Кусачка объявился из теней прямо посреди саважевской квартиры. Огляделся, присвистнул.

– Хорошо живут дети генералов! Спят в тёплых постельках, едят вкусно, пьют сладко! – заявил он с порога.

– Дети генералов каждый божий день отрывают зад от тёплой постельки и идут читать лекции студентам, – усмехнулся Саваж. – Рассказывай, во что влип, беспокойный ты наш.

– Во что, во что… Влип, да и всё.

– Нет уж, дорогой мой Маро. Выкладывай всё как на духу, ясно? Иначе не видать тебе от меня ни поддержки, ни помощи.

Саваж загнул, конечно, но лишь самую малость. Потому что помогать лучше всего с открытыми глазами, а вытаскивать кого-то из задницы – осознавая размеры той самой задницы.

Кусачка поюлил да и рассказал. Задница оказалась изрядной глубины.

Последние пару-тройку лет он, оказывается, промышлял незаконными магическими услугами. Некроуслугами, ясен перец, потому что больше-то ничего из него не получишь, как ни старайся. И ладно был бы стихийником или менталистом, может быть, и вышло бы что толковое. Но все же понимают, какого рода услуги может оказывать некромант!

Он и оказывал. Расспрашивал покойников, иногда для того дела вскрывая могилы. Похищал людей. Воровал ценности. Но до последнего не убивал.

Его наняли похитить человека, и он согласился, дурак такой, не разузнав предварительно детали. А детали были мерзкими – похитить ребёнка, девочку десяти лет, и держать в условленном месте, чтобы отец девочки, депутат парламента, согласился на нужные заказчику изменения в законодательстве. Уж конечно, лично тому заказчику Кусачку никто не представлял, он работал с его доверенным человеком. И когда понял, что от него требуется, то спросил того посредника – не рехнулись ли они. Ему было сказано, чтоб знал своё место и делал что велено. Тот возмутился – ну, попробовал. Девочку всё равно похитили и подняли в прессе шум, что всё это – дело рук паршивых некромантов. Более того, он нашёл то место, где её прятали, проник туда и вернул ребёнка родителям, но его чуть не арестовали в момент возвращения – как того самого похитителя. Тогда он нагрянул к известному ему посреднику, расспросил его обо всех деталях своими методами и убил. И с тех пор скрывается, потому что его ищут как официальные власти – потому что он обвиняется в похищении дочери депутата Лаваля, так и полукриминальное сообщество, поддерживающее противника Лаваля – депутата Бурже. И как раз люди того депутата Бурже, даром что сами – простецы простецовые, имеют какие-то знания в области артефактов, заточенных против некромантов. И не гнушаются использовать.

Саваж только охнул про себя, услышав эту дивную историю. Потому что…

– Дурак ты, Кусачка. Что им о тебе известно?

– Вроде только то, что некромант. Я им своих документов не показывал.

– И что, ни одного мага? Все простецы?

– Самые простецовые, какие только могут быть.

– Однако же ты утверждаешь, что они что-то понимают в артефактах против некромантов?

– Понимают. Столкнёшься – сам увидишь.

Саваж не испытывал желания сталкиваться. Совсем не испытывал. Более того, в последние годы он даже и за политическими новостями-то не особо следил, потому что это ему было неинтересно. Всё интересное происходило в его академическом мирке, а о каких-то более глобальных событиях рассказывал отец. Он не был ни депутатом, ни, спаси господи, министром, хотя ему, был момент, и предлагали, он просто имел множество знакомцев и охотно принимал их в своём доме. Матушка с удовольствием блистала на таких приёмах, и только Жана им не удавалось туда заполучить. Единственным исключением был традиционный праздник для военных в рождественские каникулы, туда он ещё считал для себя возможным приходить.

И вот теперь вся эта грязная политика пришла прямо к нему домой в облике Ришара Маро по прозванию Кусачка.

– Ладно, пересидишь пока у меня. А чтобы не возникло вопросов, например, у соседей, легенда такая – я завёл себе управляющего.

– Кого-кого? – вытаращился Кусачка.

