Я уверен, что нужно было приватизировать все маленькое (парикмахерские, магазинчики, мастерские), а крупную промышленность нужно было сохранить на первом этапе государственной собственности. ВВП в девяностые годы просто рухнул, народ резко обнищал, а цель любых реформ – это рост благосостояния граждан и рост ВВП. Если реформы правильные, ВВП растет, как он рос в начале двухтысячных годов. В результате этих псевдореформ практически полностью была уничтожена промышленность, построенная в СССР. Такой промышленности у нас уже не будет никогда.
Есть еще одна история. Александр Таранцев – очень известный тогда предприниматель, владелец компании «Русское золото» и огромного количества рынков, в том числе Митинского. Он открывал первый салон часов Фрэнка Мюллера. У них не было никакой проектной документации, они прислали мне фотографию салона в Швейцарии и сказали: «Сделай нам такой вот в этом помещении». А у меня был цех – группа элитной мебели. И говорю: «Ребят, надо сделать». Начинают они что-то там делать. Потом звонят: «Вы знаете, перенесли на месяц». Хорошо. У них какие-то другие же заказы есть. Потом звонят опять: «Слушай, еще на месяц перенесли». Ну а ребята, я так понимаю, расслабились. Вдруг звонят, через три дня приезжает Фрэнк Мюллер, все каналы центрального телевидения будут снимать торжественное открытие. Я звоню своим ребятам, и мне говорят: «А у нас ничего не готово». Кошмар! Это было в пятницу вечером, у всех выходные, никого не найти, вплоть до того, что пришлось из рук в руки, по объявлениям собирать людей. Но ничего, к вечеру уже собрали каких-то столяров, плотников, своих замов. Формируем группу, расставляем людей. Одна часть работает в цеху, занимается заготовками, кто-то собирает, кто-то готовит. Другая здесь уже монтирует то, что у них было сделано. Сам с ними вместе трое суток не спал, работал вместе со всеми. Только уже в конце я как инспектор мог позволить дошлифовывать. Но утром остается час до приезда телевидения. Все замы Таранцева смеются: «Да вы не успеете». Я говорю: «Все успеем, не переживайте». И действительно за час все готово, я надеваю костюм, галстук. В общем, все закончилось хорошо. Еще раз, друзья: запомните, аврал – это нормальное рабочее состояние предпринимателя в России.
В 1994 году повторяется история, вдруг вызывает меня к себе теперь уже председатель «Рослеспрома» Мирон Васильевич Тацун, фактически министр лесной промышленности, тогда уже, конечно, не СССР, а Российской Федерации. Поговорили мы с ним о положении дел в отрасли, а потом он говорит: «Андрей Аркадьевич, я вам предлагаю должность заместителя министра». Потом выяснилось, что он опросил десять человек, имеющих отношение к отрасли, узнал, кого бы они могли порекомендовать на эту должность. И девять из них ответили: «Андрей Ковалев». Вот так я стал государственным чиновником. Удостоверение за подписью Виктора Степановича Черномырдина сдавать не стал, сохранил на память. И полтора года полностью, на сто процентов, отдавал себя этой работе. Без ложной скромности скажу, что добился значительных успехов. Я отвечал за иностранные инвестиции, отношения с зарубежными партнерами и мебельную промышленность. Лично участвовал в создании «Росэкспортлеса». Дело в том, что в девяностые как-то «криво» приватизировали «Экспортлес», мы исправили эти недочеты и забрали в государственную собственность зарубежную сеть «Экспортлеса» – это фирмы, которые создавались в двадцатые и тридцатые в Англии, Германии, Франции и других странах. В первый же год существования «Росэкспортлеса» оборот составил более пятисот миллионов долларов. Это был колоссальный труд.
Еще одним своим достижением считаю создание «Роскомплектмебели» – благодаря этому объединению удалось организовать централизованную закупку импортных материалов для мебельного производства по ценам ниже рынка.
Мебельные предприятия раньше получали все импортные материалы по разнарядке от Госснаба СССР. Союз развалился, и они не знали, где покупать лаки, краски, компоненты пенополиуретана, ткани. Я вызвал к себе представителей крупных западных фирм. Договорились о том, что мы выкупаем весь объем и распределяем между предприятиями. Скидку нам дали 15 %. 5 % – на управление, а 10 % – это была льгота для предприятий. И все были довольны.
