Но прежде, чем мы приглядимся к этому бунту, еще два слова о теории. Монголы и византийцы в качестве прародителей российской государственности выпали в ней, как мы видели, из тележки. Кто вместо них? «Классические примеры таких режимов можно найти среди эллинистических государств, возникших после распада империи Александра Великого, например, в Птолемеевском Египте (305-30 до н.э.) или в государстве Атталидов в Пергаме (283 -133 до н.э.)». (36)
Почему, собственно, предпочел Пайпс птолемеевский Египет империи Чингизхана в качестве модели для России, остается только гадать. Может быть, потому, что Птолемеи были, в отличие от ханов, обожествлены. Или потому, что монголы не могли при всем своем могуществе похвастать таким патриархальным миром и согласием, какой предписывала России патримониальная теория. Но в принципе не так уж это и важно, поскольку 74 страницы спустя Птолемеи тоже вылетели из тележки вслед за монголами и византийцами. И мы вдруг узнаем, что "московская служилая элита, от которой по прямой линии происходят и дворянство императорской России и коммунистический аппарат России советской, представляет УНИКАЛЬНЫЙфеномен в истории социальных институтов». (37)
ВРЕМЯ «ГРАЖДАНСКИХ БУРЬ»
В амплуа теоретика Пайпс объяснил нам, что -- в связи с хроническим отсутствием в России конфликтов, связанных с частной собственностью -- царили в ней под эгидой ее paterfamilias беспримерные мир и согласие. А что говорит история? До середины XVII века, рассказывает нам тот же Пайпс, но уже в амплуа историка, страна была ареной «гражданских бурь, БЕСПРЕЦЕДЕНЫХ ДАЖЕ ДЛЯ РОССИИ, когда государство и общество были вовлечены в непрерывный конфликт, в котором первое пыталось навязать обществу свою волю, а последнее предпринимало отчаянные попытки этого избежать». (38). (Это при том, заметим в скобках, что ни государства, ни собственности еще, как мы слышали от Пайпса-теоретика, тогда не существовало).
Вы еще не запутались, читатель, во всех этих противоречиях? Напоминаю, что все это в пределах одной книги одного автора. Но то ли еще будет!
Смысл «непрерывного конфликта» заключался в том, что «стараясь построить свою империю по образцу княжеского домена -- сделать Россию своей вотчиной -- царям пришлось положить конец традиционному праву передвижения свободного населения: все землевладельцы должны были служить московскому правителю, что означало превращение их вотчин в поместья». Иначе говоря, «земельная собственность должна была превратиться в служебное владение, зависящее от благоволения царя». (39)
Короче, в отличие от Тойнби, история не позволяет Пайпсу объявить Россию изначально тоталитарной . А в отличие от Виттфогеля, убежден он, что загадочная «институциональная бомба» взорвалась в России, по крайней мере, на столетие позже. Более того, до середины XVI века, до того, как государство «экспроприировало общество» (40), «собственность в России была традиционно отделена от службы» и существовала в ней сильная аристократия, не только «гордившаяся своим происхождением», но и «сознательно отделявшая себя от парвеню из служилого дворянства» (41). И цари «вынуждены были уважать эту систему, если не хотели рисковать восстанием против них объединенной оппозиции ведущих семей страны» (42). Откуда в стране, где «не могло быть четкого различения между государством и обществом», взялась «сильная аристократия», конфликтовать с которой «не рисковали цари», остается только гадать.
Это, впрочем, не мешало коварному «патримониальному» государству интриговать против могучей аристократии еще с середины XV века. Нет, оно «не вырастало из общества и не было навязано ему сверху. Скорее оно росло с ним бок о бок и кусок за куском его проглатывало» (43), покуда, наконец, не довело «процесс экспроприации до конца». (44).
Так или иначе, государство преуспело. Время «гражданских бурь» закончилось - вся собственность в стране принадлежала теперь paterfamilias и их безмятежная семейная жизнь в России, наконец, началась: «система, которую мы описали, стала настолько иммунна к давлению снизу, что, по крайней мере в теории, она должна была себя увековечить». (45). Запомните, читатель, случилось это поворотное событие русской истории, по Пайпсу, в середине XVII века: государство отняло у общества собственность!
