Угощение было традиционным, домашним – винегрет, селедочка, буженина, соленые огурчики и квашеная капуста, а на горячее – знаменитые мамины вареники с картошкой и луком, на постном масле. Под такое не грех в 11 утра выпить с отцом обжигающей домашней настойки, с золотым отливом оттого, что батя настаивал на перегородках грецких орехов. И расспросы, расспросы под неотрывный пронзительный взгляд мамы то с беспокойным прищуром, а то распахнутый от восторга и восхищения сыном. Как будто не уезжал… Уговорили прилечь после обеда. Спал как сурок. Закончили обильным чаепитием, без алкоголя, с хрустящим маминым печеньем из песочного теста и с вареньем из черной смородины. Такого в Европе не делают. Вот и все… Воскресенье пролетело, а с ним и встреча в родительском доме. Расставание опять надолго. И опять они будут жить одни в тревоге за детей и счастливые оттого, что у них ТАКИЕ дети. К счастью, через пару месяцев из длительной загранкомандировки должна вернуться сестра Тамара с двумя внуками. Ее муж Павел оттрубил три года советником по науке и технике в российском посольстве в Анкаре. Значит, в Женеву можно возвращаться с облегчением… Целуя сына на прощание, мама не плакала. Крепкая женщина! Отец тоже держался, пытался шутить. Молоток!
Вечер воскресенья после визита к родителям был свободен, и Кранцев решил, не откладывая, заняться контактами. Около часа ушло на рытье в оставленной в Москве старой записной книжке с адресами из прошлой жизни. Он выписал несколько имен и подключил к сети новенький комбайн с телефоном и факсом – какие-то номера гудели, но не ответили, а другие оказались просто отключены. Откликнулся один, и не напрасно.
С Олегом Бережным они закончили один курс, но разные факультеты. Артем – международных отношений, а Олег – международного права. Дружили с перерывами, несколько раз вместе с курсом, в феврале, ходили в трудные походы на лыжах. Получив дипломы, разбежались в разные стороны, не виделись и не слышались больше десяти лет. Мужественный голос Бережного не скрывал искренней радости.
– Артемий! Привет, чудило! Вот это сюрприз! Я дома случайно, простудился, лежал несколько дней. Завтра уже выхожу на службу. Неужели ты в Москве? Надо увидеться! Прямо завтра же! Сможешь? Отужинаем в хорошем месте, приглашаю! Пиши адрес и подгребай часа в четыре. У меня гибкий график, а кабаки в Москве принимают в любое время… Горю от нетерпения узреть твою морду! Все подробно расскажешь! И я тоже…
Кранцев записал адрес и не совсем понял, но не переспросил, почему встреча состоится возле резиденции Патриарха РПЦ на Даниловском Валу. Место он хорошо помнил, так как в прежние годы не раз бывал на Даниловском рынке и издалека любовался строениями монастыря на другой стороне площади. Но посетить монастырь так никогда и не собрался… Ждать пришлось меньше суток, и на следующий день он ровно в четыре, все еще недоумевая, топтался у входа в Данилов монастырь. Бережный опоздал на пять минут, извинился, бросился тискать товарища и сразу поволок его внутрь монастырского двора, мимо импозантной резиденции Патриарха, к невысокому современному зданию о трех этажах, приговаривая:
– Как я рад, как же я рад тебя видеть, старичина!
Худой, загорелый, в безупречно кроенном, приталенном, сером костюме и голубой рубашке с серебристым галстуком он смотрелся успешным топ-менеджером. Или плейбоем.
– В замечательные времена живем, брат мой, – приподнято заявил Бережный, входя в подъезд современного здания, – любые чудеса возможны. Мне вот диплом юриста-международника не очень пригодился, ни в МИД, ни в ООН я не попал, но успел переквалифицироваться на гражданское и предпринимательское право. Теперь уже три года пашу в нехилой адвокатской конторе, обслуживаем бизнес. Это здание на территории Патриархата – новенький деловой центр, сдает помещения под офисы, есть залы для переговоров и конференций. И наша контора тоже здесь. Сейчас покажу…
Офис, занимающий половину третьего этажа, действительно стоило посмотреть – совершенно западный вид, разбит на ячейки матовыми стеклянными перегородками, в каждой ячейке – от компьютера и разных телефонов до факса и копировальной машины. Отдельно – зал заседаний и кабинет руководителя.
