Дальше можно было не говорить, воин быстро метнулся в сторону Благославы, зная, что именно она на данный момент сможет сотворить небольшое чудо. Подбежав к ней, он всем своим видом дал понять, насколько она сейчас нужна в том чуме.

Старушка неспешно поплелась в небольшое жилище, прекрасно понимая, чего от неё хотят, следом за ней пошли девушки и Душебор, нутром чувствуя, что и он сможет чем-то помочь.

Улуу быстренько сооружал небольшой костер, понимая, что без огня любые попытки помочь будут тщетны. Хозяйка жилища оказалась запасливой, в одном из закутков он нашел небольшие залежи бересты и высушенных поленьев. Не обращая внимания на вползающих девушек, шаман начал разводить костер своим, ещё предками оставленным, огнивом. Вскоре к небу потянулась небольшая струйка дыма, и сразу следом ярким пламенем разгорелась береста. Внутри появился свет. Берегиня с Селиной суетились возле девушки, Душебор, усевшись рядом с костром, начал доставать свои запасы и раскладывать возле себя, дабы не искать их, когда они действительно пригодятся. Берегиня начала искать воду, но вокруг ничего похожего не было, только за стенами лежал холодный снег. Отыскав краем глаза небольшую посудину, русалка наполнила её снегом и поставила оттаивать рядом с костром.

Старушка занималась бессознательным малышом, который едва-едва подавал признаки жизни. Он был почти весь холодный, с несколькими большими ссадинами на голове. Благослава поняла, что даже её силы не смогут спасти ему жизнь, если только протянуть какое-то время, но не более того. Женщине досталось больше, при свете на её теле проявились многочисленные ссадины и места с резаными ранами.

– Сколько же она просидела так? – вырвалось у впечатлительной Селины. – Она наверное защищала своего сына?

Девушки не заметили, как рядом с ними очутился Улуу, который, наверное, впервые за долгое время потерял свою душевную улыбку. Мужчина не мог сдерживать свои эмоции, постоянно вытирая стекающие слёзы, он вспомнил себя, когда вошел в дом и увидел нечто подобное со своей семьей, но здесь пока оставалась надежда, и шаман решил, что пора возвращать и забирать долги. Выйдя из чума, шаман направился на поиски подходящего места для уединения и совершения одного очень сложного обряда. К его счастью, рядом находился Мир-суснэ-хум, который должен помочь в его будущем плане.

– Посмотрите, – донесся голос Викула, – еще такое же жилище.

– Видимо, судьба, – произнес про себя шаман, – осталось найти атрибуты, а там уже посмотрим.

Новый знакомый сам пошел приготавливать чум к будущей церемонии, понимая, что многое будет зависеть не только от него, но и от простого шамана. Другой чум был немного меньше первого, хотя несколько шкур были скинуты с шестов. Взяв с пола шкуры, местный богатырь занялся несложным ремонтом, приводя жилище в должное состояние. Затем залез вовнутрь и приготовил нужные составные для будущего костра, хотя, оставив место в сердцевине, возможно для каких-то незнакомых компонентов.

Мужчины разбрелись по всему селению, выискивая выживших или какие-нибудь зацепки, кто мог сделать такие зверства. Кроме мертвых тел ничего больше не нашли, ни хижин, ни животных, сжигали абсолютно все, стараясь уничтожить все живое и замести возможные следы.

Собрав нужные атрибуты, Улуу подозвал к себе Мир-суснэ-хума, и они оба отправились в свободный чум. Вскоре послышались динамичные удары в бубны. С каждым ударом вокруг чума стали происходить загадочные явления, уже вошедшие в повседневную жизнь путешествующих друзей. Но свидетелями сего события были мужчины и один любопытный пёс, который ни на шаг не отходил от своего хозяина.

Немного погодя из верхушки чума показалась струйка дыма, а чуть позже вперемешку с мелкими искрами. К магической музыке стало добавляться многочисленное вороньё вместе с их громким карканьем. Все вперемешку приводило слух человека в невыносимый кошмар, но не слух шамана, которому только и нужно было добиться этого результата. В паре с местным богатырем Улуу приобрел невероятную силу разума, уйдя далеко в мир нечеловеческого разума. Он чувствовал абсолютно всех и теперь сам мог обращаться к нужным божествам или духам. Но долго ждать не пришлось, та, с кем он хотел поговорить, сама объявилась, не запылилась, первой начав разговор:

– Ждала тебя, уже переживать начала, – старческо-неприятным голосом проговорила старуха, – знаю, что произошло, даже знаю, кто виноват.