РАСПАД ТЕОРИИ
И все было бы с тех пор у paterfamilias в порядке, когда б не одно странное обстоятельство. Я имею в виду, что это самое «патримониальное» государство, столетиями, как мы слышали, интриговавшее против собственности подданных, неожиданно начинает вести себя совершенно нелогично, чтоб не сказать нелепо. Ни с того ни с сего оно вдруг ВОЗВРАЩАЕТ подданным собсственность, такой ценой, с таким трудом у них вырванную. Пайпс и сам не может не заметить абсурдность ситуации. «В 1785 г., - озадаченно сообщает он читателю, - при Екатерине II... частная собственность опять появляется в России». (46) Видите теперь, откуда взялся 1785 год на Стокгольмской конференции Совета Взаимодействия в мае 2000?
Пайпса начитались в студенческие годы бывшие главы правительств.
Обратимся, однако, к элементарной арифметике. Если «патримониальное» государство восторжествовало в России в середине XVII века, а во второй половине XVIII оно уже было отменено, то сколько десятилетий - даже полностью соглашаясь с теорией Пайпса - оно в ней существовало? Выходит, что речь-то у нас вовсе не о «России при старом режиме», как обещает заголовок книги, но лишь об одном столетии.
Когда б хоть так! К сожалению, время, зарезервированное Пайпсом для «старого режима», будет неумолимо, как мы сейчас увидим, сжиматься, подобно шагреневой коже. И нет никакой нужды загонять автора в эту ловушку, он целеустремленно шагает в нее сам. Вот смотрите. «Во второй половине XVII века из 888 тысяч тягловых (т.е. облагаемых налогом. А.Я.) хозяйств России, 67% сидело на земле, принадлежавшей боярам и дворянству... и 13,3% держала церковь. Другими словами, 80,3% тягловых хозяйств были под частным контролем. Государству принадлежало лишь 9,3%». (47)
Продолжим наши вычисления. Если уже к концу XVII века собственность четверых из каждых пяти детей российского paterfamilias была под частным контролем, сколько оставалось ему лет для патримониального управления своей «примитивной семьей»? Пятьдесят? Увы, ситуация еще хуже. Ибо вопреки утверждению Пайпса, московское государство НИКОГДА не смогло ликвидировать в стране частную собственность. Это правда, что старинная клановая собственность отчасти сгорела в огне самодержавной революции Грозного и была во многих случапях заменена поместьями. Но одновременно с уменьшением числа традиционных вотчин, сами поместья стали практически немедленно превращаться в... ВОТЧИНЫ. Вот что рассказал нам об этом в своей последней работе один из лучших знатоков феодальной собственности в России покойный Анатолий Михайлович Сахаров: «Поместья всё больше и больше адаптируются к интересам своих владельцев и обнаруживают всё больше вотчинных элементов. Со временем они преобразовывались в так называемые ‘выслуженные вотчины’. Эта концепция, кажется, была впервые употреблена в указе 1572 г., где клановым вотчинам противопоставлены ‘вотчины, дарованные государем. Продажа запустелых поместий как вотчин - с единственным условием, что покупатель не имеет права передавать их монастырю, - берет начало в тот же период. Практика продажи поместий как вотчин была широко распространена в первой половине XVII века вместе с дарованием поместий как вотчин как вознаграждения за службу. Больше того, после Смутного времени (т.е. вначапеXVII века, как раз в момент, когда, согласно теории Пайпса, «завершалась» экспроприация собственности государством) установилась точная норма: одна пятая поместья была ‘выслуженной вотчиной’. Нужда казны в деньгах и попытка добиться твердой поддержки дворянства были причинами этой трансформации поместий в вотчины, которая постоянно возрастала в XVI и в начале XVII века». (48)
Итак, на наших глазах осталась русская история БЕЗ ЕДИНОГО ДЕСЯТИЛЕТИЯ, пригодного для «старого режима». Просто некуда его больше приткнуть. И с ним распадается, уходит в небытие теория «патримониальной России», претендовавшая на то, чтобы заменить своих некогда грозных соперниц – монгольскую и византийскую -- теории «русского деспотизма». Но дело было сделано. Студенты учили русскую историю «по Пайпсу».
