Блин, как не вовремя! Керчанин никак не успеет добрать до скалы. Пока доплывет до берега, потом пока взберется на скалу, потом еще ползком по ней до удобной позиции. Дай бог, чтобы через час управился.

Ползущий по настилу турок неожиданно закричал, потом принялся дергаться всем телом, вдруг затих и как-то обмяк. Сдох?! С чего бы это? Не понял… Сердце не выдержало или болевой шок? Че за херня? Идущий к нему навстречу матрос ускорил шаг, он тоже не понимал, что происходит и чего бы это его товарищ, еще мгновение назад активно ползший навстречу, вдруг забился в конвульсиях и умер.

Турок с автоматом не дошел до умершего пары метров, когда у его ног деревянный настил сыпанул деревянным крошевом. Кто-то стрелял из-под настила. Кто? Да кто еще кроме керчанина мог это сделать! Автоматчик вскрикнул и тут же упал лицом вперед.

Пулеметчик на сейнере сообразил, что да как, он тут же наклонил пулеметную установку немного вперед, чтобы можно было стрелять вниз, но выстрелить не успел, так как из окошка каменного сарая по нему ударил пулемет. Длинная очередь стеганула по щиту, за которым прятался пулеметчик, но турецкий стрелок проявил завидное хладнокровие и вначале выпустил несколько пуль по деревянному настилу в том месте, где только что застрелили его товарища, и только потом развернул ствол пулемета в сторону берега. Крупнокалиберный пулемет на носу сейнера зашелся частыми короткими очередями, и стены каменного сарая раскрасились каменным крошевом от попадания тяжелых пуль. Если Петрович не укрылся, то ему гарантированный капец. Тяжелым пулям большого калибра пробить стены сарая – как два пальца обсосать!

А дальше я выкинул один из тех дебильных поступков, за которые обычно себя ненавижу. Выдернув кольцо из ручной наступательной гранаты, я выскочил из-за укрытия и бросился бежать что есть мочи к сейнеру. В голове мелькнула только одна мысль: «Дебил!» Сейчас пулеметчик слегка повернет ствол пулемета и снесет тебя к херам собачьим с этого помоста. Пули не просто прошьют хрупкое человеческое тело, как шило папиросную бумагу, а разорвут его на части. Пятидесятый калибр, попадая в руку или ногу, отрывает ее на хрен, а грудную клетку раскурочивает в фарш. Перескочив на бегу через мертвые тела, я взмолился об одном: не поскользнуться на мокрых от крови досках и не споткнуться о вывернутые выстрелами деревянные обломки.

В том месте, где лежал зарезанный турок, море потемнело от крови, я сразу подумал, что, скорее всего, Ваньку из Керчи хана и клятый пулеметчик все-таки достал его.

Время остановилось, я как будто попал в тягучий кисель, ствол пулеметной установки медленно, но неотвратимо поворачивался в мою сторону. Дырявый кожух «Браунинга М2», тонкий ствол и пламегаситель дымились от недавней стрельбы.

Все, капец, приплыли! Ща он шибанет, и полечу я навстречу к родителям! Разжал пальцы, сжимающие яйцо гранаты, – предохранительный рычаг отлетел в сторону. Я сделал еще два шага вперед в слабой надежде успеть и сократить хоть немного дистанцию, а потом метнул гранату вперед.

Пулемет закончил разворот, небольшой черный зрачок ствола увеличился до размеров луны, а потом и вовсе взорвался взрывом вулкана – дульная вспышка. В этот момент я уже летел головой вниз в воду, возможно, боженька сжалится над таким дебилом, как я, и не даст мне сегодня увидеться со всеми умершими родственниками.

Тугая волна горячего свинца пролетела совсем близко, но понять, попало в меня или нет, я не успел – ухнул в холодную морскую воду. Тысячи раскаленных иголочек холода впились в кожу рук и лица. Сбруя и подсумки с боеприпасами тут же потянули вниз. Блин, дебил тупорылый, надо было сбросить все это перед забегом!!! Пальцы судорожно забегали по застежкам ремней, но расстегнуть и сбросить с себя тяжесть амуниции не получалось.

Несмотря на то, что активно греб руками, пытаясь всплыть, медленно шел ко дну. Пальцы все-таки нащупали пластиковые язычки замка, и мне удалось расстегнуть один из ремней. Пояс с подсумками, набитыми магазинами, ушел ко дну. Стало легче, и я смог выгрести наверх. Вынырнул из воды, жадно глотнул воздуха и тут же нырнул обратно. До сейнера было метров пять-шесть.

