— Воздержусь, — хрипловато отозвался Миша. — Ну, кто там дальше?

— Седьмым был Юра Шатунов, — со вздохом призналась Алиса. — Точнее, его песни.

— А восьмым? Мне уже страшно.

— Восьмым был практикант, который два месяца вел у нас уроки математики в предпоследнем классе. У него были такие милые кудряшки и очки.

— Все, — Миша вздохнул, так, что шевельнулись и рука Алисы, и его ладонь сверху. — В таком списке не стыдно быть девятым.

— Я знала, что ты поймешь

Он развернулся и мягко поцеловал ее в губы.

— Я тебя люблю. И целоваться все-таки лучше со мной, чем с Шивой.

— А с Анубисом?

— А вот это вообще лишнее.

— Тебе значит, с моей тату целоваться можно, а мне с твоими — нет?

— Ты не понимаешь, — накрывая ладонью рисунок на женском теле. — Это другое.

Мама Миши позвонила, когда они успели поужинать и теперь пили чай с сочнями. Милосердно позвонила, в общем-то. На час раньше было бы куда как неудобнее. Миша вздохнул — и взял в руки телефон.

— Да, мам. Да. Да. Да. Нет. Нет. Нет! И приезжать не надо! Просто не надо — и все! Мама, я тебе обещаю — мы закроем сезон и сами к вам приедем. Да. Обещаю. Клянусь! Хорошая. Очень хорошая. Зовут Алиса. Да. Да. Мама, я тебя понял!

Алиса смотрела, как Миша привычным движением трет лоб. Разговор, наконец, завершился, и Миша со вздохом положил телефон на стол.

— Мама сердится? — неуверенно спросила Алиса.

— С чего бы ей сердиться? — Миша отхлебнул чаю. — Ее мечта сбылась. Она хочет с тобой познакомиться сейчас и немедленно. Я уговорил подождать родителей до мая.

— Как ты думаешь, Миш… — она неуверенно коснулась пальцами его ладони. — Я ей… им… понравлюсь?

— Конечно, — в голосе Миши не было ни капли сомнения. — Как ты можешь не понравиться? Только мама с чего-то взяла, что ты беременна. Еле переубедил.

Алиса вдруг замерла.

— Ой.

— Что? — Миша не донес чашку до рта. Внимательно посмотрел на Алису — и чашку оставил. — Алис… Ты же мне сказала, что не беременна от меня. Ты же… ты же не могла меня обмануть в таком… вопросе?

— Нет. Я не обманывала, конечно. Я не была беременна, когда мы разговаривали… об этом, — мысли в голове Алисы лихорадочно скакали. — Но теперь…

— Ничего не понимаю, — честно сознался Миша. — Ты же говорила, что пьешь противозачаточные.

— Я их перестала пить! — выпалила Алиса. — Во-первых, в них не было… необходимости. А второе и главное — они очень дорогие, Миш. У меня просто не было денег. Поэтому сейчас… я не знаю… и… — она смотрела на него беспомощно, почти жалобно.

— Так… — вздохнул Миша. Потом приподнялся вместе со стулом — и оказался рядом с Алисой, плечом к плечу. Обнял ее, прижал к себе. — Ну чего теперь… Случилось — так случилось. Мы все равно уже женаты, будет ребенок — значит, будет.

Алиса замерла под его теплой рукой.

— Есть такие таблетки… я слышала… экстренные… для таких случаев…

— Не надо никакими таблетками травиться, — Алису прижали еще сильнее — и она устроила голову Мише на плечо. — Зато, если что, маменьку порадуем. Она прямо очень расстроилась, что ты не беременна.

Алиса счастливо вздохнула, прижимаясь плечом к Мишиному плечу. Удивительное ощущение тепла — и еще того, что ничему плохому теперь нет входа в ее жизнь — постепенно охватывало ее всю.

— Миша… — она положила руку ему на грудь. — Пойдем в постель.

— Мне досталась ненасытная жена, — хмыкнул он — впрочем, безо всякого недовольства.

— Неправда. Очень даже насытная. Сочни должны улечься. Я хочу с тобой обниматься. И шептать тебе на ухо всякие нежности. Потерпишь?

— Спрашиваешь! Знаешь, — он поднялся и протянул Алисе руку. — В женатой жизни определенно есть свои прелести.

Уже совсем поздним вечером, почти ночью, когда Алиса мирно сопела ему в плечо, Мишка по привычке взялся подводить итоги дня. Покрутил на пальце кольцо.

