Мастер просиял – всегда приятно получить отличную оценку своего труда, особенно из уст очаровательной молодой блондинки.

– А к нему ребята часто захаживают, – продолжил он. – И ваших лет, и помладше, школьники. И мой Женька тоже бывал не раз. Любит он им истории рассказывать. То есть Историю, которую от нас скрывали столько лет. Вот про эту самую голядь.

– Да, кстати, про эту самую, – Костя достал из кармана сложенный вчетверо тетрадный листок. – Я хотел бы вот это изображение на мече. Утренняя звезда на фоне пламени.

Виктор Иванович надел очки:

– Сделаем. За отдельную плату. В лучшем виде, не извольте сомневаться.

Плата, вопреки уверениям Яновского, оказалась не слишком- то умеренной. И Косте пришлось в очередной раз снять деньги с кредитки, и без того уже наполовину опустошенной: богатырские потехи требуют жертв, в том числе финансовых. Скоро у неоднократного победителя поединков должен был появиться новый меч. А там, глядишь, и новая кольчуга. Старая, где вместо классических колец (от них и название доспеха пошло) бренчали рыбацкие блесны, не очень-то устраивала парня – он любил аутентичность.

Из-за нагромождения витых подсвечников, абстрактных скульптур, решеток для окон и калиток для оград неслышно вышел молодой человек Костиных лет, судя по чертам лица и цвету шевелюры – отпрыск мастера.

– Знакомьтесь, ребята, мой сын Евгений. Продолжатель дела отца. У нас тут вроде как семейный подряд.

– Можно просто Жека, – широко улыбнулся тот губастым ртом, равнодушно оглядел Костю и оценивающе – Ди. – Бате вот помогаю.

– Диана, – маленькие алые губки девушки изобразили улыбку. – А это Костя.

– Константин, – важно отрекомендовался тот. – Вот меч заказываю для богатырских поединков.

– Да ну! Отлично! – восхитился потомственный кузнец. – Я бы тоже хотел вот так же научиться мечом махать.

– Махать всякий сможет, а вот рубиться, как в старину… – тут уже лицо Кости просияло. – Приходи к нам!

– А где вы тусуетесь?

Костя достал блокнот, вырвал чистую страничку, начеркал адрес, протянул:

– Это недалеко отсюда. Автобусом пятого маршрута, две остановки. И телефон тут указан. Спросишь Павла.

– Спасибо! Я и пешком дойду, рядом же совсем.

Они тепло попрощались. Жека долгим взглядом провожал Диану. В сердце его как будто что-то шевельнулось. «Странный чувачок этот Костя, – думал он. – На мечах сражается, рыцаря или там богатыря хочет изобразить, а сам – ботаник ботаником. Только очков не хватает для полного сходства. Батя вообще-то тоже очки носит, но ему в его работе без стекляшек никак – вдруг искра в глаз залетит? А девчонка ничего. Такие на дороге не валяются, за таких бьются до крови, не на мечах, так кулаками. Интересно, где она учится, так и не сказала. Только имя – как у той принцессы английской».

– Чего застыл у окна? Приступай к работе, – окрикнул отец и тоже подошел к окну. – Хорошие ребята. И ты бы мог в вузе учиться, как этот Костя. Не на бюджетном месте, так на платном, я бы помог с деньгами, во всяком случае, первое время. Человек с дипломом котируется на рынке труда…

– Что я в том универе не видел? – небрежно бросил сын. – А этот твой рынок труда… Что я, безработный, что ли? Мне и здесь хорошо, в мастерской.

…Подполковник Осадченко сидел в заднем ряду, в тени. Он непременно должен был присутствовать на этой лекции, но, понятное дело, не светиться.

Выступал гость из столицы, какой-то помощник депутата Госдумы, публицист-фрилансер, независимый исследователь, разоблачитель заговоров.

– Чтобы разрушить Россию, наши лютые и заклятые «друзья» предпринимают шаги по расчленению русского народа на отдельные составляющие элементы, – пафосно излагал содержание своей книги «Россия: угрозы и вызовы» московский гость. – Вот, например, утверждают, что поморы – это особый самобытный народ. Но это не народ, а просто наименование людей, живущих на берегу моря. Любого моря – хоть Белого, хоть Черного, хоть Желтого…

– Выходит, китаец, который у моря живет, – тоже помор? – выкрикнул из зала молодой человек, видимо, студент университета, где витийствовал разоблачитель заговоров. На студента зашикали.

