…Громкие всхлипывания Маши разбудили маму. «Что такое? Обычно это Ваня посреди ночи хныкать начинает. Ну так ему всего-то годик. А она с чего бы?» Встревоженная Тамара Васильевна вскочила, запахнула халат, сунула ноги в шлепанцы и поспешила в детскую комнатку. Маша сидела на краешке кровати, уткнувшись личиком в куклу, и скулила, как обиженная людьми собачка.
– Ты что плачешь? Кто тебя? – мама протянула руку к девочке. Коснулась ее плеча, та испуганно дернулась. – Воспитатели? Ребята? Я разберусь…
– Они их всех убили-и-и… – затянула Маша, качая куклу. – Одна Дайна осталась на свете. Они их всех… у-у-у…
– Кто они? – не понимала мама. – Фашисты? Опять перед сном сериал про войну смотрела? Успокойся, солнышко! Мы потом фашистам отомстили. Мы всех их, и Гитлер проклятый сдох, застрелился, и всю его свору…
– Не фасисты! – канючила Маша. – Русские богатыри плохие были, они всех голядей убили, весь народ унисьтозили-и-и…
– Кто тебе такие глупости сказал? – изумилась мама. – Русские добрые, они за дружбу всех народов.
– Владик рассказал. А ему дядя, – сквозь слезы буквально простонала девочка. – Голяди добрые, хоросые, а русские злые.
– Не дружи с этим Владиком! – твердо произнесла мама. – Он тебя только дурному учит. То матерные слова повторять, то всякую брехню. Я с Еленой Павловной поговорю. И с мамой Владика. Он больше не будет тебе глупости рассказывать. Ну, спи, не плачь больше. Выдумки всё это! – Она погладила дрожащего ребенка, носовым платочком вытерла слезы, уложила в постель, заботливо укрыла одеялом, взяла из рук куклу.
– Я с Дайной буду спать! – закапризничала девочка.
– С Дайной так с Дайной, ты только не плачь, хорошо?
– Хоросо.
Девочка долго ворочалась, иногда всхлипывала, но всё реже, наконец, кажется, уснула. Мама на цыпочках вошла в комнату проведать ее. Маша безмятежно спала, продолжая сжимать в руках любимую Дайну…
– Клянусь жить, бороться и умереть во имя свободы и счастья великого народа голядь! – Сева стукнул себя в грудь кулаком. Они долго обдумывали, какой жест надлежит делать при клятве. Старый пионерский салют? Смешно же! Зиговать, как фашисты? Нельзя, объяснил Мишка, это же экс-тре-мизм, ему папа говорил. Наконец, решили бить себя в грудь. Ритуал придумал Венька Рубинов.
– Это у вас в Израиле так принято? – ехидничал Сева.
– Почему «у нас»?! – вскинулся Венька. – Я – русский… ой, нет. То есть я теперь голядь. Как и вы, пацаны!
– Значит, Гольдманом теперь будешь! – хихикнул Мишка.
– И буду! В паспорте фамилию сменю! – запальчиво воскликнул Венька.
Несколько раз ребячья компания была в гостях у добродушного, разговорчивого и хлебосольного Альберта Ивановича. Был чай с малиновым и вишневым вареньем («С моей дачи», – говорил одинокий старик, наполняя хрустальную посудину), пироги из соседней пекарни и беседы. Альберт Иванович рассказывал детям то, чего не было в школьных учебниках и научно-популярных книжках, о чем не говорилось на собраниях краеведческого кружка, о чем можно было узнать только из уст деда Альберта и на его сайте. А рассказывал он – заслушаешься! Например:
– И тогда Витас незаметно выхватил нож и вонзил в живот русскому захватчику. И еще раз, и еще… Тот уронил меч и повалился навзничь. Но тут другой захватчик, подкравшись сзади, обрушил на голову Витаса палицу.
Ребята слушали и сочувствовали юному герою.
– Милда была связной в отряде голядских партизан. Русские схватили и долго мучали ее…
– Догадываюсь, как ее мучали, – встрял Венька.
– Не смешно! – Сева замахнулся на Веньку ложкой с вареньем, капнув на цветастую скатерть. – Дурак ты, а еще еврей называется… голядский еврей, – поправился он. – Твою бы сестру так!
– А ты мою сестру не трожь! Она, если хочешь знать, в модельном агентстве работает! Ее в Москву приглашают…
– В бордельном агентстве? – съязвил Сева.
– Да я тебя за такие слова… – теперь уже схватил ложку Венька.
