Не пойду я ни на какую вечеринку! Буду сидеть и обдумывать разговор с ректором. Потому что это невыносимо! Профессор Миллер относится ко мне предвзято! Так нечестно! Я обязательно подам жалобу и попрошу, что в мне сменили преподавателя! К черту эти правила, к черту Миллера!

И к черту вечеринки!

– Ты все-таки пришла! Молодец, Микелла!

– Можно просто Мики, – поправляю чуть шатающегося Тома. Он глядит на свою руку расплывчатым взглядом, поправляет плетёный браслет и уставляется на меня тем же пьяно-голубым взглядом. Кажется, кто-то уже перебрал.

– Хорошо, красавица Мики! У тебя прекрасное платье и…

И «прекрасное» настроение. Особенно после того, как Моника заставила меня надеть одно из своих платьев, сделала боевой раскрас и притащилась сюда. Я не хотела, честно, но соседка настояла.

– Ты выглядишь как кровожадная акула! Еще немного, и меня съешь!

– Не съем.

– Тогда пошли на вечеринку! – она сияет своими скрашенными глазами.

– Не хочу! Не люблю вечеринки!

– Давай так, если не понравится, мы вместе оттуда уйдём. Ты можешь не пить и не есть, просто наслаждайся вечером.

Уже жалею, что поддалась на провокации соседки, потому что… Я ее потеряла в первую секунду появления здесь. Мы находимся в доме братства «ДельтаМикс», вокруг полно людей. Запах алкоголя стоит в горле, громкая музыка оглушает.

Хочу тишины…

– Ну что, пошли играть? – Том весело перекрикивает громкую музыку, едва стоя на ногах.

– Во что играть?

– Как это во что? В бутылочку! Вон, наша звезда уже на месте!

Моника сидит рядом с каким-то парнем в обнимку и интенсивно машет меня, чтобы я села рядом.

Черт! Только не это! Где здесь найти выход?

– Мики, иди к нам! Чего ты там стоишь?

Оглядываюсь по сторонам, пытаюсь найти входную дверь. Дом братства достаточно большой, а меня уже завели в дальнюю комнату. Почему я слышу голоса сквозь музыку? Почему чувствую аромат алкоголя? Почему не убегу? Хотя бы в отдельную комнату, чтобы предотвратить приступы тошноты.

Меня безбожно тянут в соседнюю гостиную, где сидит Моника и ещё пара ребят. Неуверенно оглядываю их. Пытаюсь глубоко дышать. Вдыхать воздух, а не пары алкоголя и табака. Плохо выходит. Музыка не так сильно бьет по ушам в этой части, но все же мне некомфортно. Было, есть и будет…

– Ну что, кто первый!

– Я…

Этот голос узнаю из тысячи. Бархатные нотки, полные строгости, внедряются в голову, дублируются раз за разом. Поворачиваюсь и встречаюсь с темнотой в знакомых глазах. Пару часов назад они были слишком близко, я видела в них оттенки золота, перепрятанные за яростью.

Яростью на меня.

– Посмотрите, кого я нашла! – из-за спины статного мужчины выглядывает довольная рыжая Рамильда Псаровски. – Профессор согласился с нами повеселиться! Правда, профессор Миллер.

Вместо ответа профессор сверлит меня взглядом, оглядывает мое платье, подчеркивающее изгибы фигуры, спускается к ногам, которые потряхивают по его взглядом-сканером.

Так, где здесь выход? Я определенно должна его найти, иначе…

Крах.

– Эй, ты куда смотришь? – спрашивает меня Том. – Давай ко мне на колени.

– Зачем на колени? Может… ай!

Но меня отказываются слушать. Том просто тянет меня к себе и замыкает своеобразны замок вокруг моей талии. Я в тупике, в засаде. В тюрьме. Мои колени подрагивают, не чувствую под собой опоры. Но больше всего смущает внимательный темный взгляд, окутавший меня с головы до ног. Теперь он находится напротив. Рамильда усаживает его в ярко-желтое кресло, не сочетающееся с красной стеной позади и темно-синим ковролином, но я не обращаю внимания на дизайн.

Зачем он рассматривает меня? Почему останавливается на обнаженных платьем ногах, на плечах, на губах?

Почему его полные губы слегка растягиваются в улыбке?

