— Да. Я мог бы все испортить, если бы позволил себе усомниться. Я думал, что она слишком идеальна и хороша для моего образа жизни. Что я не был достоин такой умной и красивой женщины. Она, блядь, зарабатывает на жизнь спасением жизней, малыш. Я, блядь, пожинаю их плоды.

Фыркнув, я должен был признать, что его логика была здравой.

— Но потом я понял, что она уравновесила тьму во мне. Она была светом, который помог мне стать тем человеком, которым я должен был быть, потому что, когда месть, ненависть и жажда крови уходят, сынок, ты такой, какой есть, это то, что остается.

У меня опустился подбородок, и я понял каждое его слово.

— Она делает меня лучше. Она дает мне то, ради чего стоит жить, и она показала мне, что я больше, чем убийца или преступник. Я мужчина, и в моей жизни Жнеца тоже есть цель.

— О чем ты говоришь? — Огрызнулся я, поднимая голову, чтобы возразить. — У меня больше нет Стефани! Она ушла!

— У тебя есть то, что она дала тебе, что она вложила в твое сердце и твою голову. Воспоминания, которые никто не может у тебя отнять.

— Чушь собачья, — выпалил я, дрожа от внезапного выброса адреналина. Я больше не хочу об этом говорить. Не сегодня вечером.

— Я понимаю твой гнев. Я действительно хочу. Черт. Ты знаешь, что моя жизнь была построена на мести, которую я должен был осуществить за убийство моей сестры. Если кто-то и есть на твоей стороне, ты можешь, блядь, поверить, что это я.

— Но ты можешь приходить домой к Найле каждую ночь. Она реальна и здесь, во плоти и крови. Все, что я вижу, это гребаное привидение.

Это было правдой.

Ее призрак был везде, куда я смотрел… Мягкие прикосновения к моей коже, ее нежный аромат, даже шепот ее ровного, страстного голоса. Каждый раз, когда я поворачивал голову, я ожидал увидеть ее милую улыбку. Каждый божий день я просыпался с осознанием того, что она ушла навсегда.

Раэль не понимал, через что я прохожу. Никто этого не делал. Никто и никогда не сможет по-настоящему понять потерю, когда вас любил ангел, а затем ее жестоко вырвали из ваших рук без всякой надежды на ее возвращение.

Вот на что это было похоже.

В какой-то момент я был на высоте, счастливый и довольный осознанием того, что моя девушка была любовью всей моей жизни, и она любила меня так же сильно, как я любил ее. Затем я был разорван на части и разбит известием о том, что она исчезла. Хуже всего было узнать, что было обнаружено ее тело, изрезанное лезвием тех же гребаных русских, которые терроризировали Неваду с помощью группировки по торговле людьми.

Четыре месяца, девять дней, семнадцать часов, двадцать три минуты и пять секунд с тех пор, как моя звездочка перестала сиять.

Это стал одинокий, пустой, темный мир без Стефани в нем.

Вспышка эмоций отразилась на дерзком, уверенном лице байкера. Один мимолетный момент уязвимости, который немногие когда-либо улавливали от сержанта по вооружению клуба. Слабость не была достоинством для Раэля. Он не показывал свою мягкую сторону никому, кроме Найлы и меня.

— Я слышу тебя, и я, блядь, не могу спорить с правдой. — Он прислонился к стене. — Черт. Я просто хочу, чтобы ты чувствовал себя менее одиноким, малыш. Мне нужно знать, что с тобой все будет в порядке, потому что это чертовски больно прямо здесь и сейчас, — прохрипел он, тыча кулаком в грудь над сердцем, — когда я вижу боль в твоих глазах, это невыносимо для меня.

Слезы наполнили мои глаза в ответ, но я ни за что не позволил бы этим предательским ублюдкам упасть. Набрав в грудь воздуха, я бросился вперед и обвил руками Раэля, крепко обнимая его. Это был второй королевский ублюдок, которого я обнимал, и я ожидал такой же неловкой реакции, какую получил от Грима. Раэль удивил меня, когда обнял меня в ответ, оторвав от земли в какой-то мужественной версии медвежьих объятий. Он взъерошил волосы у меня на голове, отпустил меня и усмехнулся, уже отбросив тяжесть нашего разговора.

