— Ещё и женатых среди вас мало, — хихикнула Изабелла, между делом деловито так прикидывая уровень фигуристости, грациозности и красоты лиц индеанок народа таино. Не с практической целью, кстати, ибо бисексуальностью вроде не отличалась. Ну или я за долгое время нашего знакомства этого так и не приметил. — Пока мало. Знаю я вас, дамских угодников! Когда местные наш язык выучат, много чего произойти может.

— Они уже хорошо учат. Стараются, — процедил байлиф. — Скоро будут болтать как римские торговки или продажные девки. Это обычные. А если родня касиков и их приближённых, тут сложнее. Те своих дочерей и прочих родственниц сперва прятали, а потом, поняв, что мы им не угроза, силой не утащим, резко изменились. То в крепости напроситься, то к себе зазвать. И эти… показывают себя со всех сторон. Одежды мало, украшений много. По нашему хорошо говорят и даже с претензиями на благородство. Ясно, куда именно метят.

Поневоле улыбаюсь. Удивляться тут нечему, а вот принять услышанное как хороший и перспективный фактор однозначно стоит. В Новом Свете по известному мне ходу дела конкистадоры в большинстве своём переженились на индеанках. Командиры на родственницах касиков и остатках ацтекско-инко-майянской знати. Остальным достались девицы попроще, но ничуть не менее красивые. Из этого сплава и получились так называемые латиносы — единственная, пожалуй, удачная помесь, принявшая все положительные качества европейцев, но и самобытность кой-какую сохранившая. Уж это за всю свою ТУ жизнь я видел многократно, раз за разом убеждаясь в реалистичности и правдивости подобных утверждений. Опыт-с, знаете ли.

Как будет здесь? Плюс-минус статистическая погрешность, а по существу то же самое. Сомнений практически ноль. То, что я вижу сейчас, рядом со стенами и внутри оных в одной отдельно взятой крепости целиком и полностью подтверждает теорию. Практически подтверждает. Мешать этому точно в мои планы не входит, ибо к чему ломать то, что прекрасно сработало там? Во-от, то-то и оно.

Меж тем осталось по ходу дела выяснить последний важный вопрос из первоочередных.

— Воины империи Теночк, что с ними? После случившегося на Кубе, как я понял, они заметно притихли, ограничиваясь лишь малыми и редкими вылазками в различных местах. Но может за время нашего плавания что-то изменилось?

— Ничего, магистр.

— Абсолютно ничего, — подтвердил слова сенешаля фон Крайге. — Или готовятся к сильному удару, или затаились, выжидая какого-то события. Даже испанцев почти не беспокоят, а нас… Мы дальше их основных владений. Может быть, просто не видят смысла нападать, имея другие цели.

Всё страньше и страньше, как говаривала одна девочка, падая в глубокую кроличью нору, ведущую в совершенно безумный мир. Ну да мы тут не инкарнации Алисы, у нас и голова на плечах есть, и пользоваться ей умеем. Не нападают лишь в двух случаях: не могут либо не хотят. Что воины науа могут проникать с материка на острова на своих плавсредствах, накапливаться там, пользуясь частичной поддержкой местных, после чего бить по уязвимым местам — это они наглядно доказали. Однако серьёзных ударов нет, имеются лишь лёгкие, ни на что по большому счёту не влияющие покусывания. Выходит, что пока не хотят переходить к активным действиям.

Причины? О них однозначно стоит задуматься. И хуже всего, если они таким образом либо усыпляют бдительность, либо бездействием провоцируют на ответный удар по своим землям. Обороняющимся и без того в какой-то мере легче, а уж если атакующий не до конца продумывает собственные действия… Нет, встреча с Христофором Колумбом должна будет состояться в самые сжатые сроки. Выждать некоторое время тут, на Пуэрто-Рико, как следует «врасти» в атмосферу Нового Света и лишь потом перейти к полноценным активным действиям явно не получится. Ай, не впервой, справимся. Именно справимся, ведь рядом со мной в этот раз та, кто привык понимать даже не с полуслова, а с полувзгляда.

Интерлюдия

1503 г, декабрь, Рим.

— Убежал в Новый Свет, а нас тут оставил! — возмущалась от всей души королева Сербии и временная наместница Империи Лукреция Борджиа, обращаясь прежде всего к одной из двух слушательниц. — Вторая была слишком уж миролюбива и мягка характером. — Новые земли, приключения, только под важные дела масками прикрытые, как в греческом, том ещё, античном театре. И как умело разум всем затуманил! Мне, вам, девочки, моему отцу. Про его друзей и сподвижников молчу, те и сами бы рады туда, но понимали, что многих не возьмёт.

— Но он же взял с собой одну из семьи…

— Гр-р!

Не злобное, но предупреждающее рычание сербской королевы заставило мирную и по природе своей неконфликтную Хуану вжаться поглубже в кресло и скрыться за веером. Так оно безопаснее казалось. Хоть урождённая Трастмара за минувшие годы и стала воспринимать Лукрецию как часть семьи, но иногда она, как и прочие Борлджиа и их самые-самые приближённые, её немного пугали. Не в том смысле, что она боялась за себя, тут никаких угроз и представить было нельзя. Просто… Яркие эмоции у членов этого рода то и дело приводили к тому, что мир вокруг в очередной раз менялся — иногда еле-еле заметно, а порой перемены являлись очевидными для всех, имеющих разум повыше базарного нищего.

— Не рычи, дорогая, меня это очень привлекает, а время не то. Вот потом, ближе к ночи, — мечтательно прищурилась Бьянка, не восседавшая, а скорее возлежавшая на помеси кресла и кровати.

Не так давно сломанная и до конца не восстановившаяся нога требовала покоя, потому вместо прогулок, конных или пеших, три дамы собрались в одной из исключительно дамских комнат замка Святого Ангела. Были там и такие, поскольку что Чезаре Борджиа. что его отец понимали — своим прекрасным половинам и просто близким и родным женщинам надо оставлять личное пространство, куда мужскому роду племени ходу либо совсем нет, либо редко и по особым случаям/приглашениям. Для собственного душевного здоровья полезно.

Хуана уже почти не краснела при подобных упоминаниях. За годы, как оказалось, привыкнуть можно ко многому. В том числе и к необычным отношениям среди женщин, которые в Риме ну совсем, как оказалось, не порицались и греховными не считались. То есть о них просто не говорили из официальных уст Святого Престола. Но все и без того знали — любителям мужских задниц в Вечном Городе да и вообще в империи делать однозначно нечего, в то время как ценительницы прекрасного… Допустимая и понимаемая слабость, только и всего.

Впрочем, сейчас императрицу больше беспокоило то, что ставшая неотделимой от семьи Бьянка пребывала в весьма раздражённом состоянии. Всё из-за случившегося перелома ноги во время падения с лошади. Именно это несчастье и не позволило ей оказаться там, где как она считала, ей самое место — рядом с Чезаре, охранять которого и вообще всяческим образом помогать поклялась если не с первого дня знакомства, то уж точно после того, как между ними не осталось никаких тайн.Ведь если Лукреция просто беспокоилась за любимого брата, то Бьянка ощущала, что подвела того по собственной если не вине, но неосторожности. Боролась с подобными мыслями, конечно, но не всегда успешно. Но пока…. отвлеклась на эмоциональную вспышку сербской королевы.

— Ещё и «особо тайные» бумажки свои оставил, — продолжала возмущаться Лукреция,размахивая запечатанным конвертом. — Это только один, а их с десяток. Даже перечислил, при каком случае это можно вскрыть и кто вообще может быть допущен к тому, чтоб увидеть написанное. Там имён меньше, чем пальцев на руке!

— Наши точно есть.

Лукреция кивнула, соглашаясь с любовницей. Кто, если не они? То-то и оно, что, помимо тут присутствующих, имелись имена лишь отца, Мигеля и… и всё. Разве что приписка, звучащая так: «Дети ещё слишком малы, им в их нежном возрасте ничего толком не понять, а потому не стоит смущать их пока до конца не окрепший разум». А ещё…

— Оставил тут, словно завещание. Мне из-за этого не по себе становится, — запал Лукреции сменился тревогой. — Раньше он никогда так не делал, даже когда я знала. что будет в очередной опасной битве участвовать. Командовать то есть. Ты же с ним везде была, Бьянка, вот и скажи что-нибудь!