С точки зрения гормонального цикла все это не имеет никакого смысла. Даже если бы материалы исследования не были самоотчетом всего 18 женщин, семеро из которых, вероятно, принимали различные гормональные противозачаточные препараты.

Авторы, конечно, не пришли к выводу, что колебания доходов как-то связаны с влияющим на работоспособность внутренним состоянием танцовщиц. Хотя ученые и процитировали две работы, в которых утверждается, что качество стриптиза не меняется в зависимости от стадии цикла танцовщицы, похоже, сами они не задавали участницам исследования этого вопроса. Вместо этого они решили, что мужчины, дающие стриптизершам чаевые, каким-то образом улавливают едва заметные признаки их готовности к спариванию, «течки»: возможно, они подмечают излишнюю мягкость контуров женского тела (исследователи никогда не видели самих танцовщиц) или другие предполагаемые сигналы «я могу зачать». Эти незаметные признаки, делают вывод авторы исследования, бессознательно побуждают мужчин давать большие чаевые.

Когнитивный диссонанс настолько силен, что причиняет мне боль. Каким-то образом мужчины оказываются обладателями сверхспособности к улавливанию тайных женских сигналов, несмотря на то что посетители стриптиз-клуба, вероятно, под действием алкоголя и находятся в затемненном и шумном зале, пропахшем табачным дымом, выпивкой и другими ароматами. Женщины якобы эффективно скрывают эти сигналы, но авторы описывают их как «источающих» сексуальные намеки мужчинам. Это странно, если учесть предположение о том, что женщины также якобы пытаются скрыть свои тайные овуляторные процессы.

Все сводится к тому, что женщины что-то скрывают, чтобы иметь возможность трахаться направо и налево. Авторы заключают: «Женские эстральные сигналы, вероятно, характеризуются отсутствием формальных доказательств и тактической гибкостью. Они призваны максимально повысить способность женщин привлекать желаемых партнеров "вне пары" непосредственно перед овуляцией, при этом сводя к минимуму сексуальную ревность основного партнера». Проще говоря, женщины потихоньку «сливают» эти сигналы, пока их партнер не видит, сообщая другим мужчинам о своей готовности к зачатию, однако делают это так, что, если партнер их застукает, формальные доказательства будут отсутствовать. Не знаю, как вы, а я предпочитаю, чтобы о моих репродуктивных процессах и половой принадлежности не говорили так, как будто это нечестный политик, добившийся двойного срока тюремного заключения для босса мафии.

Цель исследования, по-видимому, заключалась в том, чтобы представить человека как существо с некой формой эструса. Ничего не имею против, но у нас не может быть и того и другого одновременно: совершенно секретной, скрытой от посторонних глаз овуляции и при этом течки настолько заметной, что ее можно обнаружить в сенсорной какофонии стриптиз-клуба, где не так просто разглядеть даже набухшие гениталии самки шимпанзе.

О «дополнительных партнерах» рефреном твердят исследователи, которые хотят доказать, что человеческий пенис обладает уникальными свойствами, позволяющими справляться с наличием партнеров «вне пары», в том числе механизмами выброса спермы соперника. Они утверждают, что именно поэтому человеческий пенис имеет форму поршня[17].

Я не одинока в своей критике подобных исследований{6}.

Алан Диксон{7}, широко известный своими глубокими и обширными познаниями в размножении приматов, отмечает, что у наших предков[18], вероятно, тоже не было видимой овуляции, а набухание половых органов, которое служит сигналом овуляции у бонобо и шимпанзе, вполне могло появиться уже после того, как и мы, и они отделились от одного предка – бабушки-обезьяны – миллионы лет назад[19],[20]. Так что, возможно, у человека, как и у многих других животных, никогда и не было визуальных сигналов, похожих на те, что наши двоюродные братья-приматы посылают потенциальным партнерам, давая понять, что готовы вступить в половой контакт. Но мы и не шимпанзе. Если кому-то нужно узнать, хочет ли тот или иной человек заняться сексом, можно просто использовать речь, выстроить соответствующие социальные отношения и, если момент окажется подходящим, спросить[21],[22].

Название этой главы я позаимствовала у Мелани Вайбер. Ее перу принадлежит одноименная книга, в которой автор показывает, что на древних рисунках, иллюстрирующих жизнь охотников и собирателей, мужчины всегда изображены стоящими прямо. Они имеют устрашающий вид и обычно вооружены каким-либо вертикально поднятым оружием, в то время как окружающие их женщины теснятся ближе к земле, возясь с растениями или детьми. Эти древние образы отражают восприятие распределения социальных функций между мужчинами и женщинами, актуальное в западном мире и по сей день. У мужчин – технологии и власть, женщины заняты приземленными делами[23]. Эти представления не случайны. Они вытекают из мысли о том, что мужчинам с их оружием, охотой и «природной изобретательностью» принадлежат все достижения человечества, а задача женщины – поддерживать самца и содержать дом и очаг (когда она не занята тем, что изгибается, испускает овуляторные сигналы и следит за отсутствием фактических доказательств своей неверности).

Вполне естественно, что мужская точка зрения доминирует в интерпретации эволюции. Историю рассказывают те, кто обладает властью, и нет никаких сомнений в физическом доминировании стереотипно «мужского» человеческого телосложения{8}. Вайбер писала конкретно о Шервуде Уошборне, который считал, что люди постепенно стали главенствовать в мире природы благодаря особой (нефизической) силе мужчины[24]. Интересно, что традиционалисты в науке долгое время позиционировали это главенство как прогресс (за исключением тех случаев, когда они обращались к нечеловекообразным животным как к эволюционным моделям для рационализации аморального поведения).

Уошборн делал и то и другое. На примере приматов он доказывал необходимую силу самцов и зависимость от них самок в социальном и экономическом смысле. Как и многие другие, он пользовался для характеристики самцов армейским языком (даже если это были самцы бабуина), а самок описывал как исключительно пассивных существ. Как и Петерсон с его лобстерами, Уошборн утверждал, что эта (неверная) интерпретация межличностных и межполовых взаимоотношений бабуинов ясно указывает на то, что у приматов самцы движут прогрессом, а самки просто плетутся позади, периодически изгибаясь и танцуя доисторические приватные танцы. Следовательно, делал он вывод, и люди должны вписываться в эту картину. Это самая обманчивая ловушка лобстера.

Я рассказываю здесь о позиции Уошборна не для того, чтобы пожаловаться на патриархат в науке. Как бы ни были архаичны и глупы формулировки вроде «мужчина – носитель прогресса и изобретатель» и «женщины зависимы и слабы», они находят отражение в исследованиях гениталий и даже в самих вопросах о гениталиях, которые мы задаем. Они в такой степени определяют эти вопросы, что мы до сих пор еще не накопили достаточно сведений о структуре, работе и коэволюции женских половых органов, хотя уже в 1985 г. энтомолог Уильям Эберхард, рассуждая о сильном влиянии самок на эволюцию гениталий, ссылался на полноценную книгу «Отбор по половому признаку и гениталии животных»[25] (Sexual Selection and Animal Genitalia). Я, вероятно, также бессознательно предвзята, хотя и стараюсь избегать этого. И действительно, перед вами целая книга формально о пенисах (вы заметите, что я периодически делаю отступления)[26].