Ну и, конечно, самое мое большое достижение – подписание соглашения с «ЭКСИМбанком» (банк экспорта и импорта) США на 1,5 миллиарда долларов об инвестициях в лесную промышленность. Почти еженедельно встречался с Михаилом Михайловичем Касьяновым, в то время руководителем департамента Минфина (уже тогда я почувствовал, кстати, что он далеко пойдет), с Виктором Николаевичем Мельниковым, зампредом Центрального банка России, с Владимировым Викторовичем Косовым, первым замминистра экономики РФ. С представителями американского «ЭКСИМбанка» тоже очень плотно общался. Они оказались ценителями искусства, особенно оперы, и я устроил им посещение Большого театра. Причем не просто повел их слушать оперу, а договорился о том, чтобы нас пустили за кулисы, провели по гримеркам, по мастерским, по репетиционным залам. Они были в восторге. Ну а потом привез к себе на дачу, там мама их просто очаровала, пела вместе с ними арии из «Риголетто».
Два раза я тогда съездил в США, было много серьезных переговоров. Тогда я осознал, насколько важен для делового человека английский язык, и до сих пор жалею, что я его не выучил.
На всю жизнь я запомнил поездку во Францию – это было нечто. Я должен был сделать инспекцию нашей фирмы вместе с начальником главного управления Госкомимущества. Мирон Васильевич попросил меня организовать интересную поездку. Он сделал для нас много полезного, и нужно было дать ему возможность хорошо отдохнуть. Приехали с ним в аэропорт «Шереметьево-2», сдали паспорта на стойку. Кстати, ВИП тогда был только один. Начали мы с ним выпивать прямо в ВИПе, идем на паспортный контроль, мой паспорт есть, а его нет. А он, кстати, член Совета директоров «Шереметьево». Как он начал кричать, все перепугались, а оказалось, что его паспорт кто-то взял вместо своего и пошел гулять в дьюти-фри. Вот такой был тогда серьезный контроль))) Короче, недоразумение разрешилось, но в самолете мы еще накатили. Приземлились в Париже и директор нашей фирмы, конечно же, повел нас в ресторан. Еще добавили, и начальник говорит: «Поехали на Пляс Пигаль». Я говорю: «Нет, поехали в гостиницу, завтра нужно работать». Он говорит: «Тогда я поехал один». Думаю, куда я его такого отпущу… Поехали вместе. Он таксисту что-то говорит на французском, тот нас привозит в какой-то жуткий арабский район, забитый девушками легкого поведения кошмарного вида. Я говорю: «Давай лучше на Пляс Пигаль». Приехали мы на Пляс Пигаль, а там совсем нет того, чего он ожидал. Какие-то эротические представления, секс-шопы, и вот идем мы и стоит какая-то старушка… Он с ней поговорил на французском и мне говорит: «Пошли за ней». Идем по какому-то темному кривому переулку (думаю, точно по голове настучат). Заходим в публичный дом, нас встречает барышня лет шестидесяти с толстым слоем румян и пудры (оказывается, настоящие французские проститутки так и выглядят). Он говорит: «Это то, о чем я мечтал всю жизнь!» Тут я делаю силовой захват с удержанием, доставляю его в гостиницу. В общем, три дня мы спокойно поработали, я улетел, а он еще на неделю остался. Месяца через три директор французской фирмы приезжает в Москву на совещание и говорит мне: «Ну, Андрей Аркадьевич, эта неделя без вас была очень серьезной)))».
Помню и поездку в Брюссель на съезд производителей целлюлозно-бумажной продукции. Владельцы комбинатов – это олигархи, оборот тогда был сотни миллионов долларов у каждого. Меня встретил руководитель нашей английский фирмы, очень серьезный специалист. И вот пошли мы, после моего выступления на съезде, с олигархами посидеть в ресторане. А там есть в Брюсселе такая интересная улочка, где сплошь рыбные рестораны. Зашли в ресторан, а вся компания уже отдыхала в этом ресторане днем раньше. Заказали устриц, рыбы, краба… Хозяин ресторана лично открывает бутылку вина, он понимает, что компания серьезная, руководитель нашей английской фирмы берет пробку, нюхает и что-то говорит хозяину. Хозяин тоже нюхает, дальше огромные извинения и в подарок несколько бутылок вина. Определить, что вино испорчено, по запаху пробки может, конечно, только суперпрофессионал. Вот такие у нас в «Росэкспортлесе» и работали)))
