Юноша дожевал последний сухарь и прислушался к реке. Дождь перестал, а вот Элэ, как и прежде, лепетала о чём-то, безмятежно перешёптываясь с камнями.

– То есть мы взаправду связаны неким волшебством? – спросил Тар.

– Пока один из нас не умрёт… – подтвердил светляк.

– Прости меня, Зазур, – в глазах юноши читалось отчаянье, граничившее с яростью. – Я постараюсь это исправить.

– Без магии не получится, а в тебе её мало: жалкая искорка, от которой пламени не разжечь.

– Я смогу, – Тар заскрипел зубами и сжал кулаки. – Научи меня, и я найду способ, как тебя освободить. Клянусь. Вот тебе моё слово.

– Много ли стоит слово человека?.. – фыркнул светляк.

– Это всё, что у меня есть! – отозвался юноша.

– Ладно… – невесело протянул Зазур. – Но если обманешь, считай, обрёк себя на вечные муки.

– Согласен.

Так и остались они на том корне до утра. Тар рассказывал Зазуру свою историю, а светляк больше слушал и загадочно шелестел огнём. Каждый понемногу привыкал к тому, что теперь не один. А когда совсем рассвело, они пошли вдоль реки, на север. Для Зазура, облетавшего любые препятствия по воздуху, путь был приятным и лёгким, а вот Тару иногда приходилось тяжко. Сейчас он отчётливо понимал, что поднимается в гору: пороги Элэ становились всё круче и скалистее, а чудовищные деревья сменялись обычными елями, соснами и лиственницами, и всюду теперь был свет. Временами юноше приходилось пробираться через валежник и лезть по камням, цепляясь руками за траву или кусты, но это ему даже нравилось.

Однако в полдень Тар изрядно устал и проголодался. Солнце палило нещадно, чему заметно радовался Зазур, кружась и ликуя в обжигающих потоках; но вот спутник его изнемогал от жары и бесконечной жажды. Отыскав более-менее спокойную заводь, Тар спустился к берегу, умылся бодряще ледяной водой и как-то испытующе посмотрел на светляка.

– Зазур, скажи, а ты женщина или мужчина?

Светляк явно оторопел, застыв в воздухе и вспыхнув невиданным ранее фиолетовым огнём.

– Ни то, ни другое… – осторожно ответил Зазур. – А зачем тебе такое знать?

– Я бы хотел помыться и постирать вещи, – краснея, ответил Тар.

– И-и-и?..

– И у вальстийцев не принято… – юноша запнулся. – Не принято, чтобы мужчины и женщины видели друг друга голыми.

Светляк прыснул искрами и зазвенел так, будто задыхался от смеха. Успокоившись, он трижды облетел юношу и сказал:

– Главная задача светляков заключается в том, чтобы созерцать жизнь и поддерживать её в равновесии. Вот уже три сотни лет я наблюдаю за зверями и птицами, за мельчайшими букашками, что неустанно копошатся в траве. Поверь, люди отличаются от животных лишь тем, что умеют говорить и ходить на двух лапах. Мне всё равно: голый ты или обёрнутый в тряпки.

Тар согласно кивнул, скинул липкую от пота одежду и ловко нырнул в бирюзовый омут, точно ондатра или выдра какая-нибудь. Вода зашипела и пошла кругами. Юноша немного поплавал, а потом вылез на берег совершенно нагой и совершенно счастливый. Тар вырыл у заводи небольшую яму в глинистой почве, залил её водой, скинул туда рубашку, штаны и стал по ним топтаться. Зазуру это быстро наскучило, поэтому он отлетел в сторону, чтобы полюбоваться сиреневым цветком, что одиноко рос в тени невысокой рябины. Тем временем Тар прополоскал одежду в реке, хорошенько отжал и разложил сушиться на камнях. Усевшись рядом, он ждал и смотрел на Элэ, заворожённый её бурлящим потоком.

Когда юноша оделся и готов уже был двинуться дальше, Зазур подлетел вплотную к его лицу, как бы заглядывая прямо в глаза, и спросил:

– Готов к первому уроку?

– Да, – напряжённо ответил Тар.

– Тогда следуй за мной.

Огонёк привёл юношу к молодому деревцу с тонкими серо-коричневыми ветками и ярко-зелёной листвой, в которой дремал затаившийся свет.

– Красивая рябина, – подметил Тар, – осенью будут ягоды.

– Верно, – согласился Зазур, – но что с ней не так?

Юноша указал пальцем на сломанную ветвь.

– Хорошо, очень хорошо… А теперь вылечи её!

– Но как? Я же никогда не пользовался магией нарочно.

