– Эй, люди! – закричал Заяц. – Схватите эту девчонку!

– Никто не поможет тебе. Большинство я отправила по твоему приказу на другой конец города, а те, что остались, будут спать до рассвета. Если кто и есть в доме, он вряд ли придёт на твой зов, ведь здесь все ненавидят тебя.

– Что мне помешает отказаться от вынужденной подписи в будущем? – раздумывая над ситуацией, спросил мужчина, больше не пытаясь её схватить.

– Ты не откажешься, – девочка протянула ему свиток и банку с чернилами. Заяц задумчиво смотрел на неё какое-то время, но, всё же открыв крышку, смочил палец и приложил его к подчёркнутому линией своему имени в конце. Сандра протянула руку, но Колстрейд прорычал: – Сначала зелье.

Девушка прокатила по столешнице баночку с эликсиром и Заяц, по-прежнему держа свиток, откупорил его зубами, выпив содержимое. Он стоял, возвышаясь над девчонкой, недобро глядя на неё, а потом изрёк злорадно, потрясая свитком над головой:

– Ничего ты не получишь. Утром я лично отведу тебя к Готварду вместе с этим. Даже Пауку я не позволял так вести себя со мной. Будь уверена, бургомистр уничтожит тебя, сотрёт в порошок. Восстав из мёртвых, ты сыграла с собой злую шутку – для всех ты мертва и больше нет надобности, держать тебя в подземелье.

– Нет, не уничтожит, – последние слова давались гиганту с трудом. Казалось, свиток стал необычайно тяжёл, и рука его безвольно упала на стол. – Каждое из снадобий – что было на игле днём и то, что ты только что выпил – не смертельны по отдельности, но смешавшись в твоём чреве, превратились в смертельный яд. Ты умираешь, Заяц и поверь, никто не будет печалиться по этому поводу, хотя и радости я тоже не испытываю, отомстив смертью за смерть Паука.

Оцепенев Колстрейд стоял, вцепившись руками в край стола. Изо рта его пошла пена, зрачки расширились, как бывает от чудовищной боли, а потом покрылись пеленой смерти. Сандра подняла с пола свиток; отпечаток большого пальца был виден отчётливо, хотя и оказался смазан в нижней своей части. Обернувшись, девочка увидела хмуро глядевших на неё и с ужасом на Колстрейда Майнеров и простых попрошаек, облегчение в их глаз боролось с ужасом неопределённости, ожидавшей их теперь. Некоторых она узнала, как и они её, но большинство оказалось ей не знакомо.

– Вы свободны, – сказала им девочка. – Я освободила вас от власти этого мерзкого человека. Отныне вы можете жить, как хотите; ник-то не будет заставлять вас делать то, чего вы не желаете.

Сандра сделала шаг им навстречу, и собравшаяся толпа расступилась, пропуская её сквозь себя, словно опасаясь, участи своего предводителя. Она читала в их взглядах враждебность и не понимала причины, словно это она, а не Колстрейд угнетала их, жестоко наказывая за малейшую провинность.

– Я не знаю, как ты это сделала, восстав из мёртвых – до сих пор это не удавалось никому, – сказал ей Вентор, Майнер примерно одного с Пауком возраста, бывший Майнером при лорде Кларке, оставшийся им и при Колстрейде. – И теперь никто не знает, не придёшь ли ты в следующий раз за ним. Заяц не был ангелом, но был обычным человеком из плоти крови, ты же умерев, явилась в этот мир снова. Не стоит удивляться, что люди боятся тебя.

– А тебе не стоит говорить за всех, – начиная злиться, заявила девушка. – Помимо своей обычности, он был тираном, и я освободила вас от его ига. Вы свободны, вы теперь свободны!

– Свобода это наличие выбора, а какой теперь выбор у нас? – заметила одна из попрошаек, дородная матрона, знакомая ей, когда она была Блохой. – Куда нам теперь идти? Мир, созданный Пауком и унаследованный Зайцем, был жесток, но это был наш мир, где у каждого было своё место. А теперь ты разрушила его. И что нас всех ждёт? У Зайца был договор с бургомистром, заключённый на крови милорда, и даже если кто-то теперь встанет на его место, вряд ли новые условия будут менее кабальными.

– Но ведь вы свободны! – растерянно повторила Сандра, так и не вспомнив её имени. – Вы можете идти теперь куда захотите.

