Собрав с собой гостинцы, Фрося и ее племянник отправились в лесной домик. Как назло, пошел сильный снег. Глаза белой пеленой застит, дышать невозможно, крупные хлопья норовят залететь в нос, рот приоткроешь – такая же беда. Фрося хотела было вернуться, но подумала, зачем время терять, возможно, и завтра метель поднимется, и послезавтра, а Таньку может сосватать любой. Кто пошустрее. Выдержав нелегкую дорогу, наконец, дошли до избы. Тетка остановилась перед закрытой дверью, постучала и с улыбкой взглянула на Ивана. Тот смотрел на деревянное полотно уставшим видом, шмыгал и тяжело дышал. Дверь открыла Анна.

– Здравствуйте, это куда ж вас в такую погоду понесло? – впустила гостей и помогла смести с фуфаек налипший снег. – Ефросинья, случилось чего?

– Случилось, – женщина загадочно улыбалась.

– Проходите, проходите. Ой, а у меня как раз пирожки подоспели. С зайчатиной. Митенька зайчиков словил, шкурку ободрали, а под ней ни мяса, ни жирка. Худые, как тростиночки. Вы проходите, сейчас чай пить будем.

Анна суетливо обошла Ивана, выставила табуретки и потрогала чайник. Он еще горячий.

Гости разделись, сняли калоши и прошли в кухню. Ваня сел во главе стола, закинул ногу на ногу и почувствовал, как ступни наливаются жаром. Стянув один валенок, прислонив его к ножке стола.

– Ну что ж, Аннушка. Кстати, а где хозяин и Танюша? – закрутила головой Фрося. – Митя!

– Сейчас придет. В сарае хлопочет. – Анна поставила чашки. – Танечка, встречай гостей!

Таня вышла из комнаты, потянулась и погладила халатик на животе. Ой, какая же она миленькая, как ребенок! Потерев глаза, она поздоровалась и присела рядом с теткой. Уставившись на сонную девушку, Ефросинья цокнула языком и отметила ее красоту, покладистый характер и отличное воспитание.

– Всем бы таких невест, как Танечка, – завелась Фрося, намекая на скорую свадьбу. – И до чего ж рукастая. Вязать, шить научилась.

– Это Вам спасибо, Ефросинья, – Анна радовалась, как хвалят ее дочь. – Сама-то я неумеха, а теперь смотрю на доченьку и удивляюсь, как она быстро всему научилась.

– Ну а что ж, невеста должна уметь обхаживать и мужа, и будущих деток. Хорошая хозяйка – радость в доме. Ох, кому достанется такая женка – счастье через край польется.

– Да будет Вам, Фросенька. Рано еще об этом думать, – Анна налила чай, откинула полотенце с груды пирожков и предложила угоститься.

– Не рано, – откусив кусок теплого пирожка, Фрося поблагодарила за угощение и продолжила свою песню. – Пока на вашу дочку имеются виды, терять время нельзя. Надо хватать быка за рога, а то уж поздно будет.

– Какие виды? Кто? – Анну была ошарашена.

– Да вот, – отложив пирожок, Фрося показала рукой на своего племянника. – Иван.

– Хм, – брови хозяйки сдвинулись к переносице.

Из сарая вернулся Митя. Он также поприветствовал Фросю, пожал руку Ивану и сел за стол, чтобы попить чаю с пирожками.

– Ну, как жизнь? – Митя был в приподнятом настроении.

– Живем помаленьку, – ответил Иван и покосился на тетку.

Продолжай, чего замолчала? Сам Ваня говорить стеснялся, не умел, как правильно себя подать. Вся надежда на Ефросинью.

– Митя, у нас тут серьезный разговор, – Анна не могла взять себя в руки.

Такая неожиданная новость, что не знаешь, как себя вести. Обижать хороших людей не хочется, но и о свадьбе единственной дочери тоже как-то еще не думается. Рано ей, молода еще.

– Помочь чем-то надо? – Митя отхлебнул из чашки и уставился на Ваню.

Тот сидел как на иголках. Руки то на стол положит, то под зад спрячет. Митя сощурился.

– У нас купец, у вас – товар! – заголосила Фрося, испугав всех, кто сидел за столом. – Наш Иван везде поспел…

И тут заговорил Митя.

– У них что, любовь? – насупившись, он повернулся к дочке. – Или уже поспели в другом деле?

Отец смотрел так, что Таню передернуло.

– Митя, да бог с тобой, – Анна боялась, а вдруг муж прав, и их дочь носит под сердцем дитя.

– Так я и хочу понять, с чего это взрослый мужик позарился на нашу девку.

У Ивана затряслись поджилки. Лучше бы тетку одну отправил, все ж целее остался. А теперь думай, чем дядька Митяй огреет: табуретом или кулаком. Фрося тоже растерялась. Такой бас от Мити она еще не слышала.

