Поднявшись по приваренным скобам, заглянули в капитанскую рубку. Часть стекол выбиты пулеметными очередями, вроде приборы и механизмы не задеты. Никого нет! Потом осторожно заглянули внутрь какого-то дверного проема, ведущего внутрь сейнера. Узкий коридор, оба конца заканчиваются лестницами, круто уходящими вниз, прямо напротив дверного проема еще одна дверь. Сместился немного в сторону, показал жестами: «Мол, сейчас распахну дверь, а ты, Керчь, не зевай». Дернул ручку двери, потянул створку на себя, Болтун, выставив ствол автомата, ушел в сторону.
– Граната! – крикнул я, бросая внутрь помещения подобранную загодя небольшую железяку, по размерам схожую с ручной гранатой.
Железка брякнула внутри, но кроме этого металлического лязга ничего не произошло. Никто не голосил, не кричал и в нас не стрелял. Либо там никого нет, либо у засады крепкие, как стальные канаты, нервы. Шмыгнул в дверной проем, как только переступил высоко поднятый порог перегородки, тут же плюхнулся на пол.
Пусто! Небольшое помещение: полка, столик, шкафчик на одной стене, а вдоль другой стены длинный то ли стол, то ли полка, вдоль которой четыре стула, да стопка ящиков в углу – вот и вся скудная обстановка. На столике, привинченном к стене, расположилась газовая плита, а в шкафу виднелись тарелки и пара кастрюль. Из этого помещения шла небольшая лестница наверх – к капитанскому мостику.
– Это чего? Кают-компания? – вслух спросил у меня за спиной Ванек.
– Откуда я знаю…
– Нет, точно кают-компания! – уверенно произнес Керчь. – Это же сейнер. Типа небольшого СЧСа, или как они у турок обзываются? – вслух рассуждал Иван. – Надстройка расположена в средней части корпуса, в ее нижнем ярусе размещены небольшая кают-компания, камбуз, душевая и туалет, а также каюты капитана и старшего механика. Для остальных членов экипажа предусмотрены кубрики в носовой части сейнера. Машинное отделение также расположено в средней части корпуса судна. На ярус выше бытовых помещений в надстройке размещается ходовая рубка, на крыше которой оборудована застекленная промысловая рубка с дублирующим рулевым управлением. На палубе ближе к носовой части размещены сейнерная лебедка с барабанами для канатов и ваеров, мачта с грузовой стрелой, грузоподъемностью в тонну. В корме судна имеется рабочая площадка, над которой располагается электрифицированный блок для работы с сетями. Рубка, кают-компания, совмещенная с камбузом, значит, внизу вход в машинное отделение и в жилой отсек. Спереди на носу – вход в форпик, а на корме – ахтерпик. Между машиной и ахтерпиком – створки рыбного трюма. В машинное отделение должен быть еще один спуск, прямо с палубы.
– Ничего себе! – восхитился я познаниям керчанина. – Откуда такая осведомленность в устройстве маломерных рыболовных судов? – ехидно спросил я.
– А что тут знать? – горделиво выпятив грудь, ухмыльнулся Иван. – Керчь – рыбная столица всего мира. Мы, керчане, все о море знаем, для нас…
– Я понял, понял, – прервал я начавшуюся триаду о достоинствах самого лучшего города на Земле. – Лучше скажи, где могут прятаться турки?
– Скорее всего, в машинном отделении или в жилом отсеке. Пошли вон туда и туда, – Иван показал на разные концы коридора, которые заканчивались лестницами.
– Ясно, тогда начнем справа, ибо налево ходить – бога гневить, – пошутил я.
Осторожно ступая, подобрались к правой лестнице, хотя какая, к черту, осторожность, если всего пару минут назад я как оглашенный орал про гранату?
– Эй, наверху… – раздался внизу тихий окрик. – Нас здесь двое, мы свои. Русские! Не стреляйте!
– Кто такие? – крикнул я вниз, а сам взглядом показал Болтуну на противоположный спуск, чтобы он держал его под прицелом.
– Свои! Рабы мы! У турок уже года два как батрачим!
– Выходите с поднятыми руками.
– Не можем, нас тут приковали цепью, так что лучше вы к нам.
– На судне сколько турок было?
– Семеро!
– Ладно, ждите, сейчас спустимся, – произнес я, поворачиваясь к Ивану. – Досмотри машинное отделение, но осторожно. Справишься? – шепотом спросил я.
Ванек утвердительно кивнул и начал спуск в машинное отделение. Я весь обратился в слух. Ничего не слышно, кроме осторожных шаркающих шагов Ивана. Шаги затихли – Болтун закончил спуск по лестнице. Стрельбы нет, звуков борьбы нет.
– Все хорошо, машинное отделение пусто?
