Мерав села на кровать, отклонилась назад, опершись на одну руку и держа во второй свернутый оладушек, от которого периодически откусывала. Ее беззаботность контрастировала с тем, что все еще чувствовал я: стесненность в груди, так что было трудно дышать. Вчера в это время я был в… или это было не вчера?

– Наверное, бешеных денег стоило построить это место, содержать его… – Я пытался перенести нас в плоскость светской беседы.

– Меньше, чем кажется, на самом деле, – сказала она с набитым ртом. – Шапиро из очень, как бы это сказать, благополучной семьи. И он, видимо, принял в жизни несколько очень верных финансовых решений…

– Не обошлось без скромной помощи читателей мыслей, которым он помогал?

– Может, да; может, нет – не знаю. – Она будто бы напряглась. – Деньги к деньгам тянутся, что я тебе могу сказать.

Я оглядел окрестности через окно, в которое был виден газон, простирающийся до горизонта. Мы что, попали в аттракцион неслыханной щедрости, устроенный чудаковатым миллионером?

– Отдыхай, сколько тебе нужно, – продолжила она, – приди в себя, успокойся, а потом спускайся. Познакомим тебя с остальными жильцами. Ты столько времени был без сознания, так что еще пара часов погоды не сделают.

– А сколько времени я был без сознания? – спросил я. – Два дня? Неделю?

– Три месяца, – сказала Мерав. – Ну и дампинг, конечно. Как ты еще на ногах стоишь после этого?

– Три месяца?! – поразился я. Да уж, явно не вчера. О боже.

– Да. Шапиро смог устроить, чтобы ты оставался в больнице и тебя не переводили куда-нибудь в реабилитационное учреждение. Там Нати мог присматривать за тобой, – сказала она.

– Что… что я пропустил? – пробормотал я.

– Не переживай, ничего важного в мире не случилось, кроме того, что кто-то пытается уничтожить всех че-эмов, по всей видимости, – проинформировала меня Мерав. – Если будет что-нибудь нужно от меня, то моя комната на первом этаже, в конце коридора по правой стороне. Если не найдешь, выйди на улицу и прокричи что-нибудь. Кто-нибудь да придет.

– И все?

– И все, – ответила она.

Она серьезно думает, что я просто так потерял сознание? Думает, что мне надо всего лишь «прийти в себя»?

– Я не по своей воле оказался на той вечеринке, – сказал я.

– На которой был дампинг?

– Да. – Я вдруг понял, что хожу туда-сюда по маленькой комнате, будто по клетке.

– Я так и подумала, – сказала Мерав.

– Меня туда привезли, – объяснил я. – Одна девушка, читательница мыслей, моя давняя приятельница, приехала ко мне домой. А потом вытащила из дома, угрожая пистолетом, отвезла меня на эту вечеринку и сбежала.

Мерав встала с кровати и посмотрела на меня:

– Почему она это сделала? Что-то личное?

– Не думаю, – сказал я, – вряд ли.

– Думаешь, она пыталась тебя убить?

– Нет… тоже вряд ли, – сказал я.

– Ну да. – Мерав облизала пальцы. – Чтоб тебя убить, она могла просто пустить тебе пулю в лоб. Зачем так мучиться и тащить тебя на какую-то вечеринку? Зачем тебя дампить?

– Говорю же, понятия не имею, – ответил я.

– Может, они решили начать с тебя и подумали, что вечеринки хватит, чтобы…

– Начать что? Ты все время говоришь, что кто-то убивает читателей мыслей…

Даниэла хотела меня уничтожить? Нет, что-то тут не клеится.

– Может, сначала поспишь, а потом поговорим… – сказала она.

– Нет уж, – ответил я поспешно. – Я хочу понять, что происходит.

– Тебе надо немного отдохнуть… – начала она.

– Я двенадцать недель отдыхал! Если кто-то хочет меня уничтожить, мне нужно… нужно… – Я прислонился к стене, голова немного закружилась.

Мерав задумалась, склонив кудрявую голову и поджав губы. Она видела, что меня то и дело пробирает дрожь – может, от напряжения, а может, от слабости.

– Ладно… – сказала она наконец. – Подай еще оладушков.