– А я согласна! – вскочила Таня. – Да, мы любим друг друга!

Вот и повод, быть поближе к Коле.

Митя закашлялся. Он будто ощутил дежавю. О любви уже было, в Пяткино, когда Таня в свои тринадцать призналась, что ее тянет к одному двадцатилетнему парню.

«Только не это, – подумал отец»

Анна хлопала редкими ресницами, переводя взгляд с Фроси на Митю, Иван сидел весь красный, взволнованный и ждал, когда хозяин выгонит их к чертовой матери. Кажется, сватовство не удалось. В доме нависла глухая тишина. Митя хмурился, его жена виновато улыбалась, а Таня, уверенная, что на этот раз точно все получится, стояла рядом с теткой и представляла свою свадьбу. Она видела себя в белом платье, идущей под руку с Николаем к свадебному столу. Хотя нет, сначала с Иваном!

– Ну что ж, – Митя поднялся на ноги и протянул руку будущему зятю, – даю добро. Но! – перевел сердитый взгляд на дочь. – Жить будете в нашем доме.

– Ну па-ап, – заскулила Таня, прильнув к его плечу. – У Вани есть свой дом. Ты забыл?

– Правда, Мить, – вступилась за дочь Анна, – у него уже есть семейное гнездо. Пускай к нему переходит. Таня будет хорошей хозяйкой, – покосившись на Фросю, Анна незаметно подмигнула ей.

Ефросинья обрадовалась.

– Вот и ладненько! Вот и договор! Да, Ваня, доставай гостинцы, мы ж не с пустыми руками пришли, – вспомнила она.

– Свадьбу назначим на май, – Митя пожал руку смущенному Ивану.

– А почему не сейчас? – Тане не терпелось обрести статус жены.

– Новый год на носу, да и зимой как-то… – поморщился отец, взглянув в окно.

Там до сих пор бушевала метель, застилая видимость белым туманом из снежных хлопьев.

– Вот и славно, – одобрила Фрося. – А теперь мы пойдем.

– А нам, Танюша, нужно готовить приданое, – мать намекнула ей, чтобы та не торопила события.

Митя намеренно оттянул срок, чтобы дать дочери хорошенько подумать. Хватит любить всех подряд, повзрослей сперва, а потом и беги под венец. Проводив гостей, Анна ушла с мужем в свою комнату, а Таня – в свою. Хоть и мала избушка, а две небольшие комнатки имеются. Печка русская, кухонька и даже кладовка, где хранятся старые вещи. Усевшись с мужем на кровать, Анна взяла его за руку и сказала:

– Митяюшка, а повезло нам познакомиться с этой семьей, правда? – заглядывая в задумчивые глаза мужа, она поглаживала его ладонь.

– Надеюсь, на этот раз повезло.

– Не будем вспоминать прошлое, надо смотреть в будущее. Ефросинья очень добрая женщина. Она и Таню сразу полюбила, и Ванечка у нее – ничего такой парень, симпатичный. Станет нашей Тане заботливым мужем, хорошим отцом ее детей.

– Об этом рано думать, – брови Мити поползли на лоб, а ноздри раздулись. – Эх, Аннушка, если бы люди понимали, что все под богом ходим…

Митя переменился в лице. Гложет его прошлое, так гложет, что сердце часто заходится. Бывает, проснется утром, а в руках силищи, что аж на пятерых хватит. А к вечеру будто сдувшееся колесо, болтает тело до головокружения. Здоровье уже не то, что двадцать лет назад. Прокляли люди его здоровье.

– Чтоб ты подыхал и мучился! – кричали жители, прогоняя семью Мити из села Пяткино. – Чтоб у тебя руки и ноги отсохли! Чтобы глаза повылезли, зубы посыпались!

До сегодняшнего дня звучат в ушах страшные проклятия. До сих пор ощущаются удары камнями по темечку, спине и груди. Митя делает вид, как будто забыл о том судном дне, который устроил для него народ, но душа не дает покоя, плачет и надрывается. Не поняли горемычные, что в каждом человеке посеяна божья искра. Мысли у всех разные, чувства и ощущения. Нельзя всех под одну гребенку. Каждый проживает отпущенные земные лета по-своему.

Иван проводил тетку до дома и направился на работу. Вечером за ужином Фрося рассказала дочке и зятю хорошую новость. Вера порадовалась за Ивана, а Коля… Он вышел в сени покурить, не доев картошку с салом и не сказав теще ни слова насчет свадьбы. Вера уже начала строить планы, какой будет свадьба родственника, кого пригласить и что поставить на стол. Ее мать кивала, соглашаясь с каждым словом, и иногда вставляла свои задумки.