– Нашего руководителя Клауса Шутцера, – продолжал хвалиться Бережный, – нам сам Бог послал… Австриец, классный мужик, светлая голова, ровный в обращении, знает Россию, жил здесь в юности с отцом-дипломатом. Быстро скумекал, что здесь теперь золотая жила. К нам валом валят деловые люди из-за бугра, которые хотят закрепиться в свободной России…
Закончив осмотр офиса, друзья вернулись к лифту, спустились на первый этаж, где Бережный длинным коридором привел Артема к узорчатым дверям, из-за которых аппетитно пахнуло качественной едой.
– Наша трапезная, – сияя, объявил Олег. – Перекусим, чем бог послал…
Зал, оформленный в классическом стиле русского питейного заведения прошлого века, распирало от аромата вкусной и полезной пищи. Сели, заказали, естественно, царскую уху и осетрину по-монастырски, в горшочке. В Европе такого не поешь. Искристая «Старка» отлично вписалась в меню. Бережный неумолчно продолжал излагать свои взгляды на текущий момент и на жизнь вообще.
– Платят нам на счет в деревянных, а в конверте – долларя, которые я откладываю. Уже набралось энное количество, когда можно подумать о перестройке бабушкиной дачки в капитальный дом. И это в двадцати пяти кэмэ от окружной. Деловая жизнь в Москве бурлит, только успевай ловить момент. Я вот думаю, на кой мне рваться за кордон и что мне там делать, если у меня все будет здесь, родное. Свой язык, свои реалии, свои люди, друзья, подруги… Зачем вкладывать в чужой стране, вживаться в чужой, непонятный мир, где тебя наверняка никто не полюбит. А если захочется пройтись по Елисейским полям или прокатиться по Лазурному берегу – отщипну немного зеленых из конверта и нате вам… на пару недель. А потом домой, к осетрине по-монастырски… Вот только женщину моей судьбы никак не найду… Одни свиристелки или стервозы попадаются, летят на бабло, как мухи на мед… А та самая еще ни разу не встретилась… Но какие мои годы…
Слушая артистический баритон товарища, возбужденного своим же рассказом или встречей с другом студенческих лет, Артем вдруг почувствовал, как его сердчишко екнуло. Действительно, на кой черт из кожи вон лезть, чтобы закрепиться и освоиться в чужой стране, даже в такой благополучной, как Швейцария. Русские нигде и никогда на Западе не будут персона грата, даже при деньгах. Да, но Олегу легко говорить, он с самого начала вписался в контекст новой России, а если у других не случилось такой оказии, приходится брать то, что ближе к рукам, и там, где есть. Например, в Женеве. Каждому свое…
Он сжато изложил товарищу свою ситуацию, и тот отреагировал также бодро. Такой характер. Никогда не пасовать перед трудностями. Преодолевать и идти только вперед.
– Это даже клево, что ты в Женеве! – заявил Бережный. – Заключаем устный договор о партнерстве. Позже подпишем письменный. На первых порах я помогу тебе с контактами в Москве. Организую два-три прямо на этой неделе, чтобы ты мог порадовать своего греческого… или как там его… британского друга. Офис поможем вам найти прямо в этом же здании, но надо спешить с арендой, площади уходят быстро. А ты меня свяжешь со своим адвокатом… итальянцем… и вместе будете на меня выводить швейцов, которые хотят обосноваться в Белокаменной… Интерес обоюдный… По рукам?
Кранцев позавидовал деловой хватке сокурсника и с готовностью пожал его протянутую руку. Сам он такого бизнес-ража не испытывал, но сейчас, после полбутылки «Старки», охотно пошел бы за Бережным в огонь и воду, с реющим стягом в руках… Запив ужин двойным кофе (какой ужас, на ночь!), Олег попросил официанта вызвать своему другу такси и, прощаясь, протянул Артему изящную визитную карточку.