– В первый раз я помогу, – Зазур фыркнул и заискрился, – а ты действуй, как подскажет нутро.

– Ладно, попробую.

Светляк коснулся груди Тара, отчего у того по телу разлилась пьянящая лёгкость. Ему виделось, будто весь он, от макушки до пят, охвачен жидким разноцветным огнём. Тар посмотрел на руки, и они загорелись особенно ярко.

– Что это? Что происходит? – спросил юноша, не узнавая собственный голос.

– Я дал тебе Оа, – ответил Зазур. – По твоим венам сейчас течёт чистейшая магия. Направь её – используй, чтобы исцелить дерево.

«Исцелить значит «сделать целым»…» – подумал Тар, и тут ему вспомнилось, как прошлой осенью в кладке очага появились трещины. Омма и Таллила, разумеется, перепугались, но Вэлло сказал: «Не страшно – замажем глиной». Так они и поступили, а потом разожгли огонь, и всё стало как раньше.

Тар аккуратно выправил ветку, представил, что в руках у него та самая глина, и тщательно обмазал ею надломленное место. Раздался хруст. Пламя исчезло. Сильно закружилась голова, и Тар ощутил неестественную усталость.

– А ты молодец! – торжествующе прозвенел Зазур. – Грубо, неумело, но действенно.

Ветвь была цела, а вот Тар – опустошён, но рад, что всё-таки получилось. Светляк снова коснулся груди, и слабость прошла: голова больше не кружилась.

– Впредь столь щедрого подарка не жди, – деловито заявил светляк. – Оа нужно заслужить.

Тар шепнул рябине те же слова, что обычно шептала растениям Олаи, и поклонился Зазуру.

– Нам пора двигаться дальше, – сказал юноша и побрёл на север, – но пока мы идём, нам ведь никто не запрещает говорить. Расскажи мне об Оа. – Тар открыл бурдюк и сделал два коротких глотка. – Я видел жидкое пламя… Это его я должен заслужить?

– И да, и нет… – уклончиво ответил светляк и некоторое время летел в тишине, размышляя, видимо, над чем-то важным. – Оа пронизывает весь Эос. Она в небесах и в земле, в горах и лесах, в морях, ручьях и озёрах. Ты вдыхаешь Оа и выдыхаешь Оа. Она связывает души живых существ, объединяет их в Великом Потоке. Она – начало всему и конец, рожденье и смерть.

Тар замедлил шаг, обдумывая ответ Зазура, а потом и вовсе остановился.

– Но если Оа везде, почему я о ней прежде не слышал и не видел её огня?

– Это не каждому дано, – отозвался светляк. – Оа редко наделяет искрой животных, ещё реже – людей. Ты можешь быть частью Великого Потока, но если не обладаешь искрой, то и духовной связью с Оа не обладаешь тоже.

Тар почесал загорелый нос, хмыкнул, удивившись собственным мыслям, и спросил:

– А причём здесь тогда Забытое Наречие? Я ведь только что колдовал и его не использовал.

– Для одних чар нужны слова, для других нет. – Зазур зажёгся синим. – В эти дебри пока не лезь! Как по мне, лучше спросил бы, почему магия отнимает силы. Ты ведь ощутил её иссушающее прикосновение, правда?

Тар невольно поморщился. Светляк продолжил:

– Оа щедрая и воистину всемогущая, но мы с тобой – лишь крохотные её частички. Поэтому черпать из Оа магию – всё равно, что пытаться выпить реку залпом. Того и гляди, брюхо порвётся. – Зазур зашелестел искрами. – Но если, скажем, пить по чуть-чуть из бурдюка, вреда не будет. А теперь представь, что каждый раз, когда ты собираешься зачерпнуть жидкого пламени, тебе приходится мастерить себе новый бурдюк. Долго, мерзко и без живодёрства не обходится, верно?

– Верно, – подтвердил юноша.

– Во-о-от, – ехидно протянул светляк. – Но откуда в таком случае несчастному смертному взять силу для бурдюка?

– Не знаю. – Тар пожал плечами и неуклюже отшутился: – Может, съесть волшебных грибов или ведьминского зелья хлебнуть?

Услышав это, Зазур свирепо заискрился, но затем вспомнил что-то и загорелся привычным белым огнём, обозначавшим спокойствие или безразличие.

– Хм… Не уверен насчёт зелий, – проворчал он, – однако в пещерах, к западу отсюда, растут желторотые грибы, что могут накапливать Оа. Но запомни-ка вот что: ни один гриб так просто силу не отдаст. С ними надо уметь договариваться.