Проплыл за минуту разделявшее меня от корабля расстояние и вновь вынырнул. Огляделся. Вынырнул с правого борта, обращенного к морю. Подплыл к автомобильной покрышке, висевшей вдоль борта, ухватился за нее, подтянул себя наверх, но не смог удержаться и тут же плюхнулся обратно в воду. Плюх и фонтан брызг получился сильный. Всю конспирацию псу под хвост! Ну что за хрень-то такая?! Еще раз вынырнул из воды, сильно ухватился за канат, которым была привязана покрышка к борту, подтянулся, ухватился за борт, оперся ногами на покрышку и рывком перекинул свое тело на палубу сейнера.

Оглядеться и отдохнуть мне не дали, ко мне метнулся здоровенный мужик с окровавленной головой и железякой в руках.

– А-а-а-а! – ревел нападавший, размахивая своим дрыном.

Перекинув из-за спины «эмку», направил ствол автомата на турка, нажал на спуск. Пиндосовская трещотка щелкнула и не выстрелила. Твою мать!

Приняв удар на выставленный автомат, крякнул от боли и тут же пнул здоровяка по ноге, тот взвыл и вновь замахнулся. Пнул его еще раз, в этот раз уже не по ноге, а между них, прямиком в пах. Турок закричал как резаный и со всего размаху опустил железяку на меня, я в последний момент успел уклониться. Железная труба ударила по палубе совсем рядом, металлический грохот набатом разлился в голове.

– Да гребаный твой Экибастуз! – зло выплюнул я и вцепился пальцами в руку врагу.

Дернул его на себя, тут же ткнул ему пальцами второй руки в лицо, нащупал глаза и что есть сил рванул веко и бровь, все, что попалось в жменю. Турок ревел как оглашенный, мутузил меня руками, но как-то истерично и неумело. Я подтянулся, держась за врага, его кровь из разорванной глазницы брызгала в разные стороны. Не отпуская одну руку, так и продолжая вгрызаться пальцами в глазницу, второй рукой ухватился за кадык турка. Хрящ, прикрывающий горло, хрустнул, здоровяк захрипел, несколько раз ударил мне в голову, но я продолжал давить горло и глаз, из разорванной гортани брызнуло кровью мне в лицо, а еще через мгновение турок принялся дергаться всем телом, пытаясь вырваться из моих захватов. Хрена тебе лысого!!!! Зарычав, как дикий зверь, я усилил напор, кровища из горла хлынула полноводной рекой, соленый фонтан ударил мне в лицо. Здоровяк захрипел, дернулся в последний раз и обмяк.

Сбросив с себя мертвое тело, перевел дыхание и кое-как стер с лица зловещую кровавую маску. Поднялся на ноги. По всей видимости, этот здоровяк и был пулеметчиком. Скорее всего, граната взорвалась где-то поблизости, осколки ранили стрелка, оглушили его и повредили пулемет. Иначе ничем не объяснишь его замедленные движения и вялые попытки меня одолеть, вон он какой здоровый, а дрался, как тюфяк.

– Бро! Бро! Ты жив? – окликнул меня из воды Ванек.

– Епта, жив?! – обрадовался я. – Вылезай! – Я помог Болтуну забраться на борт сейнера. – У тебя автомат остался?

– А как же? Вот, – продемонстрировал мне свой М-4 Иван.

– Отстегни магазин и вытряхни из него воду, – посоветовал я. – И дай мне пестик, а то мой автомат вот этот здоровяк изуродовал, – я кивнул в сторону мертвого турка.

– Ни хрена его гранатой изуродовало, – поразился Иван. – Глаза и горла нет! Как же он тебе автомат испортил?

– Пока я ему глаз и горло не вырвал, он меня какой-то железякой прессовал, – спокойно ответил я. – Проверь, чтобы твой автомат стрелял, и погнали досматривать посудину, – приказал я Болтуну.

Ванек выстрелил одиночным в небо, я взял его револьвер, и мы зашагали в сторону капитанской рубки. Честно говоря, как правильно вести досмотр судов и вообще работать в ограниченном пространстве, я не знал, все, что помнил, было основано на просмотре боевиков и блокбастеров. Но вышибать ногами двери и прыгать в дверные проемы не хотелось. Во-первых, на кораблях такие двери, что хрен ты их ногой вышибешь, а во-вторых, после всех этих заплывов в холодной воде и борьбе с турецкими пулеметчиками не то что прыгать в дверные проемы, а просто двигаться особо не хотелось.