– Там никого! – Через секунду в провале лестницы появилось довольное лицо Болтуна.
– Отлично, тогда погнали, выпустим рабов, – скомандовал я.
Спустились в жилой отсек. Помещение вполне просторное, хоть и с низким потолком. Длинные узкие полки по обеим сторонам. Три сверху, три снизу. Всего получается двенадцать спальных мест, некоторые из полок завалены спальными принадлежностями не первой свежести. Посередине – стол и стулья, прикрученные к полу. На стенах ютятся небольшие шкафчики. Прямо как в общей камере. Да и обстановка примерно такая же. Тут же еще одна дверь. Заглянул. Сортир и душевой поддон. Ага! Это по-морскому гальюн будет!
Рядом со спуском к нижним ступеням лестницы прикреплена цепь, которая заканчивается ножными кандалами, фиксирующими ноги двух ободранных мужиков, похожих на бомжей.
– Откуда вы такие? – спросил меня один из мужиков.
– Оттуда, – неопределенно махнул рукой наверх я. – Сами чьих будете?
– Ничьих. Сами по себе. До всей этой срани, которая приключилась три года назад, работали у турок на судоремонте, потом мыкались по всяким шабашкам, работая на одного дельца из наших, ну а пару лет назад он попал под раздачу, и мы вместе с ним. Его убили, а нас заковали в кандалы, с тех пор так же, как и раньше, хреначим по ремонту пароходов, но уже не за копейку, а за тарелку супа и чтобы не сильно били, – ответил мужик. – Меня зовут Валера, а его – Митя.
– А второй чего молчит? – спросил я.
– А он немой, ему пару месяцев назад турки зубы выбили, потом началось нагноение, в итоге пришлось удалить часть языка.
– Ладно, вы пока тут посидите, мы досмотрим ваше корыто, заодно найдем, чем ваши кандалы разломать, и освободим вас. Пару лет ждали освобождения, так что, думаю, лишних полчаса потерпите как-нибудь.
– Да не вопрос, – неожиданно легко отмахнулся Валера. – Вон в том ящике есть пузырь алкашки, там же хавка. Вы это все нам дайте и досматривайте сейнер хоть до второго пришествия. Да, еще ведро найдите, а то срать охота, а под себя валить как-то стремно.
Так и сделали: оставили пленникам спиртное, закусь и пустое ведро. Заодно осмотрели шкафчики. В основном там лежали личные вещи, игральные карты, кое-какая посуда, мелкие деньги, рыльно-мыльные принадлежности и тому подобная мелочь.
В одном ящике я нашел АПС в деревянной кобуре-прикладе, тут же лежали два снаряженных магазина. «Стечкина» я припрятал в небольшой рюкзак, который нашел тут же, туда же скинул все самое ценное из найденного в шкафчиках.
Митяй и Валера смотрели на нас и как-то странно ухмылялись, при этом они успели за считаные минуты опустошить пол-литровую бутылку водки и заметно окосеть от выпитого. Ну еще бы, судя по их тощим фигурам и изможденным лицам, им бы хватило и намного меньшей дозы.
– Ванек, осмотри остальную часть сейнера, все ценное стаскивай в кают-компанию. Я пойду на берег, посмотрю, что там с Петровичем и остальными. Непонятно, почему они до сих пор не присоединились к нам. Расхреначили их, наверное, уже из крупняка.
– Может, лучше я пойду на берег или давай вместе, – предложил Болтун.
– Ваня, ты уже порядком меня задолбал! – Во мне проснулась злость. – Какого хрена ты споришь со мной? А?! Тебе приказали – ты пошел выполнять приказ. Понял?! Какого хрена лысого ты вообще полез под этот причал? Тебе что было приказано? Отойти назад, забраться на скалу и скрытно подойти к сейнеру. Почему не выполнил приказ?
– Дык! Я ж… Бро, ты чего? Я же двоих завалил.
– Ты не понимаешь?! Ваня! – кричал я в полный голос. – Турок, вылезший с сейнера, должен был помочь своему раненому на причале, он бы дотащил его до корабля, а пулеметчик точно бы отвлекся и помог бы затащить подранка на борт. И в этот момент их всех можно было бы снять одной очередью. Понимаешь? А так что произошло? Ты полез под настил. Добил раненого, потом убил второго турка, но пулеметчик тебя заметил и открыл огонь. А чтобы отвлечь на себя турецкого стрелка и спасти твою гребаную жизнь, Петрович открыл огонь из пулемета, хоть у него не было никаких шансов пробить этот хренов щит. Никаких! А вот турецкий крупняк пятидесятого калибра на раз прошивает стенки сарая. Понял? Так что закрой свое хлебало, и не хрен обсуждать приказы! Договорились?
