— Он не опасается умереть. Больше обычного не опасается, — поправила себя та, заодно поправив и положение вроде как сросшейся, но ещё доставляющей немалое беспокойство ноги. — Там нечто особенное, что не должно пропасть ни при каком условии. Ты про приписку на обратной стороне не забыла? Я помню, могу наизусть произнести.
Лукреция тоже помнила. Конверт, которым она размахивала, был единственным из оставленного и запечатанного, который разрешалось выносить из особой, предельно хорошо защищённой комнаты, охраняемой сменяющими друг друга отборными головорезами её брата. Давших клятву стеречь, а потому готовых это делать, несмотря ни на что и ни на кого. В частности, выносить остальные запечатанные документы запрещалось, да и вообще вскрыть их можно было по прошествии определённого времени и лишь в присутствии более половины тех, кто вообще имел на это право.
Замысловато, слишком усложненно? Так могли сказать многие, но точно не Лукреция с Бьянкой, которые успели понять, как именно привык жить и мыслить близкий им человек. В конце концов, именно такой образ мыслей и помог роду Борджиа взлететь на самый высокий пик и при этом не мимолётно, а намереваясь оставаться в таком положении не годы даже, а минимум десятки лет.
— Он. Меня. Заставил слишком сильно волноваться! — отчеканила наместница, сейчас формально управляющая империей. — И я ему сейчас стр-рашно отомщу! Возьму и аккуратно вскрою этот конверт. Так, чтобы печать не ломать. Нужен только кипящий сосуд и очень острое лезвие, чтобы сперва размягчить сургуч, а потом…
— Знаем-знаем, — улыбнулась Бьянка. — Чезаре сам тебя этому учил, как и многому другому. И вряд ли сомневался, что любопытство довольно скоро приведёт именно к этому.
— То есть… Ты не против? — опешила Лукреция.
— Я принимаю неизбежное, — и тут же сменив тон, Бьянка добавило. — А ещё мне тоже интересно, что там написал этот несносный Чезаре, заставляющий переживать о нём всех нас троих. Давай-давай, приказывай, пусть приносят всё нужное!
Прислуга в замке Святого Ангела была почти идеальная. Появлялись быстро, без разрешения не говорили, помимо необходимости, да и отточенные умения, подобающие именно слугам, присутствовали. А как иначе? Отбирались то из множества претендентов и претенденток. Близ верхушки империи, помимо щедрого жалования, можно было надеяться и на случайные, но от того не менее значимые милости.
Впрочем, принесли только жаровню и несколько сосудов с водой, из которых Лукреция намеревалась выбрать наиболее подходящий. Что до острого лезвия… Тут можно было только улыбнуться. Что при ней, что при Бьянке, что в собственно комнате, где находились все три дамы, клинков хватало. Разве что Хуана имела при себе лишь один короткий кинжал, более похожий на произведение искусства, чем на оружие, да и то по просьбе мужа. Дескать, негоже прекрасным девушкам не иметь при себе хоть чего-то, с помощью чего можно защитить собственную красоту. Ведь случаются ситуации, когда защитников может и не оказаться рядом, пусть и по самым уважительным причинам. Так что, порой печально вздыхая, императрица и носила при себе то кинжал, то маленький, похожий на игрушку пистолет. Но кинжал всё же чаше, поскольку не опасалась, что тот внезапно выстрелит. А объяснить испанке из Дома Трастамара. что творения великого механика Леонардо да Винчи просто так, без пожелания владельца, не стреляют… Женское упрямство, оно и коронованным особам не чуждо. Скорее напротив, у них оно порой сильнее прочих проявляется.
Совсем немного времени прошло, и вот размягчённые паром сургучные печати аккуратно срезаются бритвенно острым лезвием. Одним из тех, которые носила с собой Лукреция, окончательно в этом уподобившись своей возлюбленной, у которой, если хорошенько поискать, с десяток ножей и кинжалов можно было найти спрятанными в одежде. Это помимо явного и видного всем оружия.
— Вот ты какое, тайное послание, — бормотала Лукреция, доставая исписанный знакомым почерком лист. Сейчас я… Чезаре!