— Ты приходишь ко мне, сынок. В любое время. Перспектива или нет, я прикрою тебя. Дал слово и поручился за тебя, и я не пожалел об этом ни одного дня.

Подняв подбородок, я кивнул, принимая все, что он сказал, потому что мне нужна была его поддержка. С каждым днем я тонул все больше и едва держался на воде. Было так легко сдаться. Но я был не из тех людей, которые позволяют судьбе облапошить себя. Нет, я собирался выяснить, что случилось с моей малюткой. Я узнаю кто причинил ей боль, и найду новый способ заставить их всех страдать. Я изобрету такие формы мучений, которые никто никогда не смог бы постичь.

В моем сердце была дыра размером с кратер, и, если я не мог заполнить ее любовью моей звездочки в нынешней жизни, я заполню ее кровью и правосудием за ее смерть.

Сухой воздух пустыни стал прохладнее после того, как над Великой котловиной опустилась ночь. Робкая луна выглянула из-за слоев тонких серых облаков. Над головой мерцали звезды, и я поймал последние лучи сливового цвета, когда они опускались за горизонт.

Это было любимое время Стефани в течение дня, и это было время, когда я приходил на ее могилу.

Сумерки.

То самое небо, где я смотрел, как она танцует в угасающем свете, и когда я без сомнения знал, что люблю ее, я бы обменял свою жизнь на ее, и ничто не помешало бы мне сделать ее своей. Ночь, когда возможность будущего казалась такой многообещающей, и малейшее прикосновение ее пальцев к моим собственным расцветали надеждой в моем сердце. У нас был наш первый поцелуй при похожих звездах, и когда ее голова покоилась на моем плече, я никогда не чувствовал себя более завершенным.

В тот вечер мы ели мороженое в рожке, и я слизнул сливочную каплю с уголка ее сладкого рта. Я молча посвятил ей свою душу, отдав свое сердце, потому что никакая другая девушка никогда не значила для меня так много, как моя прелестная участница конкурса.

Глядя на ее могилу, я выдохнул, кивнув головой один раз, прежде чем развернуться на каблуках и направиться обратно к своему байку. Двигатель заурчал, когда я выехал с кладбища и покатил по дороге, думая только об одном пункте назначения.

Мое внимание было сосредоточено на чем-то одном. Я не обращал внимания ни на достопримечательности, ни на тихие дороги, ни на прохладный ветерок, который шептал по моей коже, умоляя меня развернуться и выбрать другой путь.

Это было невозможно.

Когда была убита Стефани, мой выбор был сделан.

Единственное, что осталось, это ярость. Она заглушала боль. Скорбь. Чувство вины.

Пламя моей зажигалки затрепетало на беззаботном ветру, когда я закурил и остановился в пункте назначения, вдыхая никотин в легкие, и мои губы растянулись в мимолетной улыбке.

Оправдание. Месть. Око за око.

Ни одно из этих слов не шло ни в какое сравнение.

Сегодня я не был правосудием или местью.

Я был смертью. И пощады не будет.

Если бы мой клуб знал о моих планах и о той безжалостной жестокости, с которой я их осуществлю, никто бы не выпустил меня за ворота комплекса. Войны начались из-за того дерьма линчевателя, которым я займусь сегодня вечером, но мне было похуй. Пусть каждый мудак, который думает, что сможет сразиться со мной, попробует. Я был не просто мальчиком-калекой, которому было что терять. Теперь я был высокомерным, мстительным ублюдком, которого ни черта не сдерживает.

Некоторым людям будет трудно это понять.

Нужен особый тип личности, чтобы по-настоящему придерживаться принципа "на все насрать" и "ничего не сдерживать". Для меня это было вызвано потерей Стефани, но, если честно, это не было основной причиной. Я родился другим. Я не был нормальным, и я знал это с юных лет.

Когда я впервые увидел тени, услышал шепот, я понял, что моя жизненная цель была изначально испорчена. Что за ребенок-психопат разговаривает с тьмой и ему это нравится? Кто решит подружиться с кошмарами из шкафа и из-под кровати? Всего лишь ребенок, рожденный из тени. Это было именно то, кем я стал.