– Разумеется. Если он живет на берегу моря и ловит рыбу. И если даже не ловит, он тоже помор. Это просто место жительства человека. Есть горец, есть степняк, есть помор, есть горожанин, житель мегаполиса…

– А если черный поселился у Белого моря? Он что, афропомор? – крикнул другой молодой человек, его соседи – кто зашикали, кто засмеялись.

– Совершенно верно! – воскликнул столичный гость. – Негры Мозамбика, если у моря живут, то поморы, а если в глубине страны, в лесах и саваннах, то они не поморы. Это же так просто! Однако вернемся к нашим…

– Расчленителям России, – глухим басом подсказал какой-то мужик.

– Верно. Итак, русский народ хотят расколоть и разобщить. Утверждают еще, что казаки, вековые защитники русских рубежей, это тоже народ, так называемый субэтнос. Но казак – это на самом деле не народность, а профессия. Казак – синоним кавалериста. Конечно, с некоторыми бытовыми, этнографическими особенностями.

«Идиот, вот идиот! – подполковник чуть не скрипел зубами. – Ну почему они всё делают так тупо, топорно? Сколько лет прошло, а они совсем не изменились, эти штатные и внештатные пропагандисты, думающие, будто своим трепом они спасают Россию и ее народ от чужеземной заразы. А они своей дуростью только способствуют тому, что молодежь отворачивается от патриотизма, от общенациональных задач, потому что ей до изжоги, до мигрени, до тошноты надоела вся эта полуграмотная демагогия, льющаяся из уст некомпетентных тупарей. Один такой приносит вреда больше, чем сотня иностранных агентов. И чем ему не угодили казаки и поморы, скажите мне?

Все эти “разоблачительные” телепередачи, бесконечные ток- шоу “про хохлов”, “якобы” независимые интернет-СМИ, публикующие слитый в них, как фекалии в канализацию, компромат и высосанную из пальца “аналитику”, – все они ничего, кроме вреда, не приносят, всем им грош цена, а от их деятельности ущерба будет на многие и многие миллионы.

Государственные службы выявляют иностранных агентов, ОМОН разгоняет незаконные манифестации. А надо бы для начала приструнить таких вот “пропагандонов”, которые, кажется, делают всё возможное, чтобы посеять в народе недоверие к государству, к государственной точке зрения на тот или иной предмет. Причем делают это с выражением святой невинности в глазах.

Вот с кем бы надо проводить разъяснительную и профилактическую работу».

Подполковник вспомнил дни своей молодости, учебу в институте, куда приходили вот такие же «пропагандоны» рассказывать о пагубном влиянии на студенческую молодежь рок-музыки и джинсов с иностранными нашлепками. «И чего они добились? Результата, прямо противоположного ожидаемому. Вот и эти дураки… Или провокаторы? Или дураки-провокаторы?» Подполковник внезапно встрепенулся. Какой-то мужчина неожиданно вскочил и перебил заливающегося соловьем оратора:

– Скажите: а вот я, к примеру, потомственный родовой казак. А профессия у меня – строитель. Сейчас руковожу строительной фирмой. Кавалеристом никогда не был, предпочитаю железного «коня».

– «Конь»-то чей? Какой страны? – донеслось с галерки.

– «Фольксваген», Германия.

– Ну, значит, иностранный агент. А еще казачок! – заржал кто-то.

– Вас, молодой человек, за подобные слова в былые времена казаки бы нагайкой протянули по спине! – выпалил в ответ казак-строитель.

– Нагайки закончились? – засмеялся парень.

Вокруг хором зашикали, замахали руками, кто-то пригрозил полицией. А труженик агитпропа, когда шум затих, продолжил как ни в чем не бывало:

– Еще наши злейшие партнеры с упорством, заслуживающим лучшего применения, стремятся рассорить провинцию и столицу. К примеру, требуют, чтобы не меньше половины налогов оставалось на местах, в регионах. Но позвольте: а на что же мы тогда будем содержать…

– Зажравшихся столичников! – выкрикнул очередной оппонент. И опять в зале зашумели, стали призывать к порядку.