Солнце уже полностью скрылось, оставив после себя синеватые сумерки, что добавляло атмосферы находившемуся на улице. У некоторых домов догорали костры, а в остальных искусственный свет уже и вовсе сменил их. Мы вышли на пустую, плохо освещаемую площадку, которую окружали темные и мрачные дома постояльцев. Она была пустая, но на другом конце я заприметил небольшую семью и направился к ней. На подходе услышал голос мужчины, и только на расстоянии пятидесяти метров я узнал силуэт Игоря. В вечернем свете он правда был похож на бандита. Силуэт широкий, в этот раз темный капюшон закрыл пол-лица. В руках постоянно крутил нож. Огромный шрам от глаза протянулся до губы, разделяя щеку на неравные части.

– О, какие люди, – произнес тот холодно, словно не обращая на нас внимания.

– Я не знаю, что ты себе там надумал, но разговор был явно не о тебе, просто ты попался на глаза, – с апатией ответила Таня.

– Да, все верно. У нее есть сосед, который хочет с ней встречаться. А он далеко не актер Голливуда, – продолжила мысль Света.

– А что же ты не сказала мне это? – начал расспрашивать Игорь.

– Не знаю, забыла! Извини! – ответили Таня.

– Ну, если это правда, то давайте знакомиться. А то тут, кроме вас, из молодых только дети. Я Игорь, – его голос становился более дружелюбным.

– Таня, – сказала старшая.

– Света, – сказала рыжая.

Интересно, почему люди пытаются сначала показаться злыми, а после пары слов становятся добрыми? Или это самозащиты такая, чтобы разговаривающий с тобой человек не начинал идти в нападение?

– Вы тут надолго? – заговорил спокойный голос парня.

– Мы завтра вечером, а ваша семья, Стас? – ответила Света, после обратилась ко мне

И тут я понял, что они обо мне, так же как и я о них, ничего, кроме имени, не знают. Но нам это не мешало заинтересоваться друг другом. Верно говорят, что люди тянутся к тем, кто из их края, так сказать, к землякам. А потом уже идут знакомиться с людьми из соседних краев. Как мы вообще можем чувствовать, что это наш земляк? Может, ощущаем что-то родное и теплое? Или все же говор выдает?

– Вроде тоже, – задумчиво ответил я. – Игорь, а как тут можно развлечься?

– Да я и сам не знаю.

– Ну, ладно, а ты откуда? – решила узнать Таня.

– Я из Теберды, Карачаево-Черкесская Республика. Сами откуда будете?

– Ставрополь, Ставропольский край, – ответила Света за себя и Таню.

– Вы тоже из Ставрополя? – удивленно спросил я, словно забыв разговор между взрослыми, который я слышал несколько часов назад.

– А ты не знал? Я думала, наши родители хорошо общаются, – решила уточнить Таня.

– Ну, общаются они, конечно, хорошо, но мне об этом не говорят. Вы намекаете на то, что я мог вас и раньше встретить? А вы знали вообще, что у них есть дети?

– Возможно, и могли. Знали, но только на словах, а вот сейчас наконец увидели вживую. Мы о тебе многое знаем. А ты думал, что мы просто так возьмем и начнем общаться с незнакомым человеком? – вклинилась в наш диалог Светлана.

– И что вы, например, знаете?

– Ну, то, что ты уже несколько раз чуть было не «разложился» на своем «Хендай-Туксон», или, как ты его любишь называть, «Тушканчике». Где учишься, знаем… – ответила Света.

– Стас, они о тебе почти все знают, я бы стал задумываться над этим, – пошутил наш новый знакомый. – А ты-то откуда?

– Я тоже живу в Ставрополе, но на каникулы приехал в родительский дом.

И так слово за слово мы и разговорились. Вдруг родители Игоря предложили сыграть в волейбол. Отказываться было бы глупо. С наступлением ночи тут становилось все меньше интересного, и прекрасный двор освещался только фонарями по периметру. Поиграв минут 20, я заметил, что девчата пропали. Попрощавшись с новым знакомым, я пошел их искать. По мере отдаления от площадки свет все хуже освещал территорию.

