Точнее он не помнил ее слов, только смысл. А когда она поймала такси, он долго не мог сказать свой адрес, и она привезла его к себе. Такси остановилось у самого дома, а он продолжал спать – в машине было так тепло. Тогда Надя наложила свои ладошки на его уши и начала быстро ими двигать. Как ловко у нее получилось. По крайней мере, он тогда, под смех водителя, быстро вскочил от ударяющей по мозгам боли. А в следующий раз упал уже на пороге Надиной комнаты. У нее оказалась мировая хозяйка. Она быстро поняла ситуацию и, вместо шума и чтения моралей, приняла активное участие в спасательной операции своей квартирантки. Как будто из другого измерения послышалось: «Спи!». А утром Колька проснулся на диване, заботливо прикрытый покрывалом. Сама Надя, он тогда даже ее имени не знал, спала в неразвернутом кресле, свернувшись самым настоящим калачиком. Было настолько стыдно, что он хотел тихонько выскочить из квартиры. Но выстиранные и развешенные на батарее носки оказались полумокрыми. Пока Колька раздумывал о возможности их применения, Надя открыла глаза и сразу же заявила:
– А ты, оказывается, – настоящий горький пьяница!
Было бы еще более стыдно, если бы не последовавшая далее за словами улыбка. Скорее даже ласковая. И сейчас непонятно, зачем она дергает его за штанину, ведь было бы проще подвигать руками по его ушам. Колька медленно открывал глаза, но его вопрос так и повис в воздухе, потому, что Надя нетерпеливо и громко тявкнула. Сомнений не было, рядом стояла его проводница. Почему-то Колька не сомневался, что нужно безропотно подчиниться всем ее последующим требованиям.
Кажется, что в этот раз никакой пещеры не было. Просто пройдя непонятно какое расстояние, Колька неожиданно потерял сознание и упал. Очнулся он тогда, когда ему прямо в лицо плеснули целое ведро холодной и на привкус соленой воды. Показалось вполне естественным, что проводница куда-то исчезла. Внешним оформлением сложившейся ситуации стояли десятки полуголых людей в широких шароварах. Они смеялись и указывали на него, на Кольку, пальцами, кулаками и даже длинными клинками. Среди этой веселящейся толпы было даже несколько женщин. Окончательно вывело из себя желание одного из мужчин поднести к его носу какую-то тряпку.
Полностью вышедший из себя Колька, не задумываясь о последствиях, кинулся в драку. Он раздраженно шел вперед, а под его ногами раскачивался деревянный настил. Колька еще не достиг цели, а в голове обрисовались детали большого сооружения, которое, несомненно, было ничем иным, как трехмачтовым кораблем. Это обстоятельство почему-то не остановило.
Все началось удачно, и после прямого удара в лицо предполагаемый обидчик упал. Но после рева людей, Кольку схватило множество рук. Их было так много. А люди были настолько озлоблены, что вокруг него для всех не хватало места. На ходу нанося по телу Кольки удары, они тащили его к борту корабля. Самое странное было только в том, что они явно зачем-то выжидали. Видимо, громкий крик стал каким-то очевидным сигналом.
Сброшенный с корабля без особых раскачиваний Колька едва не пошел на дно, если бы кто-то не подплыл под него, не допуская опуститься на дно. Два равновеликих ужаса сжали Кольку со всех сторон. И пока он старательно выгребал в сторону берега, он думал только о том, кто для него страшнее – его враги на корабле или то непонятное, что вместе с ним двигалось сейчас к острову.
На берегу стояло несколько человек с копьями, в одежде, очень похожей на облачение древнеримских воинов. Только эти были необыкновенно высокими. Когда Кольку вытащили из воды и поставили на ноги, он понял, что макушка его головы находится никак не выше нижней части груди ближайшего из воинов. Впервые ему пришлось сталкиваться с ситуацией, когда он совершенно ничего не мог понять из слов окружающих его людей. Колька еще пытался пояснить ситуацию жестами. Но ничего не получалось. Более того, когда он в очередной раз вытянул руки вперед, пытаясь обрисовать причину своего появления в долине, на его запястья легко легла веревка. Воины, по всей видимости, были настолько уверены в своих силах, что ограничились только руками. Сейчас, как никогда, как манны небесной, Колька отчаянно ждал, чтобы рядом появился кто-то из его знакомых.