Он никогда не представлял себя женатым. Мишка даже не думала никогда об этой стороне жизни. Он считал, что это — не про него. Ну разве что когда-нибудь потом, очень потом… Ну кто до тридцатилетия думает о том, что с тобой будет в этом самом мифическом «потом»? Вот и Мишка не думал.

А вот сейчас он — ну надо же — женат. Вчера еще не был, а сегодня — уже. Мишка прислушался к себе и понял, что ему дико нравится это ощущение. Мужем быть нравится. Чувствовать себя одной половинкой чего-то целого. Знать, что рядом человек, за которого он отвечает. И который тоже считает, что за него отвечает — Миша это чувствовал очень отчетливо. Что для Алисы он такой же центр новой жизни, как и она для него. Это было так удивительно. И даже странно казалось — как он раньше жил без этого второго центра жизни? Словно столько лет на одной ноге скакал — а теперь вот твердо встал на обе ноги. Есть он. И есть Алиса. И вместе они неразрывно связаны — как две ноги на одном сноуборде. И можно — лететь.

Круто же.

Его вторая половина, его жена — Мишке ужасно нравилось так думать об Алисе — сонно заворочалась под боком, прижалась плотнее, закинула на него ногу. Что-то пробормотала.

— Спи, — он поцеловал ее в мягкие теплые губы.

— Люблю, — не открывая глаз и, кажется, не просыпаясь ответила она.

Итоги дня подведены. И уже проваливаясь в сон, Мишка не забыл своими словами поблагодарить за то, что его счастье в его руках и крепко обнимает его поперек груди.

А он сам больше это счастье из рук не выпустит.

— Алиса, просыпайся!

Она села на постели, протирая глаза. В дверях стояла Миша — в термобелье. Снова повторяется? А, какая разница, что было до. Теперь это ее муж.

Сумасшедший жаворонок!

— Куда так рано? — она не смогла сдержать зевок, а потом раскинула руки и потянулась.

— Я себе выходной послезавтра устроил, — он присел на край кровати. — Тогда и будем валяться в кровати до обеда. А сегодня… Извини, что разбудил. Можешь дома остаться, если хочешь. Но я думала, ты захочешь поехать со мной.

— Конечно, хочу! А куда?

— Поехали на гору, Алис, — Миша притянул ее к себе и обнял за талию. Сегодня она спала в трусиках и Мишиной футболке. — Мне работать надо. А ты… походи. Погуляй. Там в прихожей пакет — я тебе одежды купил подходящей — куртка, штаны, ботинки. В общем, ты там погуляй, присмотрись. Подумай, что тебе нравится и чем бы ты хотела заниматься. — Алисы пытливо заглянула ему в лицо, а Миша твердо добавил: — В горничные я тебя не отпущу. В официантки, наверно, тоже. А в остальном… Ты должна понять, что тебе нравится и чем бы ты хотела тут заниматься, понимаешь?

После паузы Алиса кивнула.

— Хорошо, — она коротко прижалась к его щеке поцелуем и встала с постели. — У меня полчаса есть?

— Даже минут сорок.

— Отлично! — и Алиса, подхватив с кресла полотенце, побежала в ванную. Миша тоскливо проводил взглядом пару стройных девичьих ног.

Никого, блядь, не волнует, что у него медовый месяц!

Миша оставил ее внизу. Поцеловал, два раза напомнил о том, чтобы, если что — звонила, он обязательно возьмет трубку, и что они пересекутся в час дня и где-нибудь пообедают вместе. Алиса на все кивала. И долго смотрела ему вслед. Сколько раз она его провожала вот так взглядом? С каким тоскливым чувством она это делала… А сегодня она провожает взглядом его высокую широкоплечую фигуру, твердо зная, что через несколько часов они встрется. И что это — ее муж.

Час Алиса бродила бесцельно. Она не думала специально, не присматривалась нарочно. Она просто возвращалась домой и впитывала это все — теперь уже как полноправная часть этих гор, этого снега, елей, гостиниц, подъемников. Алиса — часть этого всего. Она обязательно найдет здесь себе место — Алиса в этом не сомневалась.

Или место найдет ее.

Отклонившись от шумных маршрутов, Алиса забрела в тихий уголок курорта, в котором никогда раньше не была. Основные трассы, подъемники, все движение и разнообразие осталось там, за небольшим перелеском высоких темных елей. А вереди, чуть выше по уплотненной ратраком снежной дороге виднелся симпатичный бревенчатый домик.