После сегодняшнего разговора в аудитории я не хочу его видеть. Нигде и никогда. Декан сказал, что попробует найти замену. Когда? Неизвестно. Профессор Миллер один из самых лучших историков кино. Через его рекомендацию проходили множество талантливых людей, которые впоследствии стали звездами кино и сериалов. Я тоже хочу иметь прекрасное будущее, но мне придется выбрать.

Что важнее: спокойствие и одиночество или волнение и проход к славе?

– Профессор, вы будете играть с нами в бутылочку? – отвлекает от размышлений Псаровски. Она довольно строит глазки Профессору, записывая что-то в телефон. Еще бы камеру на него навела и выставила в свой профиль.

– Я не целуюсь со студентками, мисс Псаровски.

– Правда! Зачем подставлять профессора? – встревает Моника. – Давайте сыграем в правду или действие. Вы же играли в нее в колледже?

– Конечно, он играл. Какой дурак не знает правила? – подхватывает Том.

Чувствую себя не в своей тарелке. Не у себя дома. Дышится с трудом, сердце стучит слишком быстро. И он. Его взгляд. Темный. Будто заглядывающий вглубь меня. В израненную душу, требующую свободы.

– Я начну! – подхватывает Моника. – Томми, правда или действие?

– Я? – парень слегка подпрыгивает вместе со мной. – Давай правду.

– Сколько девушек тебе удалось заманить в свои нескромные лапы? – соседка недвусмысленно играет бровями.

– Какая хитрая! Хочешь оказаться в их числе?

– Вообще-то я спрашиваю о вашем братстве, пошляк!

Не вижу лицо Тома, но чувствую, как он в мгновение ока напрягается. Скоро станет таким же каменным, как и я. Только он находится во власти взгляда Моники, а я – под пронзительными лучами профессора Миллера.

Я не слышу, как они припираются, как продолжают игру на парне рядом с Моникой. Он вроде задаёт вопрос Рамильде, но я не вслушиваюсь в веселые, полупьяные тона.

Потому что колкий взгляд профессора привлекает мое внимание гораздо больше. Он может не глядеть прямо в глаза, а рассматривать мои обнаженные коленки, на которые я натягиваю платье. Я кожей почувствую его присутствие. После сегодняшнего дня я стала чувствовать его особенно остро. Можете, у него есть способности выпускать лазерные лучи, способные сделать из тебя мешок с пылью?

Превратить в ничто.

Мне кажется, что он узнал о моем походе к декану, и теперь пришел отомстить. Обычно преподаватели не посещают студенческие вечеринки. Хотя что я об этом знаю?

– Профессор, – отвлекает звонкий голос Рамильда Псаровски, – Правда или действие?

И тут напрягаюсь я. Потому что он переводит взгляд с Псаровски на меня.

Черт!

– Слушай, я, наверное, пойду, – кричу на ухо Тому и пытаюсь встать с колен.

– Да ладно, красотка, – он ослабляет хватку, но не выпускает меня. – Посиди рядом, потом я покажу тебе прекрасный вид на кампус.

– Может, не…

– Правда, – звонок произносит профессор.

– Расскажите о самом ярком случае в вашей жизни!

Рамильда глядит на профессора Миллера любопытными глазами. Моника присоединяется к ней, а Том ослабляет свои руки на мое талии и позволяет сесть рядом. Хотя бы на коленях н буду сидеть и чувствовать себя максимально неуютно.

– Даже не знаю, у меня было много ярких случаев.

– Расскажите самый яркий. Вдруг вы планету спасли, а мы об этом не знаем! – подхватывает Моника, сверкая серыми глазами.

Профессор не торопится удовлетворить любопытство студенток. В н внимание приковано к нему. Даже мое. Надеюсь, что, когда он начнёт рассказывать историю, ребята не заметят, как я уйду. Том ослабит руки талии и позволит улизнуть. Бесследно. По-английски. Зря я позволила Монике уговорит себя. Поддалась, расслабилась. Теперь жалею б этом всеми силами.

– Был у меня один случай, – начинает профессор Миллер.

Так, Том больше не держит меня. Пора уходить. Почти приподнимаясь с насиженного места, как меня простреливает током бархатный голос мужчины. Точнее его слова.

– Год назад я встречался с друзьями отмечали в ночном клубе «Нью-Йорк» в Лас-Вегасе.

Замираю. Не двигаюсь. Дыхание останавливается. Сердцебиение, кажется, тоже. Напоминание о месте моего падения пронзают душу, разрывают ее на две части. Больно, неприятно. Я тоже была в этом клубе. Год назад.