К счастью для него, огромные люди с копьями и касками не проявляли к нему никакой агрессивности. Более того, когда Колька поскользнулся на мокром помосте и едва не упал с причала в воду, его банально поймали. Один из воинов аккуратно и бережно поставил пленника на ноги и что-то сказал на своем языке. Остальные громко рассмеялись. И может быть, как раз поэтому, из-за их отношения к Кольке пришла самая настоящая обида. Еще немного и взрослый мужчина был бы готов расплакаться от своей полной беспомощности.
А дорога внезапно круто повернула в сторону от причала. Узкий проход между бревенчатыми домами, по-видимому, складскими помещениями, был основательно покрыт разномастным мусором. Пришлось идти аккуратно, чтобы не поскользнуться. Охрана не торопила. И лишь когда они остановились перед решеткой перекрывающей тупик, отношения стали более грубыми.
Противно заскрипела дверь в решетке. Впереди идущий воин что-то громко кричал и махал своим копьем. Постепенно стало ясно, что он отгоняет кого-то от решетки. Внутри скрытого сумраком помещения шел непонятный шум. Но еще прежде, чем Колька сумел увидеть что-то за решеткой, ему в лицо ударила волна страшного смрада. Он едва не задохнулся в первое мгновение. А грубый толчок сзади заставил потерять равновесие и упасть внутри на скользкий пол. Опять противно заскрипела решетчатая дверь.
Едва глаза понемногу свыкались с полусумраком барака, Колька увидел плотно обступившую его толпу людей. Было удивительно, как такая масса может разместиться в сравнительно маленьком объеме. Большинство были одеты в явные лохмотья, к тому же очень грязные. Вокруг чувствовался запах давно не мытых тел, который, кажется, даже перебивал царивший в помещении смрад. Колька чувствовал, как цепкие руки начинают дергать его со всех сторон. Прошло совсем немного времени, и с него уже пытались стащить куртку, а какой-то плоховидимый человек зубами вцепился в его ботинок. Что он хотел – стащить его или прокусить – оставалось неясно.
Толпа внезапно схлынула, а на передний план вышел широкий человек примерно Колькиного роста. Никаких команд не последовало, но все люди, как один, стали отходить на значительное расстояние от Кольки. Широкий и вдобавок очень уверенный в себе человек спокойно взял за пояс замешкавшегося кусателя ботинок, легко перехватил его под мышки и буквально швырнул в толпу. Толпа старательно и быстро расступилась, выделив место для падения. Только стоящие ближе всего к месту приземления люди под воздействием падающего тела сильно нажали на окружающих. Какое-то время слышалась громкая ругань, а потом все стихло.
– Ты мой! – голос широкого человека, словно удар, прошел по барабанным перепонкам Кольки и выскочил в толпу.
Явно разочарованные люди стали расходиться по углам полутемного помещения. Стали слышны возня, оханье и даже несвоевременный храп. Разномастные звуки как-то обыденно разносились во все стороны, а на плечо Кольки легла тяжелая рука.
– Идем!
Желания спорить не возникало. Да и логика происходящего говорила только об одном – человек спас его от чего-то, очень плохого. Самое хорошее заключалось в том, что широкий знал русский язык. И даже его картавость нисколько не скрадывала смысл сказанных им слов. По мере того, как они продвигались в глубину барака, у Кольки росло устойчивое мнение, что если бы не этот человек, то с ним могли поступить очень плохо. И словно угадав чужие мысли и отвечая на невысказанные вопросы, мужчина пояснил:
– Вначале бы тебя обобрали. До нитки. В лучшем случае оставили в исподнем. А что затем? Представляешь, молодой, приятный и даже относительно чистый молодой человек попадает в такую компанию. Что может быть хуже. Вокруг него – злые, ненавидящие друг друга и страшно голодные люди. Правильнее будет сказать – изголодавшиеся. И имеющие весьма примитивное представление о культуре и нормальных человеческих отношениях. Правда, это слово – люди – подходит им только с большой натяжкой. Конечно, даже здесь некоторые вещи формально запрещены. Но вопрос, кто и кого будет наказывать? За избиения, за издевательства, за изнасилования, за… В самом крайнем случае, могут, хотя и втихаря, зажарить и съесть.