В кустах рядом промелькнул маленький огонек, словно лилипуты прошлись с фонариками. Подул очень холодный ветер, донося до моих ноздрей запах сырости и едва ощущаемый аромат реакции серного соединения, похожий на запах тухлых яиц. Вдруг трава смялась. Обратив на неё внимание, я заметил светящихся мышат, которые у себя в пасти таскали кости человеческого пальца, но серую, словно вытащенную из пепла. Когда я наклонился еще ниже, одна мышь прыгнула мне на руку, поцарапав предплечье, после чего благополучно скрылась в траве. Рана была такой же глубины и длины, как и шрамы у Игоря на лице. Кровь брызнула из раны и потихоньку начала растекаться по предплечью. Рана сразу же заныла, словно прошлись остро наточенным, но ржавым ножом. Нащупав в кармане платок, я сразу же перетянул им порез как можно туже и направился в сторону нашего лагеря.

Метров через сто почти не было фонарей, и я понял, что вижу только благодаря звездам.

На входе в наш лагерь под одним из рабочих фонарей я заметил отца Тани с озадаченным лицом.

– Где девчонки? – заговорил он сразу, как только заметил меня одного.

– Я думал, они здесь, – ответил я, опуская рукав кофты на рану.

– Опять ушли, не предупредив. Мы ж надеялись на тебя, – в его голосе слышалось отчаяние.

– Есть предположения, куда они могли пойти? Я обещаю, что найду их.

– Посмотри в нашем доме, возможно, просто устали и решили отдохнуть. Дорога была утомительной.

– Хорошо. – Закончив разговор, я развернулся и направился в сторону соседнего лагеря.

Тучи скрыли звезды, увеличивая этим и так ужасающую атмосферу

Я буквально на ощупь, подсвечивая себе дорогу только слабым фонариком на телефоне, шел по узкой тропе, боясь попасть в какую-нибудь лужу или вовсе в речку.

Можно, конечно, было взять фонарь, но почему-то мне казалось, что сейчас время играет не в мою пользу. Небо, словно темной простыней, укрыло всю долину, да еще и куда-то пропали девушки, за которых я в ответе, возможно, и не на всю жизнь, но точно на эти дни. Может, они споткнулись и на них напали те странные мыши. Или еще хуже, тот человек, который постоянно ходит около того двора, словно маньяк, поджидающий свою жертву, сейчас высматривает их.

Я остановился перед брюнетом облаченным во всё тёмное, на расстоянии вытянутой руки, чуть не врезавшись в него. Луч моего телефона скользнул по шее человека. Она была обгоревшая, словно на нее попала расплавленная пластмасса. Его рука потянулась к железному рычагу на фонаре, опустив который весь соседний лагерь осветился мрачными желтыми лампами, свет которых напоминал освещение в советском доме. «Слабые лампы накаливания», – промелькнула мысль.

После того как лагерь осветился желтым тусклым светом, я заметил, что он наполовину был опустошенным. А редко проходящие люди были чем-то напуганы.

Мужчина посмотрел на меня, его лицо было таким же обожженным, как и шея. На одном глазу повязка, похожая на пиратскую. Второй глаз выглядел удивленно, скорее всего, он не ожидал меня увидеть позади себя. По внешности ему можно было дать лет 25, среднего роста и такого же телосложения. Левая рука постоянно была в кармане спортивных штанов. Вдруг он заговорил охрипшим голосом, словно весь день сегодня кричал:

– Парень, аккуратней…

– Что тут произошло? – обратился я к брюнету.

– Опять появился призрак Цезаря, – ответил парень.

– Кто этот Цезарь? – поинтересовался я.

– Ты не знаешь, кто такой Цезарь? – с удивлением спросил паренек. – Это пес бывшего хозяина этого лагеря, Ивана. Тот часто отпускал гулять кобеля одного и знал, что тот вернется. Цезарь возвращался до сего дня, но однажды пес не появлялся трое суток. Ну, Иван подумал: загулял кобель. Он ждал Цезаря, тот не возвращался 5 дней, неделю, 10 дней. На 11-ый день Иван решил пойти поискать его, через пару дней вернулся весь поцарапанный и голодный. Ну, отдохнул и пошел дальше искать своего пса, и после этого ни пса, ни хозяина не нашли. Через неделю вернулся Цезарь, а точнее, силуэт, похожий на него. Сначала этот призрак таскал все съестное. Но на третий день покусал больше половины съемщиков домов.