– У меня в доме не может скрываться некромант, которого в чём-то там обвиняют. Зато может жить кто-то, решающий мои бытовые проблемы. У меня есть камердинер, он смотрит за одеждой – носит в магическую чистку и всё такое. Но мне нужен человек, который будет заниматься закупкой продуктов, общаться с уборщицей, приобретать для дома всё нужное и решать какие-нибудь насущные вопросы. И если ты будешь это делать, ни у кого и мысли не возникнет, зачем ты здесь. Ещё, скажи-ка, они знают тебя в лицо?

– Я контактировал с ними всеми в личине.

– И то ладно. Здесь ты у меня со своим лицом и своим именем, ничего удивительного в том, что я даю работу сослуживцу, который решил освоить мирную профессию. У меня даже комната для тебя найдётся, одна из двух гостевых, камердинер-то приходящий. Но только и дела я тебе тоже буду давать настоящие, а не сделаешь – буду бить. Понял?

– Понял, – вздохнул Кусачка.

– Сегодня тебе задача: одеться порядочно, как человеку, который служит в приличном доме, а не некромантией в обход закона балуется. Денег я дам. Приду ли домой на ужин – сообщу. Но если от тебя что-то ещё потребуется – свяжусь и скажу.

Кусачка уныло кивнул.

– Но ты хотя бы повыясняешь, что там со мной и как?

– Именно этим и займусь.

И вот на дворе была суббота, на выяснение ушло полтора ценнейших дня, и пока он главным образом расспрашивал, напоминал о себе, встречался с нужными людьми и просил узнать. Но сегодня день будет посвящён ему самому и никому более. Потому что есть дела и люди поважнее Кусачки. И сейчас он оденется и пойдёт сначала на последнее заседание конференции, а потом и на финальный банкет.

Когда дурной некромант не появился на конференции ни в четверг, ни в пятницу, Марион расслабилась. Выступил, развлёкся – и сгинул куда-то по своим некромантским делам. Туда и дорога, вообще-то.

И она совсем не ожидала, что он объявится в субботу. Начищенный, наглаженный, да как бы не напомаженный. Шевелюра длинная в хвосте. Явился за минуту до начала, раскланялся со знакомцами и сел в первом ряду. Вот пусть там и сидит, и назад не оглядывается.

Правда, стоило начаться первому докладу, как он завертелся и принялся беспардонно разглядывать зал. И, конечно же, заметил Марион и даже поклонился. Она уже чуть было не спряталась за кого-то высокого спереди, но потом подумала: а чего ей прятаться? Она капитан Легиона Марион Блуа или кто? Ещё только не хватало – прятаться от каких-то там некромантов!

И когда объявили перерыв, он появился из своих некромантских путей прямо возле неё.

– Доброго вам дня, прекрасная госпожа Марион.

Тьфу, от него же даже каким-то парфюмом пахнет!

Хотя, конечно, нужно признать, что такие мужчины тоже производят впечатление… некоторое. Чистые, отглаженные, ухоженные. Может быть, их держат дома для красоты? О том, что от них может быть какая-то польза, Марион и не предполагала.

– Здравствуйте, – кивнула она.

И не сказала больше ни слова. Ибо зачем?

– Рад вас видеть. Скажите, вы не думали больше над вашей аргументацией?

А я вот вас видеть не рада совершенно, думала Марион. И моя аргументация – не ваше собачье дело.

Он говорил что-то ещё, испытующе на неё поглядывая, но она молчала. Не сказала в ответ ни слова. Совсем. Только посмеивалась про себя и ждала – а надолго ли его так хватит?

Было видно, что её тактика его бесит, но он сдерживался. Молодец, очко ему. Но и всё.

Когда объявили начало следующего заседания, он отстал и вернулся на своё место. Слава богу, пусть там и остаётся. Марион поглядывала и проверяла – на месте ли затылок с хвостом, а то кто его знает, он может прямо посреди чьего-то доклада провалиться в тени и вынырнуть где угодно.

К счастью, после официального завершения докладов его отвлекли какие-то коллеги, благослови их господь. Марион распрощалась со знакомыми и отправилась к Люсиль собираться на банкет. У неё оставалось ещё три часа, чтобы привести себя в подобающий вид.