– Ты меня не услышала, – качая седой головой скорбно ответила ей женщина и, развернувшись пошла прочь. Остальные последовали за ней, недобро оглядываясь на Блоху.

– Ребекка права, – произнёс Вентор, пытаясь оторвать от стола скованные смертью руки Колстрейда. Кто-то должен занять его место, но до этого здоровяка нужно похоронить. – Прежде чем разрушать этот мир, следовало что-то дать людям взамен, кроме возможности сдохнуть от голода по собственному желанию.

***

Резиденция Элайи Готварда представляла собой почти квадратную башню, на нижнем этаже которой бургомистр вёл дела, а на верхнем жил с семейством. Под зданием имелся обширный подвал, в котором слуги держали запасы провизии на случай долгой осады или голода, здесь хранилась городская казна, и оттого дом Готварда был едва ли не самым охраняемым местом в Роузвиле.

Следующим ходом разыгрываемой леди Кларк партии было посещение бургомистра и, узнав его обычный распорядок дня, Ансара наведалась к нему ближе к обеду, остановившись на одну ночь в постоялом дворе. Лорд Готвард принял её с плохо скрытым удивлением – у них не было общих знакомых, и он понятия не имел, по какому делу его навестила женщина с весьма сомнительной репутацией.

– Рад Вас приветствовать в своём доме, миледи, хотя и теряюсь в догадках по поводу визита. Вы насчёт усадьбы своего мужа? – начал Илайя после несколько затянувшейся паузы, положив на стол руки со сцепленными в замок пальцами.

– Бывшего мужа. Я не претендую на эти развалины, это дела давно минувших дней и у меня нет ни права, ни желания заниматься этим. Я к Вам по другому поводу. Не знаю в курсе ли Вы, но у нас с Анзором была дочь. С десяти лет она жила со мной, потом вернулась к отцу, здесь попала в дурную историю, оказалась в вашей тюрьме и там умерла.

– У меня нет своей тюрьмы миледи, – откинувшись на спинку стула, заметил бургомистр, словно стараясь держать дистанцию между собой и женщиной, цели визита которой всё ещё не понимал. – Я лишь поддерживаю здесь установленный королём закон, и нет разницы, кто его нарушает, молодой человек, старик или ребёнок. Она украла медальон с груди принца, а потом пыталась его шантажировать. Только за это её следовало казнить, но в виду юных лет, казнь заменили заточением в крепости и заметьте, относились к ней гораздо мягче, чем к другим преступникам. Её убил не я, а болезнь, занесённая кем-то, что съела её за неделю. Она умерла, я лично присутствовал на погребении тела, и поверьте, слухи о том, что девочка может быть жива, не более чем слухи. Хотя это и прискорбно мне говорить; поверьте, я не желал ей смерти.

– Да конечно, как можно винить молнию в пожаре или зиму в лютой стуже, – ответила Ансара, утирая шёлковым платком выступившие в уголках глаз слезы. – Я не виню Вас, но насколько знаю, у дочери был договор с принцем и в память о ней хочу, чтобы Вы подтвердили его, поставив подпись по этим.

Женщина протянула бургомистру пергаменный свиток и тот, развернув, удивлённо прочёл описанные в мельчайших деталях события:

– Однако, – произнёс он, пытливо глядя на собеседницу. – Не знаю, что Вы задумали, но я не буду в этом участвовать.

– Отчего же? Я не прошу Вас лгать или упаси Боже, плести заговор против короны, мне нужна лишь подпись под тем, что случилось на Ваших глазах и чему Вы были непосредственный участник и свидетель. Чего Вы хотите за свою помощь? Серебра, земель, титулов, положения в обществе? Всё это будет вашим, когда моя дочь станет королевой Добробрана…

– Нет миледи, – поднимаясь со стула, гневно перебил бургомистр, показывая, что время аудиенции вышло. – Ваша так называемая дочь мертва. Опустим то, каким способом она вынудила принца на клятву – повторюсь, уже за одно это она достойна смерти! А это значит, Вы хотите с моей помощью выдать за неё другую. Не думая о несчастных девицах, Вы преследуете собственные низкие интересы – я наслышан о Вас и ничего, ничего общего с Вами иметь, не хочу и не буду. Что бы вы мне за это не сулили и поверьте, нет такой цены! Прошу покинуть мой дом, в противном случае Вас вышвырнут отсюда силой!