– А ещё готовится законопроект об ограничении некромантов в правах. Но я тебе этого не говорил.

– Постой, – Саваж словно проснулся наконец. – Как об ограничении в правах?

– Вот так. Его собираются представить через месяц, сейчас что-то там дорабатывают. Подбирают доказательную базу.

– А с какого перепугу?

– Идеологи говорят просто о том, что некромантам нечего давать волю, и приводят какие-то факты о том, что якобы когда-то какой-то некромант в чём-то ущемил какого-то простеца, а внуки того простеца сейчас ищут справедливости.

– Что-то долго они собирались искать ту справедливость, – покачал головой Саваж.

– Ну тут уж как вышло, сам понимаешь. Люди – они такие, думают что хотят, и никто им не запретит.

Саважу было отчаянно жаль, что того пострадавшего простеца не убили на месте и не прикопали нигде потихоньку, потому что его безмозглые потомки вылезли откуда-то и принялись творить чушь. Или даже не потомки, а просто воспользовались. Или вовсе придумали, а на деле и не было ничего такого.

Вообще, во Франкии в последние годы много твердили о толерантности, о терпимости ко всем, о равных правах и о чём там ещё. Правда, то и дело журналисты вытаскивали на свет божий какие-то неприглядные истории о том, что человека ущемляли то по цвету кожи, то по вероисповеданию, то по наличию или отсутствию магических способностей. Поэтому в постановке вопроса для Саважа ничего нового не было, неприятно то, что в этот раз под удар попадают некроманты.

Что ж, поищем союзников. Это такая битва, которую никак не выиграешь в одиночку, и тут дело не в Кусачке как таковом – он для кого-то просто оказался примером. Нужно выяснить, откуда ветер дует и как этот ветер поприжать, чтоб не дул.

Саваж всё это ой как не любил, но нельзя сказать, что совсем не умел. Правда, и профи себя тоже не чувствовал, и очень не хотел делать неправильных шагов – или же таких, которые приведут к нежелательным ему результатам. Но ему было у кого спросить совета.

Поэтому следующим своим шагом он перенёсся тенями на улицу Сент-Антуан, в холл огромного старинного дома, который недолюбливал как жильё, но уважал как старого противника. И попросил прислугу сообщить генералу Саважу, что он сейчас поднимется в его кабинет.

– Марион, мне нужна твоя помощь, – сказала мама.

Сказала, как всегда, безапелляционно, отказов не предполагалось. Марион мысленно пожала плечами и отозвалась:

– Это срочно?

Марион рассчитывала за месяц дописать черновик диссертации и даже уже запасла продуктов в свою квартиру в Массилии, чтобы поменьше отрываться от работы. Но позвонила мама и очень попросила приехать – её дом располагался за городом. Марион взяла текст с собой и понадеялась, что получится что-нибудь с ним сделать. Сейчас она вычитывала имеющуюся главу диссертации и хотела завершить процесс. Не удалось.

– Да, Марион, это срочно. Будь добра повернуться и выслушать меня.

Выслушать можно.

– Рассказывай, – Марион отложила листы бумаги и ручку и повернулась к сидящей за спиной на диване маме.

– Я отправляюсь на лечение в четверг, – весомо сказала мама.

– Куда и по какому поводу?

Конечно, в шестьдесят лет у человека могут быть неполадки в организме, но в целом мама чувствовала себя хорошо. Вела здоровый образ жизни, занималась спортом с компанией приятельниц, летом каждый день купалась в море, зимой ездила в горы кататься на лыжах. И даже в поездках ни на секунду не выпускала из рук бразды правления своей гостиничной империей.

– Мне нужно обследоваться, – будто это что-то объясняло!

– Мама, где ты собираешься это делать?

– В санатории «Морской ветер» на побережье. Там здоровый воздух, отличное питание и комфортные условия проживания.

– Так, стоп. А при чём тут обследования? Если что-то нужно, я могу договориться в столичном госпитале, тебя возьмут хоть завтра и откроют портал, не придётся никуда ехать.

– Я уже договорилась обо всём, – мама наклонила голову и смотрела пристально, что означало: «Не твоего ума дело».

– Так, хорошо, а я в таком случае при чём, если ты уже всё для себя решила?