– Помощь нужна твоя, – начал шаман, – нам любая помощь кстати будет, но сейчас здесь при смерти лежат женщина с ребенком. Они ни в чем не виноваты, даруй им жизнь, ты ведь видишь, что я почти выполнил обещание. Я ведь тебя не просил ни о чем, только ты мне ставила условия.

– Знаю, знаю. Не серчай на старушку. Свое слово сдержу, не торопи события, все идет своим чередом. Вот только Кощей тут вмешался, то, что там у вас творится, это дело рук твоего старого врага, а Кощей помогает ему в этом. Знает, куда и зачем вы идете, вот он и строит вам препоны.

– Шара-нохой здесь? Это он творит бесчинства?

– Его там нет. В ваши края сунулись дикие племена с востока, сами вы их не одолеете. Их слишком много, но вот если доберетесь до нужного места, решите проблемы. Даю слово, многие проблемы решатся сами собой. Не идите по следу этих грабителей, вы только себя сгубите. Выходите из деревни засветло, женщину и ребенка оставьте, с ними все будет хорошо.

– Я понял тебя, – проговорил Улуу, но голос уже летел в пустоту.

У шамана было много вопросов к этой старой ведьме, богине, но не в её правилах было вести пустые разговоры. Каждый раз она исчезала, не попрощавшись, вызывая у своих собеседников кучу негодований, но этим она и запоминалась, ну и не только этим, конечно.

Постепенно до слуха шамана стали доноситься удары в бубен и громкое горловое пение Мир-суснэ-хума. Потихоньку открыв глаза, он увидел, как по всему чуму летают многочисленные души недавно убитых аборигенов и жалобно о чем-то просят. Он пытался вслушаться в голоса, но их было слишком много и их обращения были явно не к нему. Но два голоса он все же расслышал:

– Не останавливайся, прооосим тебяяя…

У шамана вновь появились слёзы, услышав самые близкие голоса, о которых он не забывал думать со дня их смерти. Душа рвалась к своим родным, сколько раз он хотел присоединиться к ним, но понимал, что другой мир есть другой мир, и встретиться будет невероятно сложно, если невозможно вообще.

– Мы ждееем тебяяя, – продолжали слышаться голоса, – верниии нааас…

– Родные мои, – рыдая, проговаривал Улуу, – я ни разу еще не свернул назад. Мне страшно, мне тяжело, но я улыбаюсь и иду к вам, я борюсь за вас, подождите еще немножко.

У шамана сердце с душою рвались к родным, но разум говорил, что нужно преодолеть непростые испытания. Собравшись с духом, Улуу начал возвращаться в мир живых, перешагивая через все свои возможные слабости. Находясь долго в трансе, можно было просто-напросто не вернуться оттуда, но этому не суждено было сбыться, чья-то тяжелая рука волочила его тело на свежий воздух.

– В порядке я, – послышался голос Улуу, – сам, сам…

– Точно в порядке? – немного беспокойно спросил северный богатырь. – Ты там столько всего наговорил. Приходи в себя, нужно будет поговорить.

Снаружи картина была не менее интересной. Верный чувствовал кого-то, виляя хвостом и валяясь на спине, будто хотел попасть в расположение невидимого покровителя. Сверху над чумом кружила огромная стая черных воронов, время от времени то спускаясь чуть ли не до самых кончиков жердин, то поднимаясь невероятно высоко, выстраивая живую воронку.

– Людей нужно захоронить, – предложил шаман, – неправильно будет, если мы оставим все, как есть.

– Скажи мне, незнакомец, – между делом обратился Душебор, – имя у тебя очень сложное. Тебя можно как-то другим именем называть? Ну, попроще.

– Медведь.

– Михаил значит, – перебил его Виктор, – а то мне тоже как-то непривычно.

Мужчины один за другим пошли знакомиться с новым спутником, даже кобель подбежал, радостно виляя хвостом и обнюхивая одежду из оленьих шкур. Но один человек оставался в стороне, явно не желая быть в центре внимания. Познакомившись, они начали проводить погребальный обряд.