– Ну смотри, – сказала она. – К примеру, Ланс, читатель мыслей из Франции. У него был подземный клуб на одной из улочек Парижа вдали от центра, сеансы чтения мыслей для небольшой публики. Достаточно зрителей, чтобы зарабатывать на жизнь, но не более того, как мне кажется. Тихий, милый парень, но на каждом представлении выкидывал что-нибудь экстравагантное. Жил один в каком-то подвале в здании, которое выкупил полностью и выгнал всех жильцов. Лучшую пиццу в своей жизни я ела в его подвале. Ему не было равных в компьютерных играх, он изучал психологию по интернету, надеялся, что это ему поможет лучше читать мысли, а может, хотел людям помогать.

– И что с ним случилось?

– Подвал затопило. Трубу прорвало, когда он спал.

– Может, это был несчастный случай.

– Может. Но маловероятно, чтобы он уснул прямо в одежде, в которой был на представлении, и не проснулся вовремя, чтобы выйти из подвала. Он обычно не спал до утра после каждого представления, пил грейпфрутовый сок и делал дыхательные упражнения, чтобы успокоиться после всех мыслей, которые прошли через него за вечер.

– О’кей, – сказал я, – это один, раз мы такие подозрительные.

– Вторая – Эрика. Тут уже серьезнее. Специальный советник премьер-министра Великобритании по вопросам разведки. Она сопровождала дипломатов в важных поездках, сидела себе в сторонке в зале для переговоров, а потом рассказывала британцам, каковы реальные намерения присутствующих. Суперсекретная должность, пятнадцать лет на ней, тайное оружие британской разведки.

– Если это так секретно, откуда ты знаешь?

Мерав посмотрела в сторону, скрестила ноги и смахнула невидимую ниточку с коленки.

– Мы были подругами, – сказала она тихо. – Я однажды была на приеме в аргентинском посольстве, искала другого че-эма, и мы обе поняли, что не слышим друг друга. Мы поговорили немного, я даже пыталась ей сосватать кое-кого. Потом мы переписывались по мейлу. Я сопоставила несколько ее рассказов и поняла, чем она занимается.

– Ты спрашивала ее?

– В лоб – нет. Она, конечно, не признавалась ни в чем.

– То есть ты не уверена.

Мерав посмотрела на меня даже не раздраженно, а просто озадаченно:

– А ты из этих, да? Если я тебе говорю, что она была шпионкой, то она была шпионкой. Если уж на то пошло, удивительно, что половина из нас не работает на спецслужбы.

– Это бы весь смысл убило, если бы все разведчики читали мысли. Мы бы не могли читать друг друга.

Озорная улыбка пробежала по ее лицу, но потом она снова стала серьезной.

– Мы нашли ее с ножевыми ранениями под мостом. В официальном полицейском отчете написали, что это ограбление, просто ограбление. У нее забрали кошелек, потом его нашли выброшенным в двух кварталах от места преступления, без денег. Но я уверена, что это не было ограбление, и я уверена, что британская разведка тоже не верит в ограбление.

Я осторожно пробормотал:

– А может, это и в самом деле было ограбление?

– Ее ударили ножом сзади.

– Не всегда грабители подходят спереди и представляются.

– Она же мысли читает, ну! – вздохнула Мерав, словно пытаясь объяснить пятилетнему ребенку основы теории относительности. – Ты думаешь, она бы не почувствовала, что кто-то приближается сзади? Она бы услышала его метров за десять. Почему же этого не произошло? Ты, кстати, тоже не услышал девушку, которая напала на тебя.

– Да, – сказал я. – Насчет меня правда.

– И на том спасибо, – сказала Мерав. – Ланса убили примерно два с половиной месяца назад, вскоре после того, как тебя дампинговали. Эрику – еще через две недели. А через неделю после нее – и третьего. Авруми.

Она вытащила свой телефон и подала мне.

– Что это? – спросил я.

– Фотографии, – ответила она. – Из полицейского дела.

На экране я увидел маленькую захламленную комнату, сфотографированную с нескольких ракурсов. Не более восьми квадратных метров, старая и облупленная, с большими глухими промышленными окнами и голыми стенами. Я листал фотографию за фотографией, двигаясь вместе со взглядом полицейского фотографа, пока на одной из них не показались в уголке голые ступни на полу. На следующей фотографии уже было тело целиком.