– При том, что кому-то нужно будет взять на себя мою работу, – выдала мама.

Вот ещё новости!

– Мама, ты удивишься, но я в твоей работе не понимаю ровным счётом ничего, – покачала головой Марион. – Тебе будет проще оставить дело на кого-нибудь из заместителей – есть же у тебя толковые заместители?

– Конечно, есть, но я не собираюсь давать этим людям ложные надежды, что они когда-нибудь могут возглавить дело. Это предприятие нашей семьи, и иначе не будет. Поэтому я собираюсь оставить на три недели вместо себя свою дочь, то есть – тебя.

Глупости какие!

– И как ты это себе представляешь? Я ничего не знаю о гостиничном бизнесе.

– Тебя введут в курс дела. Ты у нас вроде бы умеешь командовать людьми, вот и займёшься.

– Мама, ты не подумала о том, что таким образом подрываешь свою репутацию? Умный командир не поставит на своё место некомпетентного родственника. Умный владелец бизнеса, полагаю, тоже так не поступит. В конце концов, у тебя ещё есть Люсиль, и она-то как раз знает, что нужно делать!

– Люсиль едет с девочками на море, у них уже всё оплачено – и перелёт, и отель, и что-то из экскурсионной программы. Она не может отменить поездку. А ты всё равно сидишь и ничем серьёзным не занимаешься.

– Мама, ты зря так говоришь. И если ты думаешь, что после твоих слов я буду тебя слушать – ты заблуждаешься. Почему ты считаешь, что твои дела должны быть важнее моих?

Марион поднялась со стула и собрала листы в папку, а папку положила в рюкзак. Кажется, разговор окончен.

– Марион, погоди. Кажется, я неудачно выразилась. Я приношу тебе свои извинения, – мама даже встала с дивана.

О нет, ей не дать её шестьдесят лет, она бодра и активна. На тех, кто болен, Марион насмотрелась в госпитале – мама выглядит разве что усталой. Ну что ж, отдыхать нужно всем, даже владельцам бизнеса.

– В таком случае ты сейчас садишься обратно и говоришь всё как есть, хорошо? – Марион глянула на маму, как на проштрафившегося рядового.

Не помогло – мама тоже тот ещё командир. И недурной менталист, к слову сказать. Но, похоже, ей и впрямь нужно что-то от Марион.

Вообще, вопрос о приобщении младшей дочери к семейному бизнесу проходили неоднократно и закрывали – неоднократно же. Мама упряма, Марион тоже. За время лечения мама не раз пыталась заводить разговор, что Марион следует проявлять больше интереса к этим чёртовым отелям, но Марион не сдавалась. Ну куда ей эти отели? Люсиль же всё это хорошо знает и, кажется, даже любит свою работу.

– Может быть, я поеду с девочками, а Люсиль останется вместо тебя, если уж никак нельзя переиграть?

– Люсиль тоже нуждается в отдыхе. И мне кажется, у неё есть договорённость с каким-то мужчиной о том, чтобы провести отпуск вместе.

О как, оказывается.

– А мужчина знает о детях? – вообще, девочки у Люсиль отличные, не капризные, с ними всегда можно договориться, но ведь не всякий мужчина придёт в восторг просто от самого факта наличия детей!

– Знает, – кивнула мама. – И я считаю, что нужно дать им шанс. В конце концов, ты можешь взять свою диссертацию с собой. И мы можем начать с одного отеля на побережье, ты поедешь туда и присмотришь за всем. Остальные я смогу оставить на кого-то ещё, или же связываться с управляющими по телефону.

– И что ты хочешь, чтобы я делала? – хмуро спросила Марион, понимая, что фактически уже согласилась.

– Вот, это уже совсем другой разговор, – воодушевилась мама. – Отель «Изумруд». Одиннадцать этажей благополучия. Там никогда ничего не происходит, тебе не будет сложно понять, что от тебя требуется. Управляющий – господин Тондю, ты должна его помнить. Его заместитель – разумный молодой человек твоих лет, менталист. Я сейчас же предупрежу, и завтра с утра мы с тобой поедем знакомиться. Там и увидишь, что у нас есть и что с этим нужно делать.