривычно (неприлично) и вызывающе, но все же на стиле: черная помада на губах, черные «египетские» стрелки макияжа, покрашенные в черное крупные соски, которые черная сетка-платье совершенно не прикрывало.

«Шеф, это Марина Шульц, креативный директор Новогвинейской компании, являющейся одним из подразделений корпорации Ганза», — представила мне ведущую Альбина.

Ничего себе, аж целый креативный директор из корпорации. Хороший тамада похоже и конкурсы нас ждут интересные — думал я, пока Надежда, чувствующая себя в ситуации совершенно свободно и раскованно, отвечала на вопросы Марины. Ведущая разговаривала то на русском, то на английском, явно вытягивая из произошедшего весь креатив, на который была способна. Но довольно скоро, минут через пять, оставила нас в покое.

В ресторане после инцидента мы просидели чуть больше четверти часа. Нас больше никто не трогал, к столу никто больше не подходил. Именно к нашему не подходили — зато к другим столам пошли вереницы гостей знакомиться. Как мне негромко сообщила Надежда, «похоже нас кто-то выкупил», что бы это ни значило.

Ее кавайная светлость после этого, поглядев на происходящее вокруг, спросила хочу ли я дальше здесь оставаться. Желанием естественно я не горел, и мы покинули зал, отправившись в номер. Нас никто не попытался придержать, что вполне подходило в версию с «выкупом».

— Мне это не нравится, — едва за нами закрылась дверь номера, сообщила мне Надежда. — Это…

— Это что? — спросил я ее, когда задумчивая пауза затянулась.

— Это блудняк какой-то!

Выдав столь неожиданную характеристику ситуации, Надежда прошла через гостиную и встала в самом центре комнаты. Обернулась вокруг себя, глядя по сторонам — я при этом заметил, что глаза у нее стали серыми, с черными вертикальными зрачками. После того как Надежда осмотрелась «чужим» взглядом, она приняла обычный человеческий вид, напечатала в принтере зачем-то мою рубашку, после чего направилась к двери своей комнаты.

Ее кавайная светлость на ходу сбросила туфли и повела плечами, так что платье мягко опало вниз, но задержалось на бедрах. Надежда рукой помогла платью упасть дальше, переступила через него и не оборачиваясь скрылась за дверью спальни.