– Ребята! Прекратите скандалить! – прикрикнул хозяин квартиры. – Вот и древняя голядь точно так же ссорилась между собой, друг на друга не с ложками – с мечами да секирами кидалась. А тем временем русские князья их поодиночке разбили. Тех, кто сопротивлялся, вырезали, а остальных в крепостных превратили, заставили их забыть свой язык, культуру и древних богов. Так ваши предки стали русскими, хотя на самом деле вы…
– Голядь! – радостно крикнул Сева.
– И у вас есть шанс вернуться к традициям предков, – продолжил Альберт Иванович. – Вернуть то, что отняли русские у ваших прапрапра…
– Язык учить? – разочарованно протянул Мишка. – Еще один? Я понимаю – инглиш, на нем весь мир между собой общается, а голядский…
– Словарь нужен! – заявил Венька. – Самоучитель. Есть такой?
– В том-то и дело, что нет… – печально развел руками старик. – Хотя литовский язык родственен голядскому, примерно, как русский белорусскому. Только вот живых носителей нет на свете. А наука, прислужница русских властей, всё врет или замалчивает, что равносильно лжи. Потому пока обойдемся русским языком.
– А если свой придумать? – не унимался Венька. – Вот у воров же есть жаргон, блатной феней называется.
– Пусть по фене русские ботают! – неожиданно резко возразил Альберт Иванович. – Им не привыкать. А вы угощайтесь, ребята, у меня варенья много, на целый голядский партизанский отряд хватит.
Так ребята приобщались к тайне древнего, исчезнувшего с карты мира народа. Еще не раз они собирались на квартире краеведа за чаем с вареньем и слушали рассказы о древнем быте и религии голяди. Оказывается, эти люди поклонялись огню, как персы, были у них свои священнослужители – вайделоты и их помощники – зиггоны.
– Они зиговали, что ли? – спросил Мишка. – Это же экстремизм.
– Нет, при чем тут эти бритоголовые русские придурки, которые хотят подражать немцам? – с легким раздражением бросил дед-краевед. – Немцы, между прочим, давно уже деградировали, как говорит молодежь, ниже плинтуса. Они даже своих фрау и фройлен защитить не могут от арабских «бешенцев», так что им подражать – себя не уважать. С ними всё ясно. А вот с русаками повозиться придется. Они по-прежнему сила. Грозная, злая сила.
Альберт Иванович не любил немцев. Его отец вынужденно пошел к ним на службу – и получил клеймо «немецкого пособника», а его отпрыск – «сына пособника». Из-за этого-то ярлыка и пришлось переехать в эту чертову РСФСР, в среднерусскую область, где о прошлом его семейства никто не знал. Эти колбасники только спутали все карты честным борцам с оккупацией и дискредитировали их святую борьбу. Ну да и черт с ними, немцами. Папа много про них рассказывал. Бывало, нажрутся своего шнапса, делаются ничем не лучше русских. Да и трезвые они – надменные хамы, а при этом никаких приличий не соблюдают: прямо за столом газ пускают и смеются еще при этом. Тоже мне, «сверхчеловеки», «раса господ». Во что они превратили прекрасную землю пруссов, даже имя у истребленного народа украли! Потом русские пришли туда – как говорится, вор у вора… Но ничего, эта земля еще вернется законным хозяевам. И не только она, а и половина центральной России. И сделает это русская молодежь, которая забудет, что она когда-то звалась русским именем…
Эти размышления прервал вопрос Севы:
– А эти вайделоты и прочие, они в жертву людей приносили?
– А? – встрепенулся Альберт Иванович. – Что?
– Ну, они же язычники были? Значит, должны были людей жертвовать!
– Только врагов! – почти вскрикнул он в ответ. – Кровь врага да окропит алтарь бога огня! У них для этого ритуальные ножи были.
– Вот здоровски! – восхищенно произнес Венька. – Это как Авраам Исаака, только тому ангел помешал. А то бы пожертвовал сына.
– А если б тебя твой батя? – буркнул Сева. Венька вспыхнул, хотел ответить борзеющему Севке, но тут встрял с вопросом Мишка.
– А у них был этот… Ну, как у христиан крест, у евреев – звезда… чтобы ему поклонялись все?
– Ты хотел сказать – символ? – улыбнулся Альберт Иванович и тут же помрачнел. «А какой символ мог быть у голяди? Чтобы объединял весь народ, все разрозненные хутора, селища, городки, кланы, племена… На сайте меня уже спрашивали об этом – кажется, кто-то из этих ролевиков, которые богатырскими потехами балуются».