Возмущённый возглас, искренний и идущий от самого сердца. Совсем скоро он стал понятен и Бьянке с Хуаной, поскольку первые же сроки были написанные особо крупно и специально подчёркнуты:
«Лукреция, я так и знал, что у тебя не хватит терпения! Поэтому сейчас ты прочитаешь только малую часть. Ты и, я уверен, моя прелестная жена Хуана и дорогая подруга Бьянка. Ели же я вдруг окажусь неправ — после возвращения готов на выбор исполнить три любых — в меру разумного — твоих просьбы. Но ведь этого уже не случится, да?»
— Он опять доказал, что знает тебя, нас и нас всех, получше, чем мы сами о себе мним, — без тени разочарования или смущения произнесла Бьянка. — А раз так, то читай полностью. У меня голос не такой хороший, а Хуана может засмущаться и начать шептать посреди чтения. Потому только ты.
— Я не шепчу, — потупила глаза императрица. Только если… он пишет то, о чём открыто нельзя. Что только между двумя. А он…
— Ты его знаешь, любишь и уже привыкла. Как и все мы, — сказала, как отрезала воительница. — Читай, Лу.
Вот сестра Чезаре и начала читать: внятно, с интонациями, тем более брата своего знала очень хорошо. Можно было не волноваться, что написанное и прочитанное будут отличаться в оттенках смысла. Но вот содержание, оно даже не удивляло, а по-настоящему потрясало. И относиться как к шутке никак не получалось — не тот был случай, чтобы Чезаре Борджиа вздумал шутить над теми, кого считал близкими людьми.
«…все равно вернусь, так что желающие моей смерти пусть лучше сами зарежутся или застрелятся, на их собственный выбор. Я самую малость опасаюсь неожиданностей другого рода, из-за которых моё возвращение — а может как моё, так и Изабеллы — окажется очень затруднительным. Наверняка уже раздразнил ваше любопытство, но несколько успокоил тревогу. Всё-всё, не буду тянуть и открою главный секрет — именно в Новом Свете и именно на землях империи Теночк находится нечто очень важное, по значимости способное превзойти Копьё Лонгина, Святой Грааль и прочие артефакты вместе взятые. И далеко не факт, что эту ценность можно потрогать руками. Я сейчас говорю о знаниях. Тех, которые помогут подтвердить — полностью или частично, об опровержении и речи нет — важнейшее открытие. Помните ту самую карту, найденную в архивах бывшей столицы османской империи?»
— Помним, — кивнула Бьянка, словно отвечая невидимому собеседнику. — Полезной оказалась и очень. На ней, как сразу Чезаре сказал, изображён весь наш мир, а не только известные части. Многое подтвердилось, теперь к ней и вначале сомневавшиеся серьёзно относятся.
— Мой дорогой супруг умеет чувствовать важное и применять на пользу семье, — сияя от гордости, подметила Хуана. — Но больше. кроме этой карты, он ничего не находил. Иначе сказал бы. Он никогда не скрывает от семьи.
— Вот и сейчас не скрыл, но в своей манере.
Хоть Лукреция и нахмурилась, давая волю мыслям и чувствам, но вновь вернулась к тексту письма.
«В знании — великая сила. А уж в том, которое позволяет прикоснуться к тому, что такое душа и как именно происходит её переход из одного мира в другой — отдельная ценность. Рай и ад в тех либо иных вариациях, как в христианстве, исламе, иных верованиях. Реинкарнация у буддистов, чьё учение известно не так, чтобы сильно. но отзвуки его доходили, даже из них многое почерпнуть удалось. Но кто может привести доказательства, что побывал в другом мире, а потом оказался в этом? Не берём разного рода безумцев, которых предостаточно, но веры которым лично у меня ноль. У вас, надеюсь, тоже».
— Такой человек, как мой муж, не мог не настаивать на глубокой реформе Святого Престола, а значит и всей Церкви, — вздохнула Хуана. — Для него ни один святой отец не есть светоч и учитель, которого слушают и верят, не задавая вопросов.
— Бездоказательная вера — это не про нашего Чезаре, — усмехнулась Бьянка, вспоминая весь период своего с ним знакомства. Ага, начиная с захудалой траттории и заканчивая днём, когда её лучший друг зашёл попрощаться перед плаванием в Новый Свет, пожелать здоровья, а заодно пожалеть, что на сей раз вместе совершить очередное безумство ну никак не получится. — Но парадокс в том, что его вера глубока настолько, что некоторых священников в дрожь бросает. Только она совсем иная, основанная на понимании, знании, а не на чужих словах. Я не раз задавала себе вопрос, что он видел, до чего